5. Карликовые народы Африки
| «Мы обладаем целым рядом сообщений путешественников, проникавших дальше внутрь материка, о малорослых народах. Большинство этих известий сходится в том отношении, что эти так называемые карликовые народы отличаются от окружающих их народов лишь в среднем более мелким ростом, и поэтому их нельзя считать пигмеями, о которых говорится в мифологии». |
| Георг Швейнфурт. |
Если географическое распространение светлокожей, пучковолосой, малорослой человеческой расы в Южной Африке ставило перед нами вопрос: откуда она исходит и откуда она попала в эти столь южные местообитания, то антропогеография Африки представляет нам факты, свидетельствующие о существовании малорослого, светлокожего, похожего на бушменов, и, по всей вероятности, более древнего населения. На самом деле жёлтые южноафриканцы распространены гораздо далее на север, чем предполагали прежде, и это было в ещё большей степени в прежние века. В настоящее время кафры распространились почти повсюду, где выпадает необходимое для земледелия количество дождя.
Подвигаясь от северной окраины Нгами и страны овамбов к 18° ю. ш., — где живут теперь последние бушмены — мазарвы, стоящие, согласно Голубу, в качестве охотников в некотором рабском подчинении у северных бечуанов, и обитающих в рассеянных травяных хижинах, — глубже внутрь материка мы найдём на 15° ю. ш., то есть в настоящей Центральной Африке, первый изолированный бушменообразный народ. Серпа-Пинто встретил среди амбуэлов на Верхнем Куандо мелкую жёлтую расу, говорившую на языке, неизвестном всем окружающим народам, с такой модуляцией, которая отличалась от [754] всех диалектов, слышанных до тех пор в Африке путешественником. Амбуэлы называли этот народ мука-секерами. И те, и другие жили вместе между Куандо и Кубанго — амбуэлы на реках, амука-секеры в лесах, имея мало сношений между собою, но и редко враждуя друг с другом. Мука-секеры были самым типичным охотничьим и бродячим народом, так как никогда не строили себе хижин. Они весьма искусно владели луком; стрела была их единственным оружием, но они убивали ею самых крупных животных. Кроме того, они ели коренья и плоды; кухонная утварь была им неизвестна. Одежда их состояла из нескольких шкур; полоски меха они носили также в качестве ножных и ручных колец. Цвет кожи их был светлый, грязно-жёлтый; глаза их были малы, скулы сильно расходились между собой и были широки; нос был плоский, ноздри несоразмерно велики, волосы курчавые и растущие пучками. По мнению Пинто, их можно причислить к готтентотам.
Далее к северу, от Луби до Танганьики, Погге и Висман открыли карликовый народ, название которого батуа напоминает найденный Стэнли на Конго народ ватва. Названные путешественники описывают их как малорослых, некрасиво сложённых, худощавых и грязных дикарей; они живут от Луби до Танганьики и от Луалабы до Калунды в отдельных дворах или небольших деревнях, состоящих из маленьких, жалких соломенных хижин. Составляя скорее предмет страха, чем презрения со стороны балубов, среди которых они живут, эти пигмеи ничего не возделывают и, как все африканские народы, не держат ни свиней, ни коз, а только несколько куриц и вместе с тем хорошую породу охотничьих собак, похожих на борзых. Они живут главным образом добычею охоты и дикими плодами. Их оружие составляют лук и стрелы грубой работы, как и все их орудия. Железа у них мало; только местами можно видеть железные наконечники стрел. Из позднейших сообщений Висмана и Лудвига Вольфа можно яснее распознать во всех частностях первоначальное ограничение этих народцев в лесной стране, покрывающей бо́льшую часть бассейна Конго, но об этом мы скажем ниже. Стэнли слышал во многих местах о диких карликовых народах в области среднего Конго, но во время своего первого путешествия видел только одного индивидуума, захваченного в кустах вблизи большого торгового местечка Уконгэ. В руках у него был маленький лук и колчан с крошечными стрелами. Рост его равнялся 1,38 м, объём груди — 0,75 м, а тела — 0,6 м. Голова у него была большая, лицо окружено снизу жидкими косматыми бакенбардами, и кожа имела светло-шоколадный цвет.
К несчастью, Стэнли свои позднейшие встречи описал со свойственной ему склонностью к преувеличению. Детей или уродов, которых негрские правители держат в виде забавы при своих дворах, он смешивал с пигмеями. Настоящий народ малорослых людей Стэнли встретил только гораздо восточнее по ту сторону 29° в. д., и далее они были рассеяны по всему лесу. Область их ограничивалась станцией Угарровас на Итури на западе, краем плоскогорья над озером Альберта на востоке [755] и северными скатами Рувензори на юге. По собранным сведениям, карликовые племена жили по обоим берегам Семлики.
Почти несомненное существование народов в Центральной Африке, которых, справедливо в сравнении с рослыми неграми, можно было назвать пигмеями, получило подтверждение и более глубокую основу только благодаря исследованию акков (см. рис., ниже и на стр. 756) Швейнфуртом в стране мангбаттов. От Нубии до мангбаттов его повсюду сопровождали рассказы о народах пигмеях внутренней Африки. Но он жил уже несколько дней при дворе Мунзы и не видал в лицо ни одного пигмея. Люди его видали их, но не могли ни одного привести с собою, так как пигмеи были слишком робки. Наконец, одного из них застали в лагере. Швейнфурт узнал вслед за тем, что имя этого народа акка; местообитания его должны были находиться между 1° и 2° с. ш. Часть их подвластна королю мангбаттов, который старался возвысить пышность своего двора тем, что поселил несколько семейств народов пигмеев вблизи от себя. Швейнфурт встретил позднее целое общество акков, принадлежащее к войскам наместника мангбаттов. В первую минуту он принял их за толпу нецивилизованных мальчиков. Рост первого виденного им взрослого мужчины равнялся 1,46 м; из шести других взрослых индивидуумов ни один не превышал многим этого роста. К сожалению, более точные измерения акков Швейнфурта погибли во время пожара сериба, уничтожившего столь много ценного научного материала.
После Швейнфурта карликовых людей этих областей описывали Лонг, Фелькин, Юнкер, Эмин-паша и Штульман (ср. рис., стр. 757). Лонг встретил женщину акка в серибе страны макараков; ей было 25 лет и в ней было не более 4 английских футов. Глаза у неё были большие, нос плоский и кожа — светлого медного цвета. Она говорила немного по-арабски и происходила из народа тикитики, который платил дань королю Мунзе слоновой костью и невольниками. По её словам, люди её народа были ещё меньше, чем она, и женщины у них всегда сопровождают мужчин при нападениях и на охоте за слонами. Фелькин сомневается, чтобы пигмей, которого он видел на станции Роль, был акка. Ему было около 30 лет, и у него были блестящие чёрные курчавые волосы, карие глаза, узкие губы и благоприятный лицевой угол. Рост его достигал 1,364 м. Тело его было соразмерным, и мышцы хорошо развиты; кожа имела шоколадно-бурый цвет с более светлым оттенком [756] на кистях рук и ступнях. Он имел здоровый вид и казался умным и понятливым. По его словам, всё многочисленное племя его обладает таким же ростом и живёт в горах, вершины которых всегда кажутся белыми. В битвах мужчины умели далеко попадать своими лёгкими копьями. Определённее сообщения Эмина-паши, который впервые встретился с акками в 1882 году. Цвет кожи их был светло-жёлтый, просвечивающий красным, и кожа их была богата складками, в особенности около углов глаз, отчего происходил вид преждевременной старости и плаксивое выражение лица. Всё тело их покрыто было волосами, прямыми, хотя и свалявшимися. Измерения обнаружили у молодых людей 24—25 лет рост в 1,24—1,40 м. Запах кожи их был чрезвычайно сильный. С этими указаниями сходятся и сообщения Юнкера о малорослых племенах в областях Мабодэ и Момфу и подробное описание Штульмана карликовых народов на Исанго и Итури.
Первые подробные сообщения о западноафриканских карликовых народах исходили от Дю Шайю, который в первый раз встретил их маленькие, принятые сперва за домики фетишей, хижины по дороге в Енге. Ему сказали, что они называются ашунга, но здесь они назывались обонго, а у соседей они были известны также под именем аккоа. Хижины их были несколько выше 1 метра, были построены из ветвей в полукруглой форме и покрыты листьями. Самих робких обитателей их он встретил вблизи Ниембуаи, почти на 2° с. ш. Рост шести женщин колебался между 135 и 152,5 см, а у молодого человека равнялся 137 см. Цвет их грязно-жёлтый, губы толстые, носы плоские, лоб низкий, скулы выдаются; короткие волосы напоминают войлок, как у бушменов, и их необыкновенно много на ногах и на груди. Взгляд их походит на столь часто описывавшийся дикий взгляд бушменов. Позднейшие наблюдатели могли только подтвердить существенные черты этого описания.
При самом своём прибытии Оскар Ленц встретил представителей карликовой расы на западном берегу, где европейцы, ничего не знавшие о их происхождении, считали их просто курьёзным явлением, но вскоре выяснилось, что все они исходили из одного народа внутри материка, и что они были хорошо известны туземным торговцам. Измерения взрослых мужчин дали среднюю высоту роста 1,32—1,42 м. Обыкновенно их называли бабонгами (см. рис., стр. 754) (обонго Дю Шайю), или вамбутами, но настоящим именем их было, по-видимому, бари или бали. Встречается и название теке (тики?). Баяги Кремпеля также были лесными обитателями маленького роста и платили дань фанам, снабжавшим их железом. Кунд видел в первобытном лесу позади берега Батанги «людей желтовато-коричневого цвета, малого роста и с диким выражением лица», живущих охотой, бродя по лесу, и обитающих в весьма несовершенных жилищах. По-видимому, ими проложены были тропинки в девственном лесу. Он называет их банеками. Здесь можно напомнить и о небольшом земледельческом народе, в котором, согласно Мензе, никто не превышает 1,60 м, бакоях Стэнли-Пула.
Так же как на западе, и на востоке ясно выступают карликовые народы с их многочисленными разветвлениями. Висман признаёт самые восточные отрасли своих батуев между Викторией Нианца и Танганьикой. Ещё в прежнее время Г. А. Фишер описывал ватуев, живущих [757] среди галласов, подчинённый им охотничий народ, как малорослый, худощавый, непривлекательный и жалкий на вид. Ещё раньше Крапф и д’Аббади описывали маленьких доков, говоря, что рост их не более пяти футов, что у них чёрный цвет кожи, как у негров, и что по отношению к телу и лицу они представляют «нечто среднее между неграми и эфиопами». В новейшее время Антинори указал
местопребывание этих доков к юго-западу от Каффы. Несколько представителей этого многочисленного народа пигмеев жили в его время при дворе короля Шоа. И с полуострова Сомали исходили неопределённые известия о пигмеях. В Восточной Африке ходят также слухи о карликовом народе вамбиликомо, живущем к западу от Баринго в пещерах. Одну из самых своеобразных форм этой этнической группы представляют ватвы в Урунди, которых Бауман посетил в 1892 году. В физическом отношении их вообще нельзя отличить от их соседей [758] варундиев, так как малорослые светлокожие люди с красными губами нередко попадаются в стране. Будучи настоящим охотничьим народом, живущим рассеянно в маленьких, жалких хижинах и пользующимся только луком и стрелами, презираемым и всё-таки необходимым, они представляют интересный переход от малорослых охотников, блуждающих в горах на западном крае Танганьики, к охотничьим кастам галласов и масаев. С тех пор, как охота, вследствие увеличения народонаселения, стала менее прибыльной, эти ватвы находятся на пути к превращению в настоящую касту горшечников, так как они снабжают своих соседей горшками и кружками.
Сопоставляя все эти наблюдения над физическим строением, выражение «карлики» или «пигмеи» мы не можем не признать преувеличенным. Старик Геродот правильнее называл их «людьми ниже среднего роста». Измерения Висмана сорока батуев в лесах к востоку от Санкуру дали в цифре 1,40 м, которую можно считать среднею, правильный масштаб их роста. Свойственными им можно назвать светлый цвет кожи, от светло-шоколадного до черепично-бурого, или светло-жёлтый с буроватыми оттенками (Висман), короткие густые свалявшиеся волосы, тонкие конечности, благодаря которым голова кажется несоразмерно большой, отвислый живот, тонкие волосы почти по всему телу, склонность кожи к образованию складок, седалищный жир, появляющийся у женщин, особенно у пожилых, смягчённое негроидное строение и выражение лица, наконец, длина и узкость черепа. Эти наблюдения не подкрепляют попытки Стэнли установить две карликовые расы. Одной из них (очевидно, «аккам») приписываются маленькие лукавые глубоко лежащие и близко поставленные друг к другу обезьяньи глаза, отвисающие к подбородку губы, выступающий живот, узкая, плоская грудь, длинные руки, сильно вогнутые внутрь ступни и короткие голени; другой — большие круглые полные выпуклые глаза, широкий, круглый лоб и круглое лицо, маленькие кисти рук и ступни, несколько выступающие челюсти, хорошо сформированную, хотя и небольшую фигуру и красноватый цвет кожи. Если бы из различия описаний акков у Эмина-паши и батуев в Убуджве у Висмана можно было заключить о более глубоких различиях их характера, то на самом деле следовало бы отделить более некрасивый северный тип от другого и в географическом отношении, что было бы невероятно; поэтому здесь едва ли может быть какое-либо расовое различие. [759]
Мы должны указать и переходы, вызываемые смешением, которым эти народы связываются с их более рослыми соседями. По Висману, ватуи страны бассонгов были сильно смешаны с другими племенами, а далее к востоку вабуи были просто метисами батуев, точно также, по Вольфу, ватуи в Лукенго были знакомы с нравами бакубов и фактически смешаны с этими последними. Франсуа нашёл сперва на Бузерре под 20° южной широты только половину населения малого, а другую — среднего роста; этнографически батуи и инкунды были почти одного и того же типа. Когда он потом опять встретился с ними на Верхней Чуапе, он нашёл мужчин в 1,40 м роста; их густо смазанные ядом деревянные наконечники стрел напоминали более северные племена пигмеев, так же как и их маленькие, изогнутые, своеобразные луки, но копья и деревянные щиты их походили на обыкновенные негрские. Поблизости высшего места, достигнутого им на Чуапе, эти народы жили в большем количестве среди негров, которых легко было отличить от них; рост женщин, по его определению, равнялся 1,20, а мужчин 1,40 м. Маленьким ростом и постройкой хижин среди лесных негров Штульману вамбубы, валессы и момфусы напоминали пигмеев, к которым примешались переселенцы с севера и юга, принёсшие им, быть может, возделывание банана. Урунди-ватвы Баумана часто только этнографически отличаются от соседних варундиев, так как в качестве охотничьего народа и презираемых париев они ведут иной образ жизни.
Из всего этого вытекает, что мы видим здесь мелкую разновидность негрской расы, которая далека от того, чтобы стоять ниже их и тем более выказывать обезьяньи признаки. Общая склонность к преобразованию изменчивых форм в том же направлении, которое выказывают негры Африки в бушменах, а негры Азии в минкопиях и негритосах, относится к признакам более глубокого родства негроидов. И другие, живущие в лесах охотничьи племена представляют некоторое недоразвитие: малорослые и худощавые башиланги, живущие в лесах на Лулуе, тотчас же напомнили Висману карликообразных батуев. Бедный пищею лес Африки так же может уменьшать рост, как и тяжёлая работа и дурное питание в наших промышленных странах. Там, где общины в 15—20 человек живут в тесном поселении, как, например, у абонгов, кровосмешение является неизбежным и полезное скрещивание затрудняется. И на близкородственных им бушменов многие выдающиеся антропологи смотрят, как на расу с признаками регресса и вырождения.
В жизни этих пигмеев мы видим самый выдающийся пример социальной или культурной расы. Их социальные признаки колеблются гораздо меньше, чем их физические свойства. И всё-таки до сих пор никто ещё не рассматривал их с общей точки зрения. Эти люди — [760] номады девственного леса, которые главным образом кормятся дичью. Они разбивают свои деревенские стоянки поблизости деревень земледельцев почти на половину немецкой мили в окружности. К их соседям земледельцам они находятся в отношениях «человеческого паразитизма» (Стэнли). Лесные люди охотятся отравленными стрелами с помощью расставленных всюду западней и силков, а также и похожих на хижину капканов, крыши которых, свисающие по краям, обрушиваются на жертву. Они собирают слоновую кость и мёд, изготовляют яд и
приносят другие произведения леса на рынок, получая за это от земледельцев полевые плоды, табак и железное оружие. Табак они курят из трубок, которые устраивают из свёрнутого бананового листа и ребра. Вероятно, они имеют по преимуществу доступ в банановые рощи с уплатою некоторой повинности. Юнкер рассказывает, как они, втыкая стрелу в банановую кисть, таким образом молча присваивают её себе. Вместе с тем они — передовые стражи и соглядатаи, хорошо знающие лес и дороги; каждая лесная тропинка ведёт к одной из их стоянок или к маленьким отдельным хижинам, («сторожевым домикам», Стэнли); они извещают своих соседей земледельцев о приближении врагов и присоединяются к ним для отражения этих последних. Эти маленькие народцы, согласно Висману и Вольфу, в своих пустынях на Южном Конго составляют пограничную стражу [761] между негрскими государствами. Как справедливо замечает Стэнли, они играют такую роль там, где географический горизонт отдельных племён ограничивается поперечником в 8 миль. Как некогда у мангбаттов, Вольф нашёл у бакубов племена пигмеев, подчинённые начальнику, которому они служили в качестве охотников и поставщиков пальмового вина, а иногда как шуты и плясуны; смотря по надобности, он распределяет их по группам между своими помощниками. Это напоминает положение бушменов при дворах правителей бечуанов и овамбов, которое, к сожалению, никогда не подвергалось тщательному наблюдению и описанию. Припомним по этому случаю, что самым преданным и доверчивым слугою Секукуни, правителя бапедов, был бушмен. По-видимому, это положение их обеспечивается крепкими рамками упорядоченного государственного строя. Там, где этот последний разрушается, естественно распадается и связь; тогда начинается «цыганская жизнь лесных кобольдов». Подобные же отношения преобладают и на западе. То, что говорит Баллей о положении окоев по отношению к их более рослым соседям, разъясняет только прежние описания: всегда разбитые на маленькие группы они вполне находятся в руках сильных обладателей земли; последние эксплуатируют их, но лишь в известной мере: окоев нельзя назвать рабами. Они — исключительно охотники и получают от своих соседей земледельцев растительную пищу в обмен за обильное количество лесной дичи. Они любят исчезать внезапно, отправляясь в другие места на поиски новой дичи и новых властителей.
Об умственных способностях этой народности мы почти ничего не знаем, но достаточно, впрочем, чтобы заключить, что они не стоят на низкой ступени, какая прежде предполагалась для них. Только из рассказов ашангов Дю Шайю узнал, что они хоронят трупы в дуплистом стволе, наполняя его затем ветвями, листьями и землёй; они отводят также текущую воду, роют могилу в её ложе и затем опять пускают воду по прежнему руслу. У них есть идолы, а также изображения предков и музыкальные инструменты в виде свирели.
То, что известно до сих пор об их языках, позволяет нам распознать только языки их оседлых соседей, чаще всего, конечно, диалекты банту; какие-либо своеобразные элементы предстоит ещё выделить из них.
При суждении об их характере, образ жизни этих народов следует принимать во внимание более, чем у других: всегда и повсюду они — настоящий охотничий народ. Остротою чувств, хитрою и рассчитанною умелостью и изобретательностью в постановке западней и силков акки значительно превосходят мангбаттов. Эмин-паша не мог достаточно нахвалиться искусством одного из своих пигмеев, которому он поручил собирание птиц для коллекции. Вместе со смышлёностью соединяется, по-видимому, и известная любовь к животным. По [762] свидетельству Эмина-паши, мстительность их возбуждается всего более тогда, когда они не получают от правителей мангбаттов, которым они подчинены, того, что им следует. Этот путешественник не считает их свободными и от людоедства, что, впрочем, неудивительно, так как они живут среди антропофагов. Стэнли, в свою очередь, набрасывает, видимо, преувеличенную картину их дикости и злобности; Висман и Штульман, суждения которых заслуживают большего доверия, хвалят боязливое и скромное, почти девически робкое обращение батуев в стране басонгов и на Итури.
Имущество этих маленьких людей, заключающееся в одежде, оружии и утвари, не представляет ничего своеобразного. У них нет собственной промышленности, что можно сказать и об изготовлении яда для стрел. Они выделывают материю из коры по способу своих соседей и иногда получают от них циновки, сплетённые из волокон растений. Костюм их прост до последней возможности — пояс из луба с лоскутком материи из коры. У пигмеев бапотов на Чуапе Франсуа видел однажды татуировку живота. Протыкание ушей и губ для введения в них нескольких стебельков травы можно найти там, где эти обычаи существуют у оседлых соседей. Вещей для украшения
у них замечательно мало; в качестве амулетов они, по-видимому, носят безразлично те или другие предметы. Они не обрабатывают железа и, по сравнению со своими соседями, меньше пользуются им. Почти повсюду они являются опытными стрелками из лука. Лук и стрелы (см. рис., стр. 758 и 760) составляют их оружие, в числе которого копья попадаются редко. Стрелы их небольшие, с деревянным стержнем, расщеплённым внизу и нередко обмотанным железом. Наконечники стрел широки, всегда снабжены желобком и часто зазубринами. Колчаны у них — простые мешки, сплетённые из камыша, подвешиваемые на короткой кожаной петле. У них больше, чем у многих негров этой области и у акков, обнаруживается влияние искусных в плетении мангбаттов. Быть может, их властители давали им свои лучшие стрелы, или заказывали для них такие стрелы, чтобы им легче было доставать обильную добычу. Форма лука их близко подходит к форме, употребительной у их соседей, поэтому короткий, сильно изогнутый, с тетивой из пальмовых волокон или ротанга лук лесных негров принадлежит к числу этнографических признаков большей части этих племён. Чтобы тетива не соскальзывала назад, вочуи носят подушечку на сгибе кисти.
Намазывание стрел ядом, по-видимому, у этих маленьких народов распространено более, чем у других негров. Висман, а также и Стэнли упоминают о тёмной, смолообразной массе с запахом шпанских мушек. По мнению последнего, это растение представляет вид Arum’а; из него таинственно, во тьме лесов, приготовляется яд. Наконечники стрел густо обмазываются им и обёртываются листьями. Франсуа слышал об отравлении стрел трупным ядом на Чуапе, а Стэнли упоминает ещё о светло-жёлтом яде для стрел, добываемом, вероятно, из красных муравьев: именно, запасы таких муравьев были найдены между жердями крыши хижин авизиппов, [763] употреблявших этот светлый яд. От укола остриём в виде иглы в правую грудь смерть от этого яда, как говорят, наступает через минуту; некоторые раненые умирали через несколько минут, а другие через несколько дней. Симптомами отравления были слабость, сердцебиение, судороги со стискиванием зубов и пот по всему телу. Южные батуи сохраняют яд в склянке, привешенной к поясу. К охотничьим снарядам принадлежит и кожаный пояс (из буйволовой кожи?) с ножом для снимания кож; женщины носят корзинки на перевязях из кожи буйвола.
Оружие другого рода у пигмеев можно видеть только случайно. Большие «наконечники стрел», которыми они бьют слонов, принадлежат к распространённым во внутренней Африке массивным слоновым копьям. Их охотничьи ножи по своей форме подходят к такому же оружию их соседей, но никогда не бывают так богато украшены. Изображённый выше (стр. 762) нож, рукоятка которого сделана из кости человеческой ноги, представляет нечто единственное в своём роде. Копья (см. рис., стр. 761) они местами получают от своих соседей, в особенности, если последние, как, например, фаны, являются настоящими копьеносцами. То же самое можно сказать и о щитах, которые были найдены у них на Чуапе и в стране басонгов. Это не мешает им, впрочем, как рассказывает Стэнли, изготовлять щиты для своих соседей.
Хижины их имеют полукруглую форму и строятся из ветвей и листьев; на Огове они имеют такую же форму и так же малы, как на Бомоканди и Лаби. Их ставят кругообразно на лесных прогалинах. Крыша покрывается листьями Phrynium. Мы не знаем с точностью — ставятся ли эти хижины на неопределённо долгое время или только на несколько месяцев. Возможно, что на Арувими и Уэлле оседлость более развита, чем далее к югу и западу. Здесь отношение к народам и властителям, в областях которых живут пигмеи, должно оказывать на них влияние. Кочевая жизнь их умеряется, ограничивается: по словам Юнкера, вочуи боязливо избегают области мангбаттов и не чувствуют страха перед областью момфусов. Сообщение Кремпеля, будто байяги страны фанов меняют свои местообитания через каждые 4—5 дней, кажется нам несколько схематическим. Количество хижин в одной группе обыкновенно невелико; Штульман, впрочем, видал группы около 200 хижин.
Сходство между ними выражается, наконец, и в способе распространения. Малорослые племена по своей расе и образу жизни близко родственны с бушменами Южной Африки — называются ли они у мангбаттов акками, у мабодов — вочуями, на Чуапе — ватуями, в долине Игуру — вамбуттами, к северу от Рувензори до Лулуа — батуями, и на дальнем западе бабонгами или окоями. Подобно этому, и географическое распространение их представляет известную связь, насколько эти малорослые обитатели лесов появляются вновь на обширном пространстве после больших или малых перерывов. Оставляя в стороне менее точные сведения, мы знаем, что самыми восточными представителями их были племена, которые Стэнли наблюдал на Семлики, Висман в Убуджве и Бауман в Урунди, а самыми западными — бабонги, на нижнем течении Огове, которые были подробно описаны Оскаром Ленцом. На юго-востоке, многократно пересекавшемся народными передвижениями и военными походами, по-видимому, уже не было никакой связи с Южной Африкой, хотя этнографическое сближение со столь сходными в социальном отношении охотничьими племенами, подчинёнными пастушеским народам Восточной Африки, не может не поражать нас, но это можно сказать о юго-западе, где Серпа-Пинто нашёл мукасекеров. Насколько мы можем судить теперь, до́лжно различать южно-, центрально- и восточноафриканскую область распространения этих народов. Так [764] как ни одно из их маленьких племён не наблюдалось севернее 5° с. ш. и восточнее 32° в. д., то они кажутся нам вполне южно-, центрально- и западноафриканской этнической группой. В этих пределах, однако, они не рассеяны случайно, а представляют группы, которые всегда появляются в известных естественных условиях и живут повсюду в одинаковых политических и социальных условиях. Короче сказать, эти пигмеи — вовсе не какой-то первобытный народ, не имеющий подобных себе, уцелевший от периода людей-обезьян, но необходимый, древний, естественный и полноправный в социальном отношении этнический элемент Африки.