XVIII. Плавание Чирикова
[308] Как уже рассказано, корабли Беринга и Чирикова разлучились 20 июня 1741 года, приблизительно под широтой 49°.
Пролежав сутки в дрейфе, Чириков взял курс на восток, а потом на ENE. С 11 июля стали показываться признаки земли: утки, чайки, плавающий в воде лес, тюлени. В ночь на 15 июля, под 55°36′ с. ш.[1] увидели землю, которую [309] на основании расчёта по расстоянию от Калифорнии, а равно по картам Гомана и Делиля, признали «подлинною Америкою». Положение этого пункта по долготе на 5,5° восточнее, чем принимал Чириков.
На берегу, под 55°21′ с. ш., виднелись высокие горы и лес. Это был мыс Аддингтона на одном из островов к западу от северной половины острова Принца Уэльского, в южной части территории Аляски, в области распространения тлинкитов (колошей) из отделения ханега, на южном конце их местообитания. Южную треть острова Принца Уэльского (или Бобрового) занимают индейцы-хайда, или, как их называли русские, кайганы, народ по языку и социальному строю близкий к тлинкитам. Кайганы выселились сюда с острова Королевы Шарлотты в первой половине XVIII века. К сожалению, мы не знаем, были ли они на острове Принца Уэльского во времена Чирикова.
Таким образом, Чириков достиг американского берега на 1,5 суток ранее Беринга.
В полдень 15-го ветер стих. В расстоянии трёх миль от земли послали на берег шлюпку, чтобы осмотреть, нет ли удобного для судна места. Но такового не оказалось. Посланные люди видели на берегу много сивучей, а в горах «великой лес, елник, пихтовник и сосняк». Пошли вдоль берега на северо-запад.
17-го, под широтою 57°50′, то есть на берегу острова, ныне носящего имя Чичагова, усмотрев залив (на самом деле пролив Лисянского), послали на берег штурмана Абрама Дементьева с десятью вооружёнными людьми. Им дана письменная инструкция: об отыскании якорного места, об условленных сигналах с пакетботом, о переговорах с жителями: как называется земля, под чьею властью, сколько жителей и о даче им подарков, для чего отпущены один котёл медный и один железный, двести корольков, китайского табаку, бумажка игол, китайские материи, а также «десять рублевиков, которые лаская здешним народом по рассуждению вашему давать». Далее, посланным наказывалось осмотреть землю, леса и травы, искать драгоценных камней и руд, для чего дан образец серебряной руды. Возвратиться они должны были самое позднее на следующий день. С судна видели, как лангбот приближался к берегу, а как приставал, того не видели.
Посланных ждали неделю, но они не возвращались. 23-го днём на берегу замечен в месте высадки Дементьева огонь. [310] Решили послать туда на маленькой лодке боцмана Савельева с одним матросом, плотником и конопатчиком и с провизией. Видели, как они пристали к берегу, но условленного сигнала (зажжённого огня) от них не последовало. И эти посланные не вернулись. Судьба 15 человек команды Чирикова неизвестна. Мало правдоподобно, чтобы они были предательски умерщвлены здешними тлинкитами, которые до того никогда не видали европейцев. Скорее, как думает Гольдер[2], лодки попали в водоворот, образуемый приливо-отливными течениями, и погибли. Такой случай произошёл в 1786 году в этой области с двумя лодками Лаперуза.
24-го увидели две лодки, в начале принятые за свои. С одной из них, в довольно далёком расстоянии, люди кричали «агай, агай», махали руками, но обе воротились. На этом месте продержались до вечера, когда, убедившись в гибели людей, отошли от берега и пошли далее на северо-запад. То обстоятельство, что «американцы» не хотели приблизиться к судну, заставляло Чирикова предполагать, что они или убили посланных людей, или взяли их в плен. Но это неправдоподобно. Как указывает Эммонс (G. Emmons), известный исследователь быта тлинкитов, крик агай, о котором упоминает Чириков, вероятно, на самом деле, был словом агау (agou), что по-тлинкитски значит «иди сюда». Таким образом у тлинкитов, никогда дотоле не видавших европейцев, без сомнения, были мирные намерения[3].
Про штурмана Абрама Михайловича Дементьева Миллер пишет, что это был человек «молодой, прекрасный, добродетельный, опытный в своем ремесле и ревностный к службе отечества».
Кроме потери людей, особенно чувствительна была ещё гибель обеих лодок, лишившая возможности запасаться водой. Поэтому 26 июля, под широтой 58°21′[4], решили идти назад, в Камчатку. Наши мореплаватели имели перед собою величественный хребет св. Ильи, покрытый снегами и мощными ледниками. «Св. Павел» находился в области приблизительно бухты Льтуа, близ южного конца упомянутого хребта, где у самого берега вздымаются к небу гигантские, обрывистые пики высотой до 6 тысяч метров (группа Fair-weather). Ледники здесь доходят до самого берега моря, [311] снеговая линия лежит на высоте 600 метров[5]. Об этих местах Брукс выражается так: «Голые скалы, обширные пространства снегов и льдов, обрывистые пики и гребни, подымающиеся почти до 3000—3600 метров высоты над морем, являют зрелище, равное коему по величию вряд ли найдётся где-либо на земле[6]».
28 июля были приблизительно в местах, которые дней за десять до того покинул Беринг. 31 июля под широтой 58°46′ видели берег, простиравшийся к западу — «горы высокие, покрытые снегами». Это был мыс Елизаветы, у юго-западного конца Кенайского полуострова.
Продолжая плавание, утром 4 сентября под 52°23′ с. ш. увидели вдалеке на севере высокую землю, крупный остров Умнак. Этот остров, принадлежащий к восточным Алеутским; был опять открыт и положен на карту передовщиком и мореходом яренским посадским Глотовым во время плавания 1759—1762 годов. 1 сентября 1759 года он пристал к Умнаку и во время продолжительного пребывания здесь познакомился и с Уналашкой[7]. На Уналашке расположена сопка Макушинская — вулкан, достигающий 1670 м высоты, одна из высших точек Алеутской гряды.
8 сентября внезапно, после свежего ветра, среди непроницаемого тумана заштилело, и судно оказалось у самого берега (51°40′). Едва успели бросить якорь. На следующее утро, когда прояснилось, увидели, что, как бы чудом, судно занесено в небольшую бухту. Берега оказались высокие, каменистые, безлесные, покрытые травой. Это был остров Адак, один из крупных в группе Андреяновских. Поутру на семи байдарах подъезжали алеуты, в каждой — по одному. Сначала они минут пять кричали и «шаманили», а потом стали говорить по-обыкновенному, но на палубу, несмотря на приглашения, не всходили. Подарки, которые им предлагались, — чашки, звонки, табак, трубки, иголки, материя, даже медный котёл, — произвели на них мало впечатления. Медный котёл они даже вернули обратно: он им был не нужен, так как алеуты пищу не варили, а употребляли в сыром и вяленом виде или же жарили на каменных сковородах. Единственно, что им понравилось, это ножи. [312] Алеутов просили привезти в обмен на ножи воду. Действительно, несколько человек привезли в пузыре воду, но, получив нож, воды не хотели дать, требуя на каждого по ножу. Чириков пишет о них в своём журнале так[8]: «Собою они мужики рослые, лицом похожи на татар, видом бледны, а знатно, что здоровы, бород почти у них нет, от природы или выщипывают; только двух или трех человек видели с бородами короткими. В носах имеют коренья воткнутые, отчего у них и кровь текла… На голове у себя они имеют, вместо шляп, сделанные из березовых тонких досок жолобки, которые разными красками выкрашены и перьями натыканы, а у некоторых привязаны костяные штатурки [то есть статуетки]»[9]. Алеуты подарили мореплавателям одну такую шляпу, а кроме того, четыре стрелы, «коренья некакой травы, какие у всех у них в носы положены», и, наконец, краски («некакой минерал, а по моему признанию антимониум крудум или сурма»).
Вечером того же дня вышли отсюда, причём при отходе были вынуждены отрубить якорь.
Остров Адак был открыт вторично мореходом архангелогородцем Башмаковым, на судне «Иеремия», 2 сентября 1752 года. Потерпев у берега Адака крушение, он прожил здесь до июля 1754 года. Про алеутов этого острова он сообщил: «Народ чукотский, рожи шитые, вкладывают костяные зубы[10]». В 1757—1758 годах он снова зимовал на острове совместно с Лазаревым[11]. В 1759 году на Адаке был убит мореход Шевырин[12]. В 1761 году Адак посещён Адрианом Толстых[13]. Первые промышленники нередко давали этому острову название Аяг или Аяга, под каким он и значится в первых описаниях[14].
Недостаток воды на «Св. Павле» давал себя чувствовать всё более и более. Ещё с 21 августа дача воды и пищи была уменьшена; затем стали варить кашу только через день; в остальное время питались сухарями и маслом, [313] иногда отваривая солонину в морской воде. С 14 сентября стали варить кашу по одному разу в неделю и выдавать в день по пять чарок воды, но зато «в подкрепление, сверх регламентной чарки водки, давалось ещё по две». 16 сентября заболел Чириков; из команды многие были больны, один умер. Пакетботом распоряжался штурман Иван Елагин, которого Чириков за заслуги произвёл в лейтенанты.
21 сентября увидели под широтой 52°35′ предпоследний из Алеутских островов, Агатту, а в отдалении самый западный, Атту. Эту землю, равно как и остров Адак, Чириков считал за продолжение материка Америки. С этого дня Чириков уже не мог выходить наверх. В октябре умерли лейтенанты Чихачёв и Плаутинг и ещё двое из команды. 8 октября (1741 года) увидели, наконец, Авачу, хотя считали себя уже на 11° к западу от неё. Задерживаемые ветром, только вечером 9-го могли войти в бухту, а 10-го, не имея гребных лодок, выстрелом потребовали пособия с берега. В то же утро скончался астроном Делиль де-ла-Кройер, только что приготовившийся к высадке на берег: выйдя из своей каюты на палубу, он упал и умер. В полдень съехал Чириков. Из 70 человек экипажа вернулось всего 49.
В следующем, 1742 году Чириков, не совсем ещё оправившийся от болезни, решил опять заняться исследованием американских берегов. 25 мая он, имея только одного офицера, штурмана Елагина, вышел из Авачинской губы к востоку и 8 июня под широтой 52° увидел гористый остров, названный островом Фёдора, — ныне Атту. «Лесу на нем и зелености никакой нет, и весь состоит в горах каменных, на которых множество снегу». Из-за неблагоприятных ветров 16 июня повернули обратно в Камчатку. На возвратном пути Чириков видел остров Беринга, где тогда находился экипаж «Св. Петра», обошёл его с южной стороны и назвал островом св. Иулиана; при нём видел множество морских котов. 1 июля вернулся в Петропавловскую гавань, а в августе того же 1742 года — в Охотск.
Чтобы закончить о работах экспедиции в восточных морях, следует ещё прибавить, что во время её произведены съёмки берегов Охотского моря и Камчатки.
В 1743 году, по случаю голода в Восточной Сибири, экспедиция была приостановлена; но она более уже не [314] возобновлялась. Стоимость её к концу 1742 года превысила 360 000 рублей.
Чириков жил, сначала, больной, в Енисейске. Вызванный оттуда в 1746 году, служил в Петербурге и Москве и в 1748 году скончался в чине капитан-командора. Г. Миллер говорит об этом замечательном мореплавателе, что «память его у всех, кои его знали, в забвение не прийдет».
Примечания
- ↑ Так в подлинном журнале Чирикова, хранящемся в морском историческом архиве Ленинградского отделения Центрального исторического архива (см. F. A. Golder. Bering’s voyages, I. N. Y., 1922, p. 290. перевод и факсимиле относящейся сюда страницы из журнала); в подлинном донесении Чирикова Адмиралгейств-коллегии от 7 декабря 1741 г., (см. «Борьба за великий Северный путь», сборник под ред. А. К. Дрезен, том I, изд. Аркт. инст., печатается) тоже 55°36′, но в Морск. сборн., 1893, № 5, стр. 8, ошибочно 55°31′.
- ↑ F. Golder Russian expansion on the Pacific. Cleveland, 1914, p. 187.
- ↑ F. Golder. Bering’s voyages, I, 1922, p. 311.
- ↑ Так в донесении Чирикова, в журнале 58°37′.
- ↑ A. Brooks. U. S. Geol. Survey. Profess. Papers, Nr. 45, 1906, p. 245.
- ↑ l. c., p. 52. — Хребет св. Ильи, в узком смысле слова, тянется от горы св. Ильи на восток до Cross Sound (p. 29—30).
- ↑ Вениаминов. Записки об островах Уналашкинского отд., I, 1840, стр, 115.
- ↑ Соколов, стр. 404.
- ↑ Об алеутских шляпах мы говорили выше, стр. 270.
- ↑ А. Полонский. Перечень путешествий русских промышленников в восточном океане с 1743—1800 г. Рукопись Геогр. общ., лист 20.
- ↑ Там же, л. 38.
- ↑ Там же, л. 31.
- ↑ Там же, л. 38.
- ↑ См. Месяцослов истор. и геогр. на 1774 и 1781 г. (перепечатано в Собр. сочин. из Месяцословов, III, 1789, стр. 350—351; IV, 1790, стр. 325).