XIV. Плавания Шпанберга и Вальтона в Японию
[187] Одной из важнейших целей экспедиции Беринга было завязать сношения с Японией. После того как через пленных японцев были получены обстоятельные сведения о Японии, в Петербурге стали весьма интересоваться этой страной. Мы уже говорили о том, что в 1716 году два петербургских купца подали в сенат ходатайство о разрешении производить торговлю с Японией и Ост-Индией. В своих «предложениях» 1730 года Беринг сообщал, что он приказал на [188] Камчатке, если впредь будут там обнаружены потерпевшие крушение японцы, «то надлежит тех людей отправить на казенном судне в их землю и проведать путь, и можно ли с ними иметь торг, или каким другим образом к пользе Государства что присмотреть, понеже до самыя Японския земли от Камчатского угла имеются острова и не в дальнем расстоянии остров от острова[1]».
Инструкция, данная капитану Шпанбергу в Петербурге, предписывала ему на трёх судах следовать «ради обсервации и изыскания пути до Японии», осмотрев и описав прежде всего Курильские острова; затем идти, не мешкая, к Японии и разведывать о её состоянии и портах, стараясь расположить японцев к себе, «дабы своею дружбою перемогать их застарелую Азиатскую нелюдность[2]».
В это время очертания Японии не только у нас, но и на Западе были известны очень плохо. На картах изображали на севере тогдашней Японии остров Jedzo, то есть Иезо, или Хоккаидо, или Матсмай, к востоку от него большой остров Штатов, а ещё восточнее — несуществующую Землю Гамы. Происхождение этих обозначений таково.
О земле Есо (Yeço), лежащей к северу от Нипона (Хондо), главного острова Японии, принёс в Европу первые известия один из иезуитов ещё в 1566 году. Более обстоятельные сведения были получены в первые десятилетия XVII века. В 1620 году иезуит Caravaglio посетил Иезо. В конце XVI и первой половине XVII столетия среди испанцев, а также голландцев, были распространены слухи, что к востоку от Японии имеется страна, необычайно богатая золотом и серебром (Rica de Oro, Rica de Plata). Основываясь на этих сведениях, управление голландскими колониями снарядило в 1643 году из Батавии экспедицию к берегам Японии на судах «Castricum» под начальством Фриза (Vries) и «Breskens» под командой Схепа (Schaep). На широте южной оконечности Японии корабли разлучились, и Фриз продолжал свои исследования один, плывя на север. 9 июня он был у берегов Иезо, где его судно посетили айны. Затем он подошёл к южным Курильским островам; двум из них он дал названия: [189] остров Штатов (ныне Итуруп) и Земля Компании (Уруп?). Эта последняя, лежавшая на востоке, была, по мнению Фриза, частью Северной Америки. 26 июля он достиг юго-восточной части Сахалина, а день или два спустя — мыса Терпения (на Сахалине). После бесплодных поисков золотоносных островов, Фриз в ноябре 1643 года вернулся на Формозу.
Португалец Texeira изобразил на своей карте 1649 года Землю Гамы, под 44°—45° с. ш., к северо-востоку от Японии, то есть приблизительно на том месте, где Фриз открыл южные Курильские острова. Гама — это был португальский моряк, будто бы открывший эту землю в первой половине XVII века, на пути из Китая в Мексику.
На картах XVII и первой половины XVIII столетий господствует необычайная путаница в отношении острова Иезо: одни соединяли его с материком Азии, другие причленяли к Америке, третьи изображали в виде громадного острова между Азией и Америкой. На карте Страленберга 1730 года Иезо отождествлено с Камчаткой: «Terra Kamtszatka alias Jedso» (рис. 13).
На карте, составленной Иосифом Делилем, по поручению сената, в 1731 году и переданной Берингу в руководство, изображена под 48° с. ш. и Земля Гамы, к северо-востоку от обширной Земли Компании (45°—48° с. ш.). О Земле Гамы Делиль в своём объяснении к карте[3] говорит: «Усмотренная Дон-Жуаном [де Гама] земля, которую я на ландкарте прямо против Камчатки означил, может быть не соединяется ли с твердою землею Америки, а именно с Калифорниею, на севере, при сысканном от Мартина д’Агвилара заливе». «Может быть еще скорее и с большею достоверностью виденная Дон-Жуаном-де-Гамою земля найдется, если оную искать будут отправлять с Камчатки на полдень, потому что она лежит на восток от так называемой Земли Компании, которая в 1643 году Голландскими кораблями найдена, и оными, именем Господ Генеральных Штатов, взята в Голландское владение» (срав. рис. 7).
[190] Землю Гамы можно видеть и на «Генеральной карте Российской империи», изданной в 1734 году Иваном Кириловым в Петербурге. Копия (№ 3528) корректурного экземпляра этой карты, найденного мною в картографическом отделе библиотеки Академии наук, приложена выше (рис. 30). Оттиск этот помечен 1733 годом.
Под начальством Шпанберга было три судна: «Михаил» с экипажем в 63 человека, на котором командовал он сам, «Надежда» под начальством лейтенанта Вальтона и «Гавриил» под начальством Шельтинга; на обоих по 44 человека команды. Выйдя из Охотска 18 июня 1738 года, в начале июля прибыли в Большерецк на Камчатке, где взяли провиант, и 15 июля отправились на поиски Японии. Шли вдоль Курильской гряды. Спутники Шпанберга скоро отстали, а он нанёс на карту гряду Курильских островов, коих он насчитал 31, — больше, чем их числится ныне[4]. В Атласе Российском, изданном Академией наук в 1745 году, уже нанесены Курильские острова по съёмкам Шпанберга (рис. 37). Обогнув остров Уруп, который Шпанберг назвал Ольховым, он 3 августа, приблизительно под 45,5° с. ш., решил вернуться назад из-за недостатка в провизии и отсутствия хороших якорных мест между островами. 17 августа Шпанберг прибыл в Большерецк.
Таким образом, поручения проведать Японию он не исполнил и по причинам, которые нельзя назвать уважительными. Погода всё время была тихая. Равным образом он не попытался, как ему предписывалось, завязать сношения с жителями Курил. Об этих островах он сообщил только, что у них «берега каменные, утесы весьма крутые, и в море великая быстрота и колебание жестокое, на якоре стоять грунтов не имеется и очень глубоко[5]».
Вальтон доходил к югу, частью вдоль Курильской гряды, до 43° с. ш., то есть до параллели острова Хоккайдо, но берегов не видел. Он вернулся в Большерецк через неделю после Шпанберга, а Шельтинг был уже здесь с 7 августа. В Большерецке решили зазимовать.
[191] В следующем, 1739 году Шпанберг вышел 21 мая, уже в составе четырёх судов, к первым Курильским островам. Отсюда пошли на юго-восток, пересекли местоположение не оказавшейся Земли Гамы, а затем повернули к юго-западу. 14 июня, под 36,5° с. ш., Вальтон умышленно отделился от Шпанберга.
16 июня под широтою 39° Шпанберг увидел берега Японии, именно северо-восточное побережье острова Хондо. Следуя вдоль берега на юг, он, приблизительно пол 38°20′ с. ш.[6], 22 июня, стал на якорь. Экипаж, привыкший к скудной охотской и камчатской природе и безлюдью, был поражён роскошной растительностью, невиданными животными, богатством и многолюдством селений. С корабля было замечено, что жители встревожены появлением иноземцев: по ночам они жгли сигнальные огни. Но никаких враждебных действий японцы не предпринимали. Это место находилось в районе большого города Сендай.
Оставаясь на якоре в версте от берега, завели сношения с жителями. Японцы привозили сорочинское пшено, то есть рис, листовой табак, разные овощи и ткани, камбалу «и прочие еще 4 рода рыбы, которых мы, — говорится в вахтенном журнале, — в Европе ни в Азии не видали», а также четырёхугольные золотые монеты и обменивали всё это на русские вещи. С обеих сторон соблюдали большую учтивость. При обмене товаров японцы поступали справедливо. Более всего японцам нравились сукна, суконное платье и синий стеклянный бисер, бумажных же и шёлковых материй, зеркал, ножей, ножниц, игол и подобных вещей не брали, так как всё это имелось в их стране[7].
Около судна заметили много японских лодок, длиной около 24 футов, остроносых, с плоской кормой, посреди с палубой; на палубе небольшой очаг; у некоторых было по два руля. Якоря железные, четырёхрогие. Вместо железных гвоздей и скоб на этих лодках и на других судах — медные. Гребут стоя. Были и другого типа суда, более крупные, бусы, острые как спереди, так и сзади. Они ходят хорошо только по ветру и употребляются для развоза товаров вдоль берегов, при противных же ветрах часто заносятся в открытое море и попадают даже на Камчатку[8].
[192] К судну подошла большая лодка, на которой, помимо команды, находилось четыре японца, по-видимому, высокопоставленных, судя по платью и другим признакам. Капитан пригласил их к себе в каюту. «При входе во оную поклонилися ему до земли, подняв руки в верьх, и сложа их вместе, держали над головою, и стояли на коленах до тех пор, пока Капитан их встать не принудил. Он подчивал их водкою и кушаньем, что казалось им не неприятным. Как Капитан показал им морскую карту сим странам и глобус, то узнали они тотчас свою землю, которую называли именем Нифон. Они приметили и остров Матмай [то есть Матсмай, или Иезо, или Хоккайдо] и Садо, также и на мысы Сангар [имеется в виду пролив Сангарский] и Ното перстами указывали. При отходе поклонилися они также в землю, изъявляя свою благодарность за то, чем они довольствованы были[9]». Тем не менее Шпанберг не доверял японцам.
Наружность их он изображает в своём донесении следующим образом:
«Оные Японцы росту среднего и малого, платье у них много схоже с Татарским; ходят босые, штанов и портков никаких не имеют; с полуголовы по лбу волосы стрижены и подклеены клеем, назади завязываются кустиком, который торчит к верху; шляпы у них великие, травяные, плоские; носят те шляпы, подвязав себе под бороду, а у которых шляп нет, те головы подвязывают платками; вместо епанечь имеют вощанки, сделанные из бумаги. А телом оные Японцы некоторые из-бела, а более смуглых, глаза малые, волосы черные, бороду бреют[10]».
Видя около себя сразу до восьмидесяти лодок, на которых было около 900 душ японцев, и опасаясь враждебных с их стороны действий, Шпанберг поспешил в тот же день сняться с якоря, не выходя на берег. Такая поспешность не совсем понятна, ибо поведение японцев не подавало никаких поводов к опасениям. Шпанберг, пробыв у берегов Японии всего один день, не использовал удобного случая ближе сойтись с японцами, к чему была полная возможность. Кроме того, следовало бы запастись свежей провизией для больных, которые имелись на бригантине.
В японских источниках мне удалось найти сведения о посещении Шпанбергом и Вальтоном берегов Японии. В книге [193] «Хоккаидоо сикоо» (ч. I, 1896, стр. 47—48), извлечение из коей дано Д. Позднеевым[11], относительно плавания корабля Шпанберга сообщается:
17 июня (ст. ст.) 1739 года[12] в открытом море у берегов уезда Озикагоори (полуостров приблизительно под 38,25° с. ш.) владения Сэндай (город на севере Хондо) в Оосюу (название северной части Хондо) появились и исчезли два совершенно неизвестных японцам судна. На следующий день утром, 18 июня, против берегов уезда Ватаригоори (населённый пункт Ватаригоори под 38° с. ш.) появились и исчезли три судна. 21 июня в сумерки рыбак берега Амицихама (небольшой остров у западного берега полуострова Озикагоори, приблизительно под 38,25° с. ш.), выйдя за рыбою, дошёл в лодке до Тасирохама в открытом море (небольшой остров севернее острова, Амици). В это утро он поел свой завтрак очень рано и скоро, почему захотел есть, и в то время, когда он имел намерение возвратиться на сушу, одно большое судно прошло близко от него под парусами. Полагая, что это судно, провозящее рис и хлебные продукты, он приблизился к нему, но тут увидел, что это иностранный корабль (как видим, японский рыбак подробно мотивирует, почему он вынужден был вступить в сношения с иностранцами, ибо японскими законами того времени это строго возбранялось). Он увидел, что люди на судне что-то ели и, будучи сам голоден, попросил у них знаками поесть. Они дали ему хлеба, который ели сами. В это время рыбаку показалось, что они как бы просят у него табаку, поэтому он достал свой кисет с табаком и отдал им. Потом они дали ему карточку, на которой был написан знак креста. Посмотрев внутрь судна, он увидел там 40—50 высоких людей. Так как в это время день уже склонялся к вечеру, то рыбак вернулся на берег.
Здесь, очевидно, рассказывается о приближении Шпанберга к берегам северного Хондо. Мы видим, что Шпанберг стал на якорь приблизительно под 38,25° с. ш., что близко сходится с указанием Миллера (38°25′ с. ш.)[13]. Посещение [194] японцами русского судна японский источник описывает так:
Из Сэндай, для расследования дела о появлении неизвестных судов, прибыл чиновник Кансицироо. Приблизившись к судну, он снял свою шляпу. Вежливо и с церемониями он дал понять, что желает быть проведённым на судно. Он сообразил, что это русское судно. Его ввели. Так как он показывал знаками, что ему желательно осмотреть корабль, то служащие на судне провели его и пригласили в комнату. Пришёл сам начальник судна и принёс с собою вина в серебряном кубке. Затем он показал ему карту всех государств мира и сказал, что находится вблизи Японии. Военных орудий он на судне не видел, а мехов была масса, и они дали слугам Кансицироо каких-то мехов, похожих на мех лисицы (очевидно, песца). На одном из слуг Кансицироо они увидели бумажный промасленный дождевик и показали вид, будто очень хотели его получить — его отдали. Потом Кансицироо возвратился домой.
Таким образом, сведения, сообщаемые Шпанбергом и японцами, совершенно совпадают.
Продолжаем описание обратного плавания Шпанберга. Подняв якорь от места стоянки под 38,25° с. ш., пошли к северу и 3 июля под 44,5° увидели несколько южных Курильских островов, покрытых богатою растительностью. Самые крупные из них получили названия: Фигурного, Трёх Сестёр и Цитронного. Какие именно это острова, сказать трудно. 8 июля осмотрели ещё острова Зелёный и Куциям (по предположению Соколова, Кунашир и северная часть острова Иезо). На Кунашире жили тогда, как и теперь, курильцы или айны, которых Шпанберг, не называя этим именем, описывает так[14]: они «сходны по персонам Курильским народам, носят долгое платье, портков и штанов не имеют, ходят босые, на платье у них нашиты лоскутки камчатные разных цветов; по ногам у них и по всему телу шерсть; бороды у них великие, продолговатые, черные, а которые престарелые, у тех с сединою как бороды, так и на теле; у некоторых имеются в ушах кольцы серебряные. Лодки у них такие ж, как у наших Курильских мужиков байдары; а язык у оных жителей походит на Курильский». Миллер прибавляет к этому, что островные жители, увидев на [195] судне живого петуха, пали перед ним на колени и «жжав руки, держали над головою и поклонялися до земли как перед петухом, так и за полученные подарки».
Крашенинников (II, стр. 180,) говорит, что обычай носить серебряные кольца в ушах курилы заимствовали у японцев. Платье их он описывает следующим образом: оно сделано из кож морских птиц, также лисье, бобровое и из других зверей, «при чем не наблюдают того, чтоб платье было из одной материи, но шьют из чего прилучится, так что и поныне редкую курильскую парку увидишь, которая бы не из лоскутья разных зверей и птиц была сделана».
24 июля под 41° с. ш. подошли к острову Матсмаю (Хоккаидо), где застали три большие японские бусы. Шпанберг не только не послал людей на берег, но «приуготовился к бою, если они [японские суда] его атакуют». Таким образом, опять был упущен случай для сношений.
Имея на судах большое количество больных, Шпанберг решил повернуть обратно. Шли к востоку от Курильских островов, западнее того пути, который избрали в передний путь. 14 августа Шпанберг прибыл в Большерецк и, не дождавшись спутников, через пять дней отправился в Охотск, куда прибыл 29-го. Во время плавания он лишился тринадцати человек, умерших, очевидно, от цинги.
Как мы отметили, Вальтон ещё 14 июня умышленно отделился от Шпанберга. 16 июня, в тот же день, что и его начальник, он увидел берега Японии под 37°42′ с. ш. (остров Хондо). Поплыли вдоль берега к югу и остановились под 35°10′[15] у большого города, — впрочем, довольно далеко в море. На берег выслали за водой штурмана Казимерова, квартирмейстера Черкашенина и шесть солдат с ружьями. Близ берега их окружили японские лодки, числом более ста «и шли подле елбота столь блиско, что насилу можно было весла на нем поворачивать». На берегу было множество народу. Все кланялись приезжим. Японцы вынули из ялбота порожние бочки, налили их с услужливостью водой и принесли обратно.
[196] Оставив на шлюпке двоих для караулу, Казимеров с прочими отправился в город. Хозяин дома, где наливали воду в бочки, пригласил Казимерова в гости, потчевал его вином из фарфоровых чашек и закусками, принесёнными на такой же посуде. Угощение состояло из винограду, яблок, померанцев и редьки в сахаре. В другом доме его приняли также учтиво и угощали сарачинским пшеном (то есть рисом). Казимеров отдаривал японцев бисером и другими мелочами. В домах и на улицах виден был порядок и чистота. Много было лошадей, коров и кур. Тамошние «полевые плоды» — это пшеница и горох. В лавках продавались бумажные товары. На улице встретился японец, носивший две сабли. Когда штурман возвращался на судно, туда же отправился на небольшой лодке знатный японец в шёлковом платье. Войдя на судно, он подарил Вальтону сосуд с красным вином, которое тот привёз на Камчатку[16]. Вальтон, в свою очередь, угощал гостя и его спутников и поил их водкой, «причём оказалося, что руское вино Японцам не было противно». Вокруг судна теснилось более сотни мелких японских лодок[17].
Опасаясь, как и Шпанберг, быть застигнутым врасплох, Вальтон снялся с якоря, не успев ничего толком увидеть и узнать. Перед отплытием сделали один выстрел из пушки — в качестве салюта или для острастки, неизвестно. «На сей земле, — сообщает Вальтон в корабельном журнале, — много золота и жемчугу и винограду и сарачинского пшена, но всего, по краткости времени, осмотреть было не можно». Отсюда поплыли к югу, имея перед собою берега, покрытые роскошной растительностью: померанцами, каштанами, виноградом и рисом. 22 июня подошли ближе к берегу и попросили у японцев, приплывших на лодках, воды. Те охотно исполнили просьбу, а затем стали предлагать ввести судно в гавань, но Вальтон на это не согласился. Тогда «пришёл от берегу бот, который запретил японцам иметь дальнейшее с нашими сообщение. В боту сидел человек военный при шпаге, в руке пистолет держащий[18]».
23 июня на широте 33°28′ (?) остановились на якоре и, выйдя на берег, достали «померанцовое дерево, несколько жемчужных раковин и сук еловой», а лекарский ученик [197] набрал трав и сосновых шишек, из коих после варили для больных декокт. На следующий день повернули в обратный путь, 23 июля прибыли на Камчатку, в Большерецк, а 22 августа в Охотск.
О плавании судна Вальтона упомянутые выше японские источники рассказывают так.
19 июня (ст. ст.) 1739 года в двух ри от берега, против деревни Амацу-мура уезда Нагаса-гоори провинции Ава (Амацу-мура на восточном берегу провинции Ава, к югу от Кацура, приблизительно под 35°10′ с. ш.), остановился иностранный корабль. С этого судна 8 человек в лодке прибыли на берег. Они имели с собою боченок для воды, носили постоянно сапоги (очевидно, рассказывается о посещении берега штурманом Казимеровым). Они спросили, где колодец, и начерпали себе воды. Они положили 17 нанизанных камней (бусы) и затем ещё 7 штук отдельных камней и, показывая знаками выражение благодарности, удалились с молчаливыми поклонами. Они посидели у дома рыбака Таробээ, что вблизи колодца, придвинули к себе бывший в доме табак и покурили немного (по изображению японца, выходит, будто русские сами «придвинули» к себе табак; как мы уже указывали, общение с иностранцами было запрещено, и японец, доносивший о людях Вальтона, опасался, как бы его односельчане не пострадали за гостеприимство, оказанное русским. На самом деле, как мы видели, в этом доме Казимерова угощали фруктами, а также редькой в сахаре). Подали им бумаги и кисти и просили что-либо написать, но они, однако, не написали. У соседнего с Таробээ дома у двери лежало несколько штук редьки; взяв из них четыре-пять, они положили серебряную монету и удалились. Хозяин дома хотел вернуть им монету, но так как они не понимали друг друга, то они оставили деньги против его воли и ушли (на самом деле и здесь японцы угощали русских). О появлении русских японцы донесли местному начальству, которое явилось на берег. Русские в это время садились в лодку. «За ними гнались по следам, но их большое судно уже подняло якорь и ушло, держа курс на юг». На самом деле, старшина мирно посетил судно, подарил Вальтону вина и, в свою очередь, был потчеван русскими. Как бы то ни было, местные власти отправили оставленные русскими деньги и «камни» (бусы) в Нагасаки, где голландский капитан объяснил, что деньги — русские, а «камни принадлежат [198] к украшениям, продаваемым на улицах». «Отсюда поняли, что как к берегам Муцу [Оосюу, то есть северное Хондо, имеется в виду посещение Шпанберга], так и в Ава приходили русские суда».
В 1742 году Шпанберг и Шельтинг снова ходили из Большерецка в Японию, но неудачно. Шпанберг, дойдя до 39,5° с. ш., вернулся обратно. Шельтинг, разлучившись с начальником, доходил до 38,5° с. ш., то есть до параллели Хондо, и тоже повернул обратно, к первым Курильским островам.
1 августа того же года Шельтинг подошёл под 50°10′ с. ш. к восточному берегу Сахалина, который он называет землёй Ессо, то есть Иезо. Находясь милях в шести от берега, но из-за туманов редко видя его, он спустился на юг до 45°34′ с. ш., то есть до широты пролива Лаперуза. 17 августа поворотил назад и, идя вдоль восточного берега Сахалина, прибыл в Охотск 10 сентября[19].
В Петербурге, вследствие доносов Писарева, сначала не поверили отчётам Шпанберга и Вальтона: думали, что они в 1739 году были не у берегов Японии, а возле Кореи. Сомнения были решены в их пользу только в 1746 году.
Между тем наши мореплаватели совершили важные географические открытия: они нанесли на карту Курильские острова и часть Японии, доказали апокрифичность земли Гамы, а также обнаружили, что остров Штатов и Земля Компании есть не что иное, как два из Курильских островов. Наконец, они впервые нашли путь к Японии с севера. На основании карт Шпанберга и Вальтона составлена карта, напечатанная в академическом российском атласе 1745 года и изображающая устья Амура, Сахалин, часть Японии, Курильские острова и южную часть Камчатки (ср. рис. 37).
Вместе с тем нельзя не отметить, что во время плавания 1739 года было сделано для ознакомления с Японией менее, чем обстоятельства позволяли.
Во всяком случае, на Камчатке в 40-х годах XVIII столетия имелось уже через посредство курильцев и потерпевших крушение японцев столько сведений об Японии, что Чириков в своём предложении Адмиралтейств-коллегии от 25 июля 1746 года мог писать; «А к произведению обстоятельной [199] коммерции, не взяв позволения от Японского владетеля, который резидует в городе Иедо или Иедзо, утвердиться не можно[20]».
Когда во второй половине XVIII века Курильские острова сделались более или менее известными, сибирские власти начали заботиться о более прочном закреплении их за Россией, стали также собирать сведения о Японии, на случай возможных с её стороны покушений на Курильские острова, а частью, чтобы завести с нею торговые сношения. Бем, главный командир Камчатки, предлагал построить на Урупе укрепление, сделать опыты хлебопашества и устроить русское поселение. Для осуществления всех этих проектов он побудил в 1775 году якутского купца Лебедева-Ласточкина снарядить на южные Курильские острова полуразведочную, полупромышленную экспедицию. Во главе дела был поставлен сибирский дворянин Антипин, знакомый с японским языком[21].
В инструкции, полученной от Бема, Антипину поручалось плыть из Петропавловска прямо к острову Урупу, причём наказывалось «под смертною казнью не обижать диких, как происходило на Алеутских островах от разных компаний», далее идти на Итуруп, а затем, взяв с собой мохнатых, — и на следующие Курильские острова. При встрече с японцами предписывалось поступать с ними «учтиво, ласково и благопристойно» и сказаться купцами. У японцев выведывать, какие им нужны русские товары и что можно от них получить взамен, и попытаться заключить с ними «на котором-нибудь острове» письменный договор; у мохнатых тоже взять о торговле «объяснение, если они сведущи в письменном производстве». Затем инструкцией предписывалось собрать подробные географические сведения о Японии и Курильских островах: сколь велика Японская империя, сколько там городов, укреплений, о их вере, законе, житье, обычаях, нраве, кто из иностранцев приходит для торговли, [200] чем питаются, довольно ли «пропитания», «при каком климате родится», откуда доставляется, платье своего ли рукоделия или получают откуда, с кем ведут торговлю и чем, есть ли у японцев морские суда и морские карты, имеется ли строевой лес, довольно ли лошадей и рогатого скота. «Земли и острова класть на карты, а если у мохнатых или японцев есть собственные карты, то стараться их достать или скопировать». Наконец, узнать, «каков русский народ приятен им кажется». На Урупе, где предполагалось построить крепость и основать русское поселение, Антипин должен был сделать пробные посевы ржи, пшеницы, проса, овса, ячменя и конопли.
Плавание 1775—1776 годов было неудачно: бот «Николай» разбился у острова Уруп. В сентябре 1777 года из Охотска отправлено на Уруп, как мы уже упоминали (стр. 171), новое судно, бригантин «Наталия», на котором находился Шабалин.
В июле 1778 года он прибыл на двадцать второй остров, или «Аткис»[22]; это город и залив Аккеши (Аккеси) на северо-востоке Матсмая (Хоккайдо)[23]. Здесь застали японское судно. Русские и японцы, дружелюбно встретившись, обменялись друг с другом подарками. Шабалин завёл речь о торговле, но японцы, опасаясь без разрешения начальства вступать в сделки, предложили прийти на остров Кунашир в июле следующего (1779) года. С тем Шабалин вернулся на Уруп, а отсюда в Охотск, куда бригантин прибыл 29 августа 1778 года. Лебедев-Ласточкин немедленно же снарядил судно для условленной встречи с японцами и погрузил на него сукна, бархат, атлас, муку, крупу, масло, сахар, солонину. Перезимовав на Урупе, Антипин и Шабалин весной 1779 года пошли на семи байдарах на Аткис и 24 июня прибыли в японскую гавань Ноткоме (это место на северо-восточном берегу Хоккайдо, по-видимому, — Ноцукамафу японских источников, то есть местность не очень далеко от Аккеши) и взяли ясак с живших здесь курильцев. Японцев здесь, однако, не было, но спустя три недели к Антипину явился курилец с извещением, что как только погода позволит, японцы прибудут в Ноткоме, но вместе с тем японцы просили русских не
Рис. 36. Часть «Генеральной карты Российской империи» из Атласа Российского, изданного Академией наук в 1745 г.
[201] двигаться далее, к Матсмаю. Прождав бесполезно до 21 августа, Антипин решил плыть на юг вдоль берега и 25 августа прибыл в бухту Аткис, где встретил японское судно. Подходя к берегу, салютовал японскому флагу. Во время свидания командир японского судна, по распоряжению «Матмайского начальника», сообщил русским, что Аткисская земля — их место, что они ведут здесь торговлю с курильцами: «Атаманы мохнатых курильцев получают от японцев платье, пшено, табак и другие вещи, а продают жиры, сухую треску, ракушки и прочее, для японцев потребное, а хорошего ничего не имеется», прибавил матсмайский начальник. Что же касается до торговли с русскими, то японцы предлагали в будущем для переговоров прислать судно на Кунашир[24]. Из этого стало ясно, что японцы вообще не желают вступать в торговые сношения с русскими. 5 сентября прибыло с Матсмая судно ещё с двумя японскими чиновниками, которые передали запрещение не только торговать на острове Матсмае, но и ходить на Итуруп и Кунашир; а если будет нужда в пшене (то есть рисе) и вине, то посылали бы за этими предметами с Урупа мохнатых курильцев, а сами не ходили бы; если же желают вести торговлю, то указали на Нагасаки, куда со всех сторон собираются народы. В японских источниках ответ японцев передан так: «Иностранная торговля ограничивается исключительно портом Нагасаки, и так как в остальных местах она совершенно не разрешается, то сколько бы ни просили, позволения дано не будет. В будущем переплывать море и приходить сюда совершенно бесполезно[25]». Впрочем, обращались японцы с русскими дружелюбно. Обменявшись с японцами подарками, Антипин с Шабалиным отправились обратно к своему судну на остров Уруп. Здесь пробыли до лета. С января 1780 года на Урупе начались очень сильные землетрясения. Одно из сильнейших произошло 18 июня: море отхлынуло от берега, а потом бросилось на берег валом до 12 м высотой и разнесло имущество экспедиции, а судно, стоявшее на двух якорях, выкинуло на сушу в расстоянии 400 м от моря, где оно и осталось[26]. После этого Антипин, оставив Шабалина на Урупе, сам в сентябре [202] ушёл на одной байдаре в Большерецк искать помощи. Не дождавшись помощи, Шабалин в мае 1782 года пошёл на четырёх байдарах в Большерецк, забрав с собою людей и всё имущество. Специально посланные в 1784 году люди пробовали спустить на воду бригантин на Урупе, но неудачно. Так печально кончились предприятия Лебедева-Ласточкина. Следует отметить, что посевы ржи, пшеницы и ячменя на Урупе удались и дали хороший урожай.
Антипин сообщил некоторые сведения об острове Матсмае (Матмае), о курильцах и японцах. На Матсмае растёт дуб, бук, вяз, липа, берёзник, тальник и много другого лесу, в России неизвестного; в горах растут большие орехи. В лесах — чёрные медведи, лоси, олени, дикие козы, мелкие соболи, лисицы, зайцы, а по речкам выдры. Диких коз жители стреляют из луков, а также ловят облавою. Богатые курильцы (то есть айны) на острове Матсмае одеваются по-японски, а прочие носят платье, шитое из кож медведей и диких коз, и тканое из лыка. «Когда курильцы разговаривают между собою, то почасту, гладя у себя бороды или брюхо, гогочут га, га, га и гладят ладонь об ладонь. Во время кушанья все молчат и сидят кротко, только один старшей гогочет». На Матсмае, как на Кунашире и Итурупе, курильцы живут в балаганах, поставленных на столбах и покрытых травою, то есть в свайных постройках, подобных камчадальским. Если в балагане кто умрёт, то, как и камчадалы, устраивают себе новое жилище[27]. В 1930 г. на Хоккайдо (Матсмае) было около 16 тысяч айнов, но они довольно быстро смешиваются с японцами, теряя свою национальность[28].
Несмотря на вышеописанные неудачи, попытки завязать торговые сношения с Японией не прекращались. В конце 80-х годов XVIII столетия в Иркутске находились японцы, доставленные туда с Алеутских островов, именно с острова Амчитка, где они 6 августа 1783 года потерпели крушение. В 1790 году японец Кодою[29] с академиком Кириллом Лаксманом отправился в Петербург[30]. Здесь от Кодою, который был купцом, получены были сведения о торговле в Японии. [203] Лаксман дал весьма толковый совет, воспользовавшись, как предлогом, необходимостью отправить японцев на родину, послать экспедицию в Японию с секретной целью разузнать о возможности торговли с этой страной. Кроме того, указывая на то значение, какое имеет Амур для нашего дальнего востока, советовал сплавить судно от впадения Горбицы до устья Амура. Последний проект, «по известным с Китаем обстоятельствам», не встретил одобрения, экспедицию же в Японию решено было снарядить. Во главе её поставлен был поручик Адам Лаксман, сын Кирилла. За подробностями мы отсылаем к трудам Полонского, Лагуса, Позднеева (II, стр. 38—71).
Примечания
- ↑ А. Соколов. Записки Гидрограф, департ., IX, 1851, стр. 434—435.
- ↑ Соколов, стр. 223—224.
- ↑ Соколов, стр. 437—145 (русск. перевод); Golder, 1914, p. 302—312 (франц. оригинал). Оригинал карты Делиля 1731 г. размером 210×120 см хранится в Париже, в Service hydrographique de la marine. Она носит название: Carte dressée en 1731 pour servir à la recherche des terres et des mers situés au Nord de la Mer du Sud. Уменьшенная копия её помещена у: Golder. Bering’s voyages, II, 1925, при стр. 72. Копия в натуральную величину, сделанная в 1737 году, имелась, по словам А. Соколова (1851, стр. 437), в архиве Адмиралтейств-коллегии.
- ↑ Карта Курильских островов, составленная Шпанбергом на основании работ 1738 и 1739 гг., воспроизведена Егерманом в XXXVIII томе (1914) Записок по Гидрографии, при стр. 448.
- ↑ Соколов, стр. 347.
- ↑ По Миллеру (Сочин. и перев., 1758, ч. II, стр. 104) под 38°25′, по Соколову (стр. 350) под 37,25°, по карте Шпанберга 38°20′, по японским источникам 38,25°.
- ↑ Миллер. Сочин. и перев., 1758, ч. II, стр. 104.
- ↑ Там же стр. 105—106.
- ↑ Миллер, стр. 106—107.
- ↑ Соколов, стр. 352.
- ↑ Д. Позднеев. Материалы по истории северной Японии и её отношений к материку Азии и России. И. Иокохама, 1909, стр. 18—20.
- ↑ Перевод японского летосчисления на европейское сделан С. Г. Елисеевым по книге: P. Hoang. Concordance des chronologies néoméniques chinoise et européenne. Chang-hai,, 1910, p. 324.
- ↑ Приблизительно под 38°20′ с. ш. место стоянки указано и на карте Шпанберга, опубликованной Егерманом.
- ↑ Соколов, стр. 354; ср. также Миллер, стр. 108—109.
- ↑ По Соколову под 34°16′, по Миллеру под 33°48′. Счисление ненадёжно. По японским источникам (см. ниже) под 35°10′, что вернее всего.
- ↑ И здесь потчевал им Крашенинникова, о чём тот упоминает в своём «Описании Земли Камчатки», I, 1755, стр. 119.
- ↑ Миллер, стр. 110—115.
- ↑ Там же, стр. 114—115.
- ↑ Соколов, стр. 422.
- ↑ Соколов, стр. 454.
- ↑ О плаваниях Антипина подробно рассказывается у Полонского, Курилы. Зап. Геогр. общ. по отд. этногр., IV, 1871, стр. 441—467. Также у Татаринова, Описание Курильских островов. Месяцослов историч. и географ, на 1785 г. (перепечатано в Собрании сочинений, выбранных из месяцословов на разные годы, ч. 6, СПб., 1790, стр. 63—103).
- ↑ По японским источникам (Д. Позднеев, II, стр. 33), русские пристали «во владении Нэмуро в восточных Эзоских землях, в местности Ноцукамафу».
- ↑ По словам Татаринова (стр. 67, 95), бывшие в Иркутске японцы, потерпевшие в 1744 г. крушение на пятом Курильском острове, сообщили, что острова Аткиса нет, а есть на Матмае место, именуемое Аткис.
- ↑ Полонский, стр. 460.
- ↑ Д. Позднеев, II, стр. 35—36.
- ↑ Об этом землетрясении упоминается и в японских источниках (см. Д. Позднеев, II, стр. 36), но в каталоге землетрясений Мушкетова и Орлова (1893) о нём не говорится.
- ↑ Татаринов, стр. 95—99.
- ↑ D. H. Davis. Present status of settlement in Hokkaido. Geogr. Review, 1934, July, p. 399.
- ↑ Правильнее — Кодаю.
- ↑ О Кирилле (Эрике) Лаксмане см. В. Лагус. Эрик Лаксман, его жизнь, путешествия, исследования и переписка. Пер. с шведского. СПб., 1890, изд. Академии наук.