IX. Открытие обоих берегов Берингова пролива Фёдоровым и Гвоздевым в 1732 году
[108] В 1726 году в Петербург явился казацкий голова Афанасий Шестаков[1] из Якутска и показывал карты (очевидно, составленные кем-либо из более знающих людей, ибо самой был человек неграмотный), на которых в соседстве с крайним северо-востоком Сибири обозначен берег под названием Большой Земли. Карты эти в оригинале пока не отысканы, но их имел в своих руках Г. Миллер, а также Иосиф-Николай Делиль, петербургский академик (1726—1747).
В картографическом отделении Академии наук мне удалось найти рукописную французскую копию (№ 3636, см. табл. 28) одной из этих карт, во всём, кроме языка надписей, сходную с той, которую описывает Миллер. Наша копия 
Рис. 28. Карта Шестакова, не позже 1726 года (№ 3636 картографического архива Академии наук). Изображает Северо-восточную Азию: Чукотский край, Камчатку, Курильские острова, бассейн Амура и пр. [109] не имеет ни даты, ни заголовка. О том, что это так называемая карта Шестакова, можно судить подругой французской копии, сохраняющейся среди рукописей Делиля в Париже, в Национальной библиотеке. Эта последняя копия, впервые воспроизведённая Гольдером,[2] значительно разнится от нашей. Миллер тоже говорит,[3] что в Петербурге циркулировали «разные карты его [Шестакова] сложения», из коих одна досталась Миллеру. На нашей карте, кроме французских надписей, есть ещё латинские, сделанные другой рукой, — быть может, обер-секретарём сената Иваном Кириловым. Время составления этой карты датируется между 1722 (на ней упоминается о плавании Евреинова и Лужина к Курильским островам) и 1726 годами.
На карте Шестакова нас в данный момент интересует следующее (текст надписей берём, где он есть, из описания Миллера):
В Ледовитом море, против устий Алазеи и Колымы, в расстоянии двух суток от материка, изображён остров Копаев, на котором живут непокорные шелаги. Копай — это был шалагский старшина («князец»), обитавший будто бы на указанном острове, как значится на французской копии. Сведения о Копае и об островах против Колымы доставили в Якутск в 1723 году сын боярский Федот Амосов и промышленный человек Иван Вилегин.[4] Последний рассказывал, что в 1720 году он по льду ездил с устья р. Чукочьей, что к западу от Колымы, на остров, где жителей не видали, но обнаружили старые «юрты» и места старых «юрт». Остров этот в ясные дни виден с устья р. Чукочьей. Это, конечно, 1-й Медвежий, или Крестовский остров. Но, по мнению Вилегина, «протянулась земля оная мимо реки Индигирки и Святого носу до устья реки Яны, а с другой стороны простирается мимо Колымского устья до жилищ Шелагов, которые суть род Чукчей. Сие ему сказал Шелагинской мужик Копай, к которому он ездил в 1723 году и взял с него ясак». В этом представлении соединён 1-й Ляховский остров Новосибирского архипелага с Медвежьими островами и, может быть, с Землёй Врангеля. В 1724 году [110] и Амосов побывал на Первом Медвежьем острове, где нашёл оставленные «юрты» из выкидного леса.
Надо заметить, что ещё в 1647 году Стадухин сообщил в Якутске, со слов «некоторой женки из живущих на Колыме народов», что в Ледовитом море, против устья реки «Чюхчи», то есть Чукочьей, впадающей западнее Колымы, есть остров, куда чукчи переезжают с Чукочьей в один день на оленях и бьют моржей.[5] Слухи об этом острове, подобно тому как и о Копаевом, имеют основание в существовании Медвежьих островов. Стадухин, как и после него Вилегин, придавал острову, на котором добывают моржа, фантастические размеры: от Святого Носа до Колымы. Мало того, по догадке Стадухина, этот громадный «остров» или земля есть продолжение Новой Земли.
Неясные рассказы о Большом, или Копаевом острове, сплетаясь с тёмными сведениями чукоч о земле против мыса Якан, то есть о Земле Врангеля, и с более определёнными данными о Большой Земле, то есть Аляске, давали повод доморощенным сибирским картографам обозначать на картах названные острова и земли. Но возвращаемся к карте Шестакова.
К северу от острова Копая, в расстоянии менее двух суток езды от него, обозначен берег Большой Земли, относительно которой на парижской (но не на нашей) копии сообщается, будто она открыта шалагским князьцем (par le prince Chelashy), то есть тем же Копаем, в 1723 году. На самом деле сведения о Копае и о Крестовском острове были принесены в 1723 году упомянутым выше Амосовым, посетившим Копая на острове Аионе (или Сабадее, при входе в Чаунскую губу). На парижской копии относительно Большой Земли (Bolchaia Zemla) прибавляется, что там много жителей, много соболей, лисиц, бобров, куниц (fouines) и лесу; всё это, как мы видели (стр. 65), действительно, подходит к Большой Земле, то есть к Аляске. Против устья реки Анадыря, в большем отдалении от материка, чем остров Копая, обозначен значительный острове надписью: «Остров против Анадырского носу, на нём многолюдно и всякого зверя довольно, дань не платят, живут своею областью». На парижской копии прибавлено, что на острове много соболей, лисиц и других [111] животных. Здесь мы имеем вторичное изображение той же Аляски. На крайнем северо-востоке Азии, на месте Чукотской земли, изображён полуостров Святой нос, на котором надпись: «В носу Чукчи немирные, бой имеют каменьем из шибалок, лисиц красных много».
На карте Шестакова весьма любопытно смешение данных о Медвежьих островах с сведениями об Аляске. Замечательно, что такого же рода предположения о близости «острова у устья Колымы» к Америке были и у Мусина-Пушкина (см. выше, стр. 61).
В Петербурге Шестаков брался привести в подданство непокорных чукоч, а затем проведать землю против Чукотского носа и объясачить жителей её. Этот энергичный человек сумел внушить доверие к себе, и ему поручено было начальство над целой экспедицией, в состав которой входили, кроме него, штурман Яков Генс, подштурман Иван Фёдоров, геодезист Михайло Гвоздев, рудознатец Гердебол, десять матросов; в Тобольске присоединились капитан Дмитрий Павлуцкий и четыреста человек команды из казаков.[6]
Всё это происходило уже после отправления Беринга в его первую камчатскую экспедицию: как мы говорили, Беринг выехал из Петербурга 5 февраля 1725 года.
Итак, Шестаков отправился в июне 1727 года из Петербурга в Якутск. Прибыв из Якутска в Охотск, он осенью 1729 года пошёл морем в Тауйск, что на берегу Охотского моря, потерпел здесь крушение и весною 1730 года погиб в стычке с чукчами на реке Шестаковке, или Егач, впадающей в Пенжинскую губу. Но за три дня до смерти Шестаков распорядился послать людей на судне кругом Камчатки, наказывая им дойти до реки Анадыря и привести в ясачный платёж жителей Большой Земли, находящейся, как думал Шестаков, против Анадыря.
Преемник Шестакова, капитан Павлуцкий продолжал дело своего начальника. Он снарядил осенью 1730 года новую экспедицию к Большой Земле в составе двух судов. Одно из них разбилось у берегов Камчатки, а другое, проведя две зимы на Камчатке, было отправлено на север под начальством подштурмана Ивана Фёдорова, у которого [112] помощником был геодезист Михаил Гвоздев. По возвращении из экспедиции, Фёдоров умер на Камчатке в феврале 1733 года, и честь открытий, сделанных им, со временем была приписана Гвоздеву, впервые о них более подробно сообщившему лишь в 1741 и 1743 годах.[7]
В отчёте Гвоздева не приводится никаких определений широт. Равным образом, не имеется и карты. Изложение Гвоздева не отличается ясностью, но следует иметь в виду, что в Берингове проливе ориентироваться очень трудно, ибо, как мы указывали, мысы кажутся островами, и это вводило в заблуждение мореплавателей, гораздо более опытных, чем Фёдоров и Гвоздев (например, Коцебу в 1816 году).
23 июля 1732 года Фёдоров вышел из устья Камчатки и 3 августа достиг «Анадырского носа», — по-видимому, мыса, называемого теперь Чукотским. 5 августа пришли «к Чюкоцкому носу к южной стороне.. Это, очевидно, не мыс Дежнёва, а какой-нибудь из мысов к северу от мыса Чаплина. Отсюда на следующий день пригребли чукчи на двух байдарах. 7 августа Фёдоров высаживался на берег; здесь «осмотрели две юрты пустые, деланы в земле, китовыми костьми, старые и разрытые».[8] Это, очевидно, были остатки древних полуподземных чукотских жилищ. 8-го числа подняли якорь, но на следующий день вернулись опять на старое место. Через два дня пошли далее, по-видимому, — вдоль берега на север, и 13 августа, когда заштилело, высадились на берег и увидели над речкой юрты; «осмотрели оных юрт числом шесть, сделаны в земле, деревянные, лесу елового». Это место было где-нибудь к югу от мыса Дежнёва. 15 августа в 11 часов утра подняли якорь и с попутным ветром пошли далее: 16 или 17 августа[9] осмотрели остров, — вероятно, Ратманова. Лавируя, вернулись 17-го снова к материку Азии и здесь «увидели на Чюкоцком носу юрты». На двух байдарах пригребли туземцы, которые «про себя сказали, что Чюкчи зубастые, а про свое жилье сказали, что [113] самой Чюкоцкой нос». Судя по этим данным, Фёдоров был на мысу Дежнёва, именно у эскимосского села Нуукан. Следует только иметь в виду, что здешние эскимосы сами себя не называют «зубатыми». Это могло быть их чукотское название, если они в 30-х годах XVIII столетия ещё не перестали носить втулок (хотя о ношении втулок Гвоздев ничего не говорит). Сами же себя азиатские эскимосы называют юыт, то есть люди, или юпиыт, то есть настоящие люди.
Как бы то ни было, отсюда пошли «к острову», по-видимому, Ратманова. Гвоздев так описывает своё пребывание здесь:[10] «С острова стали по нас из луков стрелять, и мы против их противления выстрелили из трёх фузей [то есть ружей], и велел толмачу спрашивать об них: какой народ? И они о себе сказали, что Чюкчи,[11] и между тем сказали, что ро́дники наши пошли с Оленными Чюкчами против Капитана биться и там де их всех побили».
Капитан, о котором упоминал «чукча», это, несомненно, Павлуцкий, который 14 июля 1731 года имел близ Чукотского носа (то есть у мыса Дежнёва) сражение с чукчами, уже третье по счёту. В сражении этом «с чукотской стороны, — говорит Миллер[12], — было урону более, нежели с Российской стороны прибытку, потому что и тем Чукчи к подданству не склонились». Замечательно, что в бою на стороне чукоч участвовали, оказывается, и эскимосы, — факт, на который до сих пор, насколько мне известно, не было обращено внимания. Это подтверждает и Миллер[13]: «Уверяют, что между убитыми на последнем сражении неприятелями найден один, у коего по обеим стороном рта на верхней [это ошибка — на самом деле, на нижней] губе были дыры, в которые вставливаются зубы из моржовых зубов вырезанные».[14]
Возвращаемся к описанию Гвоздева. Жителей острова (Ратманова) спрашивали про Большую Землю, «и они про [114] оную землю не сказали сколь велика или остров; а на оной земле какие люди, про то они сказали нашим: Чюкчи, и там де у нас большие Чукчи». Эти разговоры велись на северном конце острова, где было всего две юрты. Посетив юрты, которые были «в земле, деревянные, лес еловый и сосновый», нашли в них корма «моржовина да китовина, а иных никаких кормов не видали», то есть те же предметы питания, что и сейчас. С северного конца острова пошли морем к южному. Здесь нашли около двадцати юрт. И в конце XIX века на юго-западном мысе о-ва Ратманова имелось значительное поселение. Попытка толмача склонить здешних жителей к ясачному платежу не удалась. С острова видели Большую Землю.
По описанию Гвоздева,[15] первый посещённый им остров (по-теперешнему остров Ратманова) имеет в длину три километра, в ширину один. Леса на нём нет. В расстоянии полумили от первого острова имеется второй, меньший (теперь — остров Крузенштерна). Прибыв к нему 20 августа, посылали на берег для переговоров шлюпку, но она была встречена выстрелами из луков.
20 или 21 августа пошли к Большой Земле и стали в четырёх верстах от берега. Никаких жилищ здесь не было. Очевидно, это место находится к северу, точнее, — к северо-востоку от мыса Принца Уэльского, на котором лежит эскимосское поселение. Подняв якорь, «пошли подле земли к южному концу» то есть к мысу Принца Уэльского, и «от южного конца к западной стороне видели юрты жилые версты на полторы». Это было эскимосское селение на мысу, на нынешних американских картах называемое Кингеган. Подойти к берегу, за сильным ветром, нельзя было. «Пошли подле земли по южному сторону, и стало быть мелко, и дошли до семи и шести сажен». Действительно, к юго-востоку от мыса глубины уменьшаются, доходя до 7—6 и менее морских саженей. Повернули назад, а затем, так как ветер отошёл к северу, взяли курс на SW (или StW, по другому отчёту) и подошли 22 августа к «четвёртому» острову. Почему Гвоздев говорит о четвёртом острове, когда раньше описано было всего два, неясно. Или он принял мыс Принца Уэльского за остров? Четвёртой остров — это остров Кинга или Укивок. По описанию Гвоздева, «оной остров маленькой, видом круглой (в ширину и длину по четыре [115] версты), лесу никакого не имеется». Согласно лоции, остров Кинга имеет две мили в окружности. С острова «пригребал Чюкча [на самом деле — эскимос] в малой лодке, по их называется кухта, к боту, а кухта вся коженная, и верх коженный, только что сесть в ней человеку одному[16]; а на нем надета на платье рубашка, сшита из кишек китовых, и обвязаны кругом его кухты руки и около головы, чтоб вода не залилась; а когда волна морская его всего обольет, то не может к нему в кухту попасть вода. Да у него ж на кухте привязан великой пузырь, надутой, для того чтоб морскою волною не опрокинуло кухту».[17] Островитянина через толмача расспрашивали о Большой Земле. Он сообщил, что на ней живут «наши ж Чюкчи[18], и лес на оной земле, сказывал, также и реки; а про зверей сказывал, что имеются олени, куницы и лисицы и бобры речные».[19]
Дальнейших исследований у берегов Америки не производили, так как команда стала просить о возвращении обратно на Камчатку. 28 сентября пришли к устью реки Камчатки, а 19 декабря того же 1732 года послали о плавании подробное донесение своему начальнику капитану Павлуцкому в Анадырск. В июле 1733 года, уже по смерти Фёдорова, Гвоздев отослал «морской диурнал или лагбук» в Охотское правление, не приложив к нему никаких карт. Только в 1741 году в Охотске случайно узнали об экспедиции, заинтересовались этим делом и истребовали от Гвоздева подробное донесение. Шпанберг, спутник Беринга, найдя журнал Фёдорова (другой, ведённый «для собственной своей памяти»), приказал составить по нему карту, которую послал в Иркутскую канцелярию, а в копии — в Петербургу Адмиралтейств-коллегию. Как карта, так и копия ныне утеряны. Однако в середине XVIII века об открытиях Фёдорова было [116] хорошо известно в Петербурге,и на составленной Миллером карте Nouvelle carte des decouvertes faites par des vaisseaux russiens aux côtes inconnues de l'Amérique Septentrionale avec les pais adiacents, изданной Академией наук в 1758 году[20], мы видим в проливе между Азией и Америкой, против острова Диомида берег (часть Северной Америки), оканчивающийся под 66° с. ш. мысом с надписью Côte découverte par le Geodesiste Gwosdew en 1730 (на самом деле берег открыт в 1732 году)[21].
Таким образом, первым открывшим пролив между Азией и Америкой был не Дежнёв и не Беринг, а Фёдоров, который не только видел острова Гвоздева и противолежащие берега Азии и Америки, но и первый положил их на карту.
Примечания
- ↑ Г. Миллер. Сочин. и перев., 1758, часть 1, стр. 119, 195.
- ↑ A. Golder. Russian expansion on the Pacific 1641—1850. Cleveland, 1914, p. 111.
- ↑ Сочин. и перев., стр. 119, 195.
- ↑ Миллер. Сочин. и перев., 1758, ч. 1, стр. 112—118. — Ф. Врангель. Путешествие по северным берегам Сибири и Ледовитому морю, совершённое в 1820—24 годах. СПб. I, 1841, стр. 27—31.
- ↑ Дополнения к Актам история., III, 1848, стр. 99—100. — Миллер, l. c., стр. 14—15. — Л. С. Берг. История географического ознакомления с Якутским краем. «Якутия», изд. Акад. наук, 1927, стр. 17—23.
- ↑ Миллер. Там же, стр. 400 сл.
- ↑ Первый поход русских к Америке. Записки Гидрограф. департ., IX, 1851, стр. 78—107. — Эта статья, без сомнения, принадлежит перу Ал. Соколова.
- ↑ Стр. 92.
- ↑ Cледует иметь в виду, что в XVIII столетии моряки считали за начало суток не 12 часов ночи, а 12 часов дня. И, например, 7 часов пополудни 17 августа в отчёте Гвоздева, на самом деле, означает 7 часов пополудни 16 августа.
- ↑ Зап. Гидр. деп., IX, стр. 96.
- ↑ Странно, что здешние эскимосы назвали себя чукчами. Толмач Фёдорова, взятый на Камчатке, мог быть (как и толмач Беринга, см. Миллер. Соч. и перев., 1758, ч. 1, стр. 392) только коряком, который был в состоянии легко обьясниться с чукчами, но не с эскимосами. Но многие из азиатских эскимосов, а также эскимосов островов Гвоздева, понимают по-чукотски.
- ↑ Сочин. и перев., 1758, ч. I, стр. 408.
- ↑ Там же.
- ↑ См. об этом также С. Крашенинников. Описание Земли Камчатки. I, 1755, стр. 126, и Steller. Beschreibung von dem Lande Kamtschatka, 1774, р. 240—241.
- ↑ Стр. 98.
- ↑ Небольшие лодки, предназначенные, как правило, для одного человека, носят у эскимосов название каяк; они, как и крупные (умяк), обшиваются тюленьими или моржовыми кожами. Каяк с о-ва Укивок изображён у Nelson, p. 220, табл. LXXIX, фиг. 4. У чукоч таких лодок обычно не бывает. По любезному сообщению В. Г. Богораза, «кухта» могло произойти из чукотского кай-этвукай, что значит маленькая лодка.
- ↑ По описанию Нельсона (p. 36), эскимосы в Аляске делают непромокаемое платье из тюленьих кишок. Сидячие чукчи и азиатские эскимосы тоже пользуются верхним платьем из кишок тюленя или моржа (Bogoras, p. 251, табл. XXVI, фиг. 2).
- ↑ На полуострове Сьюарда живут эскимосские племена кинугмутов, кавиягмутов и малемутов (Nelson, карта).
- ↑ Castor canadensis. О промысле бобров см. Загоскин, II, 1848, стр. 26—28.
- ↑ Карта эта составляет необходимое дополнение к статье Миллера, напечатанной в том году в Сочинениях и переводах. Об этой карте Миллер подробно говорит в Сочин. и перев., 1758, ноябрь, стр. 401—423. Первое издание её вышло ещё в 1754 г., второе — является исправленным (стр. 402). В сущности, в 1754 г. карта была лишь награвирована, а вышла в свет в 1758 г. с небольшими исправлениями.
- ↑ На «Карте, принадлежащей к путешествию сотника Кобелева», 1784 (Собрание сочинений, выбранных из месяцословов, V, 1790) против мыса Принца Уэльского (этого названия на карте нет) указывается: «Американский Мыс виден был Гвоздевым в 1732 году, и назван Землица Гигмальская». Не знаю, откуда Кобелев заимствовал это последнее название: в отчётах Гвоздева его нет. Землица Гигмальская есть чукотское название Америки — земля кыымылыт, то есть эскимосская. На карте А. Вильбрехта 1787 г. под названием «Карта, представляющая открытии российских мореплавателей на Тихом море и аглинского капитана Кукка» у мыса Принца Уэльского обозначено: «Мыс принц Вальской, сей нос был ещё известен в 1732 г. геодезист. Гвоздевым под названием землица Кыгмальская».