Письменность
Нас обучают чтению и письму ещё в раннем детстве. Поэтому мы вряд ли можем представить себе, какое место занимает это удивительное двойное искусство в жизни цивилизованных людей, если нам не довелось быть свидетелями того потрясающего впечатления, какое оно производит на какого-нибудь варвара. У примитивных людей отсутствует даже представление о возможности подобной вещи.
Джон Уильям, миссионер с островов Тихого океана, рассказывает, как он однажды, забыв дома свой наугольник, во время плотничьих работ в лесу куском угля написал на щепке просьбу прислать ему этот предмет. Свою импровизированную записку он отправил жене с одним из туземных вождей. Последний был крайне изумлён открытием, что щепка может говорить, не имея рта. Он затем долго носил эту щепку на шее и рассказывал своим дивящимся соплеменникам о её поразительных свойствах.
В Южной Африке один чернокожий, исполнявший обязанности посыльного, имел обыкновение в пути сворачивать в соседние селения, чтобы поглазеть и посудачить. На это время он прятал письма под камень, боясь, как бы они не вздумали рассказать о его похождениях, ведь рассказывали же они о других вещах своим адресатам.
Каким бы, однако, загадочным ни казалось искусство письма и чтения примитивным людям, развитие его совершилось путём очень немногих этапов. Этапы эти, возможно, были очень трудны, но теперь, после того как они уже пройдены, понять их не так уж трудно.
Если бы наш миссионер нарисовал на щепке изображение своего наугольника, то для туземца не было бы ничего загадочного в переданной им записке. Он бы сразу понял, что миссионеру нужен наугольник и он просит о его присылке. Вот с этого-то шага нам и приходится начать, чтобы проследить весь ход истории развития письма.
Рис. 75 представляет образец картинного письма, употребительного у охотничьих племён Северной Америки. Здесь описывается поход через Верхнее озеро. Вождь изображён верхом на лошади со своей магической барабанной палкой в руке. В пяти лодках сидят участники экспедиции, которых было 51 человек. В первой лодке сидит союзник вождя, имя которого, Кишкемунаце — Зимородок, изображено рисунком этой птицы. Их прибытие на другую сторону озера, по-видимому, изображается сухопутной черепахой, известной эмблемой земли, между тем как рисунок трёх солнц под небесным сводом обозначает, что переправа заняла три дня.
178Бо́льшая часть этого детского по своей простоте способа передачи мысли состоит в начертании рисунков тех самых предметов, о которых идёт речь. Но тут же видны приёмы, идущие далее простого подражания. Такт черепаха, нарисованная для изображения земли, представляет уже не простое подражание, а эмблему или символ. И когда птица рисуется для того, чтобы изобразить не настоящего зимородка, а человека, носящего это имя, то перед нами первый шаг к фонетическому, или звуковому, письму, принцип которого состоит в замене звука рисунком.
Каким образом люди сделали следующий шаг к искусству писать, можно видеть из обыкновенной детской игры в ребусы, то есть из писания слов «в виде предметов». Эта игра, подобно многим другим, сохраняет в форме детской забавы то, что в более ранние периоды представляло серьёзное дело для взрослого человека. Таким образом, если кто-нибудь передаёт слово «водопроводчик» (человек при воде), рисуя изображение кружки для воды и человека, то здесь значение слова передаётся таким способом, который вряд ли идёт далее сделанного американским индейцем рисунка зимородка.
Совершенно иное письмо мы видим в тех же детских ребусах, в которых рисунки изображают не смысл отдельных частей слова, а их звуки. 
Рис. 75. Картинное письмо у индейцев Верхнего озера Возьмём, например, английский ребус, состоящий из рисунков, изображающих воду, убитого человека и финик. Кружка с водой по-английски «кан», умирать — «ди», финик — «дат». Следовательно, все рисунки вместе дают слово «кан-ди-дат». Здесь перед нами настоящее, хоть и грубое, фонетическое письмо. Оно показывает, как было изобретено в действительности общеупотребительное искусство письма. Последнее, по-видимому, изобреталось не раз и притом разными путями. Древние мексиканцы ещё до прибытия испанцев научились передавать при помощи рисунков на манер ребусов имена лиц и названия мест. Даже когда их начали обращать в христианство, они старались применять своё письмо рисунками к латинским словам новой религии. Вот как, например, они передавали слова «отче наш», по-латыни «патэр ностер». Так как в языке мексиканцев звука «р» не было, то они произносили эти слова, как «патэ ностэ»; они рисовали флаг (па), камень (тэ), колючую грушу (нос) и ещё раз камень (рис. 76). Молитву эту они заканчивали изображением воды (а) и алоэ (мен), что вместе и составляло латинское «амен» (аминь).
Это приводит нас к другой, более важной системе письма. При виде обычных китайских письмён вряд ли кто может подумать, что эти письмена когда-либо имели что-нибудь общее с изображениями предметов. К счастью, до нас дошли ближайшие предшественники этих письмён, известные под именем «древних рисунков». Сопоставляя этот материал, мы 179 убеждаемся в том, что первоначальные письмена, бывшие чёткими очертаниями предметов, стали затем превращаться в наброски, делаемые несколькими взмахами кисти из кроличьего волоса, и, наконец, превратились в ныне употребляемые скорописные знаки, не обнаруживающие по виду ничего общего с предметами (рис. 77).
Китайцы не остановились на этой простой передаче предметов их рисунками, — передаче, ещё далёкой от настоящей письменности. Изобретатели нынешнего способа китайского письма пожелали изображать произносимые звуки, но здесь они были поставлены в затруднение вследствие того, что их язык состоит из односложных слов. Каждое слово, таким образом, имеет здесь несколько различных значений. Чтобы преодолеть это затруднение, они придумали остроумный план составления сложных 
Рис. 76. «Отче наш» в обозначении мексиканской картинной письменности знаков или рисунков, сопутствуемых определительными знаками. В китайских письменах одна часть показывает звук, другая — значение слова. Так, например, по-китайски звук «чоу» имеет различные значения, каковы: корабль, пух, мерцание, таз, болтливость. Поэтому 
Рис. 77. Китайская письменность: верхний ряд — древние письмена; средний ряд — современные скорописные знаки; нижний ряд — иероглифы с определительными знаками для обозначения корабля, пуха, мерцания, таза и болтливости знак, изображающий корабль, помещённый первым на рис. 77, повторяется в каждом отдельном случае с прибавочными знаками для указания на предполагаемое специальное значение «чоу». Довольно явственная пара перьев помещается возле этого знака для обозначения «чоу» — «пух», далее знак огня придаёт «чоу» значение «мерцания», ещё далее знак воды превращает «чоу» в «таз» и, наконец, знак для речи, присоединённый к знаку корабля, делает из «чоу» «болтливость».
Хотя этот пример далеко не объясняет всей замысловатости китайского письма, всё-таки он даёт хоть некоторое понятие о принципах его звуковых знаков и ключей, или определительных знаков, и показывает, почему китайцу, чтобы быть в состоянии писать на родном языке, необходимо овладеть таким необыкновенно сложным рядом знаков.
Японцы, язык которых был более китайского способен усвоить фонетическое письмо, выработали себе из китайских букв настоящую фонетическую систему письма. Выбрав некоторые из этих букв, они упростили их до знаков для выражения звуков, изображая одним из них звук «и», другим «ро», третьим «фа» и т. д. Таким образом, ряд из сорока семи подобных букв (называемый ими, соответственно первым буквам, «ирофа») служит основанием системы знаков, при помощи которой они в продолжение целых веков передавали фонетически японские слова и составляли свои словари.
Перейдём теперь к клинообразным письменам, какие можно видеть в Британском музее на громадных ниневийских быках с человеческими головами или на плоских кирпичах, игравших роль книжных страниц в библиотеке Сеннахериба[1]. Эти знаки, напоминающие клинья или 180 наконечники стрел, расположенные рядами и группами, не очень похожи на изображения предметов. Тем не менее не подлежит сомнению, что они возникли из картинного письма: например, солнце представлялось грубой фигурой его, сделанной в четыре росчерка, расположенных в круг. Иные из групп знаков в надписях служат непосредственно для изображения предметов, вроде человека, женщины, реки, дома, между тем как другие читаются фонетически, как изображения слогов. Изобретатели этой древней системы письма принадлежали, по-видимому, к аккадийской группе народов, к основателям ранней вавилонской цивилизации. В позднейшие периоды научились писать клинообразными письменами ассирийцы и персы, как это видно из надписей, остающихся и по сие время их древнейшими памятниками. Но клинообразное письмо было до крайности громоздко, и потому, когда ему пришлось вступить в состязание с азбукой, оно должно было уступить последней.
Для уразумения происхождения алфавитной письменности нам необходимо обратиться к способу писания, который относится, вероятно, к ещё более глубокой древности, нежели клинообразный метод Вавилонии, — именно к иероглифам Египта.
Самые древние иероглифические надписи Египта относятся к периоду приблизительно за тысячу лет до н. э. Даже в это древнее время иероглифический способ письма был развит уже в такой степени, что писцы имели средства, в случае надобности, передавать любое слово фонетически. Но хотя египтяне и дошли таким образом до передачи звуков письмом, они доверялись этому приёму только отчасти, комбинируя его со знаками, очевидно представляющими остатки более раннего картинного письма. Таким образом, простые рисунки быка, звезды, пары сандалий могут изображать звезду, быка, сандалии. Даже в тех случаях, когда они передавали звуки слова, у них наблюдается замечательное обыкновение прибавлять так называемые определители, то есть рисунки, подтверждающие или поясняющие значение передаваемого слова.
Следующее короткое предложение, взятое для примера из «Египетской грамматики» Ренуфа, показывает все эти приёмы.
Значение фразы таково: «Я — бог-солнце, грядущий с горизонта на своих врагов». Здесь часть изображений животных и предметов представляет собой буквы, которые складываются в египетские слова, написанные внизу. Но остальные представляют собой настоящие рисунки, предназначенные для передачи того, что они изображают. Солнце изображается рисунком со знаком единицы внизу и в сопровождении боевой секиры, служащей символом божества, между тем как далее следует рисунок горизонта с солнцем на нём. Рядом с этим некоторые из фигур являются определительными рисунками для объяснения слов: глагол «ходить» сопровождается пояснительной парой ног, за словом «враг» следует изображение врага и затем три черты, обозначающие множественное число.
По-видимому, египтяне начали с простого картинного письма, вроде употребительного у варварских племён Америки, и хотя в последующие века они и пришли к употреблению некоторых фигур в качестве фонетических знаков, или букв, у них никогда не было достаточно решимости, чтобы положиться на эти знаки вполне, и они продолжали рядом с ними употреблять также и старые рисунки.
Нетрудно видеть, каким образом они пришли к изображению звука рисунком. На нашем рисунке можно заметить знак, который читается «Р». Он представляет очертание открытого рта и действительно часто употребляется для изображения последнего. Но так как египетское слово для рта есть «Ро», то этот знак стали употреблять как букву для выражения «Ро», или «Р», всюду, где бы это ни понадобилось. Таков целый этап из истории письменности, который можно разглядеть в одной иероглифической фразе.
181Эти тщательно выведенные иероглифы, или «священные скульптурные рисунки», употреблявшиеся для торжественных церковных и государственных записей, продолжали употребляться в Египте для священных целей ещё и во времена греческой династии и даже Римской империи. В самом деле, в числе первых имён, расшифрованных д-ром Томасом Юнгом после того, как тайна чтения иероглифов оставалась утраченной в продолжение многих веков, оказались имена Птолемея и Клеопатры. Но уже с весьма древних времён египетские писцы, находя тщательное выведение рисунков слишком хлопотливым для деловых рукописей на папирусе, свели их на несколько быстро производимых росчерков, наподобие того как китайцы сделали со своими письменами. Таким образом появились «иератические» письмена, примером которых могут служить знаки, изображённые на втором столбце рис. 79 в сопровождении их иероглифических первообразов. Тем не менее даже и при употреблении этих знаков египетские писцы никогда не могли настолько освободиться от пут своего раннего картинного письма, чтобы отбросить излишнюю многочисленность фонетических знаков и бесполезные пояснительные рисунки. Этот великий шаг был сделан в другом месте.
Тацит, описывая в одном месте своих «Анналов» происхождение письма, говорит, что египтяне первые стали изображать мысли при помощи фигур 
Рис. 78. Иероглифическое обозначение фразы: «Я — бог-солнце, грядущий с горизонта на своих врагов» животных и что эти древнейшие памятники письменности можно видеть высеченными на скалах. По Тациту, египтяне оказываются изобретателями письма, финикийские же мореходы привезли их из Египта в Грецию, и им досталась слава изобретателей того, что на самом деле они только позаимствовали.
Это свидетельство Тацита, может быть, и верно по существу, но в нём отсутствует оценка практического здравого смысла финикиян, которым они могли руководствоваться как чужеземцы и люди, не связанные священными преданиями Египта. Нет никакого сомнения, что финикияне (или какая-нибудь другая семитическая народность), научившись египетским иероглифам, увидели, что картинные знаки, присоединённые к звуковым изображениям слов, сделались излишними и что им нужно лишь небольшое число знаков, которыми можно было бы письменно выразить звуки их слов. Таким путём была изобретена самая ранняя, так называемая финикийская азбука. Иные из письмён этой азбуки, может быть, действительно были скопированы с египетских знаков, как это видно на рис. 79, который представляет выдержку из сравнительных рядов, составленных де Руже и расположенных так, чтобы можно было переходить от первоначального египетского иероглифа к его иератической форме в скорописном письме и от неё к соответственной букве в финикийской азбуке, с указанием её значения нашими буквами и с примерами других подобных букв в общеизвестных формах азбуки.
Первоначальная азбука была составлена, по-видимому, около X в. до новой эры; её знаки употреблялись моавитянами, финикиянами, 182 израильтянами и другими семитическими народностями. Самое название азбуки, или алфавита, доказывает, что последний действительно впервые выработан среди этих семитических народов. Чтобы понять это, должно заметить, что каждая буква его называлась каким-нибудь начинающимся ею словом. По порядку они у семитов назывались: а — алеф (бык), б — бет (дом), г — гимел (верблюд), д — далет (дверь) и т. д. В пользу того, что финикияне действительно первые обладали азбукой и греки научились искусству письма именно от них, говорит тот факт, что греки заимствовали для букв финикийские наименования, которые сходны с только что приведёнными еврейскими и перешли в греческом языке в известные формы — альфа, бета, гамма, дельта и т. д. Отсюда происходит слово «алфавит» — «азбука», сохраняющее, таким образом, следы того, что буквы были составлены финикиянами, получили названия от них, перешли от них к грекам и латинянам и, наконец, дошли до нас.
Интересно просмотреть какое-нибудь собрание азбук, которое позволяет не только проследить историю греческих и других явно родственных им письмён вроде готских и славянских, но даже прийти к заключению, что и такие на первый взгляд столь несходные с нашими письмена, каковы санскритские знаки и руны норманнов, должны быть по происхождению возведены к какому-то общему первоисточнику. Таким образом, оказывается, что брахман пишет свою Веду, мусульманин свой коран, еврей свой старый и христианин свой новый завет — знаками, ведущими своё происхождение от изображений на стенах храмов древнего Египта.
В письме произошли, однако, такие изменения, что во многих случаях проследить их возможно только при помощи самого тщательного сравнения. Если бы какому-нибудь китайцу показать английскую записку, написанную современным почерком, то доказать ему, что эти буквы происходят от древних финикийских, изображённых на рис. 79, оказалось бы не совсем легко.
История письма показывает, что у разных народов, наряду с общими изменениями в азбуке, время от времени производились ещё изменения отдельных букв. Финикийская азбука не вполне соответствовала требованиям писавших по-гречески и по-латыни, и потому последние, чтобы точнее писать на своём языке, изменили иные из букв и прибавили новые; за ними и другие народности таким же образом стали свободно прибавлять, отбрасывать и изменять буквы и их произношение, чтобы найти средства изображать свой родной язык. Приспособляя азбуку к звукам своего языка, различные народности достигают довольно точного правописания; итальянцы удовлетворительно обходятся с двадцатью двумя буквами, между тем как русские употребляют тридцать шесть[2].
Изобретение алфавитного письма было тем великим шагом, который привёл человечество от варварства к цивилизации. Для того чтобы оценить всё его значение, нам достаточно оглянуться на низкий культурный уровень племён, которые живут ещё без письменности, доверяя свои предания и правила жизни лишь памяти, не умея ни накоплять знания, как это делаем мы при помощи записывания событий, ни сохранять запас новых наблюдений на пользу будущим поколениям. Совершенно справедливо, таким образом, именно в появлении алфавитной письменности видеть черту, разделяющую цивилизованное состояние от варварского.
Знание настолько связано с письменностью, что если какого-нибудь человека называют учёным, то у нас тотчас же является представление о нём, как о человеке, прочитавшем много книг, ибо книги представляют главнейший источник, из которого учатся люди. Уже в древние времена, когда появились ценные сочинения, возникла особая профессия переписчиков, занятие которых заключалось в размножении книг. В Александрии 183 или в Риме можно было отправиться к библиополисту, или книгопродавцу, и купить рукопись Демосфена или Ливия, в позднейшие же века переписка великолепно иллюстрированных религиозных книг сделалась особой профессией, особенно в монастырях. Но рукописи были дороги, и их могли читать только немногие учёные; без сомнения, дело бы и остановилось на этом, если бы не появилось новое искусство размножения рукописей.
Оно заключалось в процессе, который был прост сам по себе и на деле был известен с отдалённых веков. Каждый египтянин или вавилонянин, который намазывал чем-нибудь чёрным свой перстень или цилиндр с резьбой и затем делал с него оттиск, совершал уже первый шаг к книгопечатанию. Но, как ни кажется нам лёгким теперь дальнейшее приложение этого принципа, в древнем мире никто до него не додумался. Оказывается, что китайцы первые придумали способ вырезывать целую страницу букв на куске дерева и отпечатывать с него многочисленные оттиски. Они начали делать 
Рис. 79. Египетские иероглифические и иератические письмена в сравнении с буквами финикийского и других алфавитовэто, может быть, в VI в., и во всяком случае в X они уже были заняты деятельным печатанием книг. Китайское письмо вследствие громадного разнообразия его знаков не особенно годится для печатания с передвижным шрифтом, но существуют свидетельства, что этот метод был изобретён ими уже в раннее время и что в XI в. они уже печатали передвижным шрифтом, изготовленным из терракоты, или обожжённой глины. Арабские писатели описывают китайское книгопечатание в начале XIV в.; вполне вероятно, что именно благодаря арабам это искусство проникло в Европу, где вскоре после того появились так называемые «деревянные книги», печатавшиеся на китайский манер с деревянных досок, на которых были вырезаны целые страницы. За ними вскоре последовали книги, напечатанные с помощью подвижных букв.
Редко между исследователями и знатоками старины велись столь ожесточённые споры, как в вопросе о доле Гутенберга, Фауста (или Фуста) и других в великой чести изобретения книгопечатания. Как ни громадна услуга, оказанная этими почтенными людьми человечеству, справедливо помнить, что они лишь усовершенствовали практические приёмы китайского изобретения. С того времени имел место значительный прогресс, сказавшийся в удешевлении шрифта, в машинном изготовлении бумаги, в усовершенствовании печатных станков, в применении к печатанию силы пара и т. д., но суть процесса осталась одна и та же.
Такова в немногих словах история искусства книгопечатания, от которого, может быть, более, чем от чего-либо другого, зависит отличие нашей современной жизни от средневековой.
Примечания
- ↑ Имеется в виду колоссальное книгохранилище, состоящее из десятков тысяч глиняных табличек с клинописью. В 1872 г. английскому ассириологу Джорджу Смиту удалось обнаружить среди них и расшифровать отрывки знаменитого вавилонского сказания о сотворении мира и потопе.
- ↑ После отпадения фиты, ижицы, ять и десятеричной «и» осталось тридцать две буквы.