Техника
Техника, при помощи которой человек защищает и поддерживает своё существование и управляет миром, в котором он живёт, заключается прежде всего в употреблении орудия. Целесообразно поэтому посвящённый ей раздел начать с краткого обзора орудий и оружия, проследив их историю с самых ранних и грубых форм.
Человека иногда называют в отличие от всех низших существ «животным, употребляющим орудия». Вообще говоря, можно допустить подобное отличие, так как оно противополагает человека с его копьём и топором быку, бодающему рогами, или бобру, плотничающему собственными зубами. Тем не менее поучительно посмотреть, сколь явственно породы обезьян, наиболее близкие к нам в том отношении, что они имеют руки, тоже обнаруживают зачатки подобной способности употреблять орудия. Не будучи научены человеком, они защищаются метательными снарядами, как делают, например, орангутаны, сидя на дуриановых деревьях и яростно осыпая прохожих большими колючими плодами этого растения. Говорят, что шимпанзе разбивает в лесах орехи камнем, как это часто делают обезьяны в нашем зоологическом саду, научаемые сторожами, у которых они охотно перенимают употребление подобных и ещё более сложных приёмов.
Самым низшим разрядом орудий можно считать те, которые доставляет природа в готовом виде или в таком, что они нуждаются только в окончательной отделке. Таковы кремни для метания или удара, острые каменные осколки для резания или скобления, древесные сучья для дубин и копий, шипы или зубья для протыкания. Само собою разумеется, что подобные орудия всего чаще употребляются у дикарей; тем не менее иногда они продолжают своё существование и в цивилизованном мире, как, например, в том случае, когда мы схватываем палку, чтобы убить крысу или змею, или когда женщины на юге Франции чистят миндаль гладким голышом, как это сделали бы и обезьяны в зоологическом саду. Употребляемые человеком высшие орудия часто представляют явным образом только усовершенствование того или другого естественного предмета, но техника прилаживает их такими способами, о которых животные не имеют никакого понятия; поэтому было бы лучше определять человека не как существо, употребляющее, а как существо, делающее орудия.
Рассматривая разнообразные виды орудий, мы видим, что они не были изобретены все сразу, в результате какого-то внезапного гениального озарения, но что они развивались — можно почти сказать, вырастали — путём мелких, следовавших друг за другом изменений. Можно заметить также, что орудие, сначала употреблявшееся для грубого выполнения нескольких различных работ, впоследствии изменялось в разных направлениях, в конце концов получало специальное назначение и, таким образом, давало начало нескольким различным орудиям.
Зулус, строгающий палку, предназначаемую для древка к ассегаю, тем же самым железным наконечником, который потом будет насажен на это древко, может дать нам некоторое представление о том, на что было похоже раннее изготовление орудий. Много времени ушло, прежде чем люди поняли, что форма, годная для наконечника копья, не представляется наилучшей для резания или строгания. Мы пришли бы в ужас при мысли о кузнеце, вырывающем нам зубы своими клещами, а между тем так именно поступали наши предки. Щипцы, которые обязательны для зубного врача, на деле представляют разновидность кузнечных клещей, но только специальную разновидность для специальной цели.
Таким образом, в истории орудий инструменты ремесленника не могут быть вполне отделены от оружия охотника или воина, потому что во многих случаях мы найдём, что как инструменты, так и оружие ведут своё происхождение от какого-нибудь более раннего орудия, которое одинаково служило как для того, чтобы дробить черепа и кокосовые орехи, так и для того, чтобы рубить ветви деревьев и члены человеческого тела.
К числу наиболее простых видов оружия относится толстая палка или дубина, которая, становясь тяжелее или узловатее, переходит в палицу. Грубые бойцы находили особое удовольствие в дикой необделанности суковатой палицы вроде той, которую можно видеть на картинах на плече у Геркулеса. Были, однако, и такие, которые посвящали часы своего досуга тщательной отделке палицы, покрытию её искусной резьбой вроде той, какую мы видим в музеях на палицах с островов Тихого океана. Пережив периоды дикости и варварства, боевая палица продолжала своё существование и в средние века, когда рыцари всё ещё разбивали шлемы друг другу своими тяжёлыми булавами. Употреблявшаяся преимущественно как оружие, она лишь кое-где выступает и в мирных ремёслах, например, в виде дубин с насечками, при помощи которых полинезийские женщины изготовляют ткани из коры. Любопытно видеть, как этот наигрубейший вид первобытного оружия через много веков после того, как его перестали употреблять в бою, продолжает играть общественную роль как символ власти. Возьмём хотя бы случаи, когда булаву несут как эмблему королевской власти и кладут на стол во время заседания парламента или королевского учёного общества.
В то время как палица была преимущественно оружием, молоток был преимущественно орудием. Его история начинается с употребления гладкого тяжёлого голыша, захватываемого в руку, вроде того, которым африканские кузнецы куют железо и по сие время, употребляя другой гладкий камень в виде наковальни. Значительным усовершенствованием является насаживание каменного молотка на рукоятку; оно было сделано в весьма древние времена, как это видно из каменных кусков, просверлённых специально для этой цели (рис. 14i). Хотя эти молотки были заменены впоследствии железными, следы старинного употребления камня сохранились в современных языках. Возьмём английское название молотка «хэммер»; оно происходит от скандинавского «хамарр», означающего как «скалу», так и «молоток».
От простых ударов переходим к рубке и резанию. Каменные орудия с острыми концами и краями наиболее часто встречаются среди остатков, 95 дошедших до нас от наиболее ранних времён человеческой жизни на земле. Даже во времена мамонта человек уже научился не довольствоваться случайными осколками и уже умел откалывать заострённые с двух сторон куски кремня. Это искусство откалывания осколков кремня или других подходящих пород составляет основу приготовления каменных орудий. Куски кремня, откалывавшиеся людьми каменного периода для орудий, могли иметь и трёхгранную форму вроде австралийского кинжала на рисунке 13b. Однако с самых ранних времён, какие только мы знаем, употреблялась более удобная форма с приплюснутой спинкой. Кремень (рис. 14f), с отколотым от него куском для ножа e, показывает, каким образом предшествующее откалывание или отделка куска подготовляли отделение последующего осколка с надлежащей спинкой. Самые лучшие отколотые куски получаются не путём ударов, а путём нажима или давления орудием, изготовленным из дерева или рога. Именно такой способ приходилось применять, чтобы отколоть красивый датского типа кусок для ножа (рис. 13c), а также ещё более изящные острые куски обсидиана, которыми обыкновенно брили туземные цирульники в Мексике, вызывая этим удивление солдат Кортеса. Каменный кусок в том виде, в каком он получается прямо после откалывания, может быть годен для употребления в качестве ножа или наконечника копья (как на рис. 18а). При помощи дальнейшей обделки он может быть превращён в скребок, наконечник стрелы или шило вроде показанных на рис. 14.
 |
 |
|
| Рис. 13. Каменный осколок: a — палеолитический; b — современный австралийский; c — неолитический (из Дании) | Рис. 14. Орудия новокаменного века (неолитические); a — каменный цельт, или топор; b — кремнёвый наконечник копья; c — скребок; d — наконечники стрел; e — кремнёвые ножи; f — ядрище, от которого отколоты кремнёвые пластинки; g — кремнёвое шило; h — кремнёвая пила; i — каменный молоток |
Древнейшие человеческие племена оставили в наносных пластах дилювия[1] не только грубые отколотые куски вроде изображённых на рис. 15, но и каменные орудия, которые, будучи кругло оббиты с одного конца, могли иметь двоякое назначение: острый конец мог служить в качестве кирки, а широкий в качестве топора. Ещё не выяснено, утверждались ли они на рукоятке или нет, но были найдены такие экземпляры, у которых был заострён только один конец, остальная же часть кремня оставлена гладкой, очевидно для захватывания в руку при ударе и рубке. Экземпляры, заострённые кругом, как показано на рис. 15, представляют 96 переходный тип к цельту, причём их широкий конец служил для разрубания.
Нет никаких данных, которые позволили бы думать, что эти люди периода древних наносов когда-либо отшлифовывали свои каменные орудия при заострении их. Таким образом, их каменные орудия были гораздо хуже старательно обделанных и острых отшлифованных цельтов позднего каменного периода. Слово «цельт», употребляемое в английском языке для обозначения разнообразных, но сходных с долотом инструментов 
Рис. 15. Ручное ударное орудие примитивных и древних племён, представляет удобный термин, взятый от латинского «цельтис» — «долото». Каменный цельт нуждается только в рукоятке, чтобы превратиться в топор. Орукоячивание делалось самым простым образом лесными индейцами Бразилии, которые выбирали подходящий, округлённый водою голыш, отшлифовывали его с одной стороны для заострения и ввязывали в петлю прута, как изображено на рис. 16b. Другой грубый способ насаживания цельта заключался во вдалбливании его в палицу. Такое орудие могло служить топором дровосеку или воину (смотри рис. 16c, где изображено орудие, добытое из одного болота в Ирландии). Самый усовершенствованный приём состоял в просверливании дыры в каменном лезвии для помещения в неё рукоятки, как это видно на рис. 16d. Когда каменное лезвие утверждается 
Рис. 16. Каменные топоры: a — шлифованный каменный цельт (Англия); b — окатанный водой голыш, отшлифованный у лезвия и воткнутый в петлю ветки (у современных ботокудов); c — цельт, вдолблённый в палицу (Ирландия); d — каменный топор, просверлённый для орукояченья (Англия); e — каменное тесло (современная Полинезия) остриём горизонтально, орудие превращается в плотничье тесло, как на рис. 16e, где представлен инструмент, употребляемый полинезийцами при сооружении лодок.
Когда вошли в употребление металлы, люди начали подражать формам каменных орудий в меди, бронзе или железе. Хотя орудия стали легче и вообще совершеннее благодаря новому материалу, всё-таки можно ясно видеть, что каменные топоры и наконечники копий, находящиеся в музеях, являются, так сказать, предками изготовленных в более поздние времена металлических топоров и наконечников копий. Разумеется, употребление металла создало новые и полезные формы, для которых камень не мог годиться. Можно получить некоторое понятие об этих важных переменах, если внимательно рассмотреть ряд металлических режущих инструментов, изображённых на рис. 17. Начнём с египетского бронзового боевого топора (a), который не особенно сильно отличается от каменного. Но уже бронзовый 97 палаш (b), бывший тоже в употреблении у египетских воинов, представляет род лезвия топора, рукоятка которого прилажена не к спинке, но устроена внизу. Этого удобного изменения нельзя было произвести в каменном топоре, так как последний сломался бы в перехвате у рукоятки при первом же ударе, между тем как при металле этот способ вполне приемлем.
Это замечательное преобразование привело к появлению тех видов орудий и оружия, где рукоятка прикреплена снизу к широкому лезвию, служащему для рубки, резки и колки.
Таковы сабли, представленные на рис. 17c, таковы обыкновенные ножи, представленные на рис. 17d, таковы, наконец, разные виды резаков и косарей (рис. e). Это развитие завершилось приданием лезвию кривой, вогнутой формы, как на рис. 17f. Отсюда, возможно, и развились серпы и косы, изображение которых здесь было бы излишне.
Эти последовательные ступени могут дать понятие о тех разнообразных 
Рис. 17. a — египетский боевой топор; b — египетский палаш; с — азиатская сабля; d — европейский нож; e — римский резак; f — индусский кривой нож путях развития, какими виды острого оружия достигли своих современных форм. Всюду, однако, мы видим здесь ясные указания на то, что все орудия подобного рода, будь то рабочие инструменты или оружие, кривые резаки древних англичан или современных малайцев, служившие одновременно для мирных и боевых целей, могли произойти от раннего металлического топора, который, в свою очередь, произошёл от ещё более раннего каменного топора.
Из ранних каменных наконечников копий, по-видимому, постепенно развился другой род оружия, как можно видеть на рис. 18. При рассматривании копья с островов Адмиралтейства (a), наконечник которого состоит из большого отколотого куска обсидиана, становится очевидным, что при устранении большей части древка такое копьё становится кинжалом; и действительно, кинжалы, изготовляемые этими туземцами, представляют наконечники копья без древка, и часто невозможно определить, предназначались ли находимые в Европе лезвия формы b для изготовления копий или кинжалов.
Хрупкость камня препятствовала употреблению каменных клинков, имевших в длину больше нескольких дюймов, но когда были введены металлы, явилась возможность изготовлять длинные, суживающиеся и острые лезвия, откуда, таким образом, развились обоюдоострые кинжалы со смертоносным действием. На древних египетских рисунках можно видеть воинов, вооружённых копьём и кинжалом, причём оба рода оружия имеют лезвия одинаковой формы, так что кинжал можно охарактеризовать как большой наконечник копья с короткой рукояткой. По-видимому, металлический кинжал вследствие дальнейшего удлинения перешёл в обоюдоострый меч, в оружие, которое при употреблении камня было немыслимо. Чтобы дать некоторое понятие, каким образом могло это произойти, мы даём изображение мечей, относящихся к бронзовому периоду в Северной Европе. Прямые обоюдоострые мечи употреблялись либо только для того, чтобы рубить, либо для того только, чтобы колоть, либо для того и другого вместе.
98При сопоставлении заострённой с одной стороны сабли и обоюдоострого широкого меча или шпаги мы тотчас же увидим, что хотя оба эти рода оружия именуются мечами и оба снабжены одинаковыми рукоятками и ножнами, они тем не менее представляют собой два вида оружия, имеющих различное происхождение. Сабля представляет собой видоизменение топора, тогда как шпага — видоизменённое копьё. Сабля приняла 
Рис. 18. a — каменный наконечник копья (острова Адмиралтейства); b — каменный наконечник копья или плоский кинжал (Англия); с — бронзовый наконечник копья (Дания); d — бронзовый кинжал; e — бронзовый листовидный меч форму, замечательно приспособленную к тому, чтобы наносить ею режущие удары, тогда как рапира сохранила характер метательного орудия, который она унаследовала от своего первообраза — копья. Этот последний тип копья, современное развитие которого дало между прочим штык, большей частью служил для боевых целей. Однако он известен и как мирное орудие, на что могут указать африканские обоюдоострые ножи, очевидно развившиеся из наконечников копья, а также инструмент, который наши хирурги, сознавая, какой предмет послужил для него первоначальным образцом, называют копьецом или ланцетом.
Перейдём к другим видам орудий. Шипы, остроконечные осколки костей или куски кремня, сделанные так, чтобы они имели остриё (рис. 14g), служили ранним человеческим племенам в качестве бурава. Пила, вероятно, выработалась из зазубренного кремнёвого осколка, который впоследствии превратился в требовавшую большей обработки кремнёвую пилу (рис. 14h). Таким образом, люди каменного века имели в грубых 
Рис. 19. Метательные палицы из долины Нила: a и b — современные; c и d — древнеегипетские и первобытных формах некоторые из главнейших ремесленных орудий, которые были усовершенствованы в период металлов. Весьма интересно взглянуть на изображённое в «Древних египтянах» Уилькинсона содержимое ящика для инструментов египетского плотника, где бронзовые тесло, пила, долото и т. п. обнаруживают ясные следы сходства со старыми орудиями из камня.
С другой стороны, это собрание египетских орудий, а в ещё большей степени коллекции инструментов греческих и римских плотников замечательно близко подходят к орудиям, употребляемым нами до настоящего дня. Главнейшее отличие, ставившее древних плотников ниже наших, заключалось в том, что они не пошли далее изобретения гвоздей и никогда не натолкнулись ни на мысль о винтах, имеющих столь существенное значение в современном строительном деле, ни на мысль о таких орудиях, каковы большой бурав и трубочный буравчик, действие которых основывается на винте.
99У древних культурных народностей Египта и Ассирии мы находим технику уже на таком уровне, к какому могли привести только тысячелетия прогресса. В музеях можно до сих пор изучать работу их столяров, каменотёсов, золотых дел мастеров, которая замечательна по своему искусству и отделке и может часто пристыдить современных ремесленников. Само собой разумеется, эти результаты достигались древним ремесленником не иначе, как путём того, что мы сочли бы теперь, в наш век машин, излишней затратой труда.
Продолжаем наш обзор оружия. Дубина, или палица, становится метательным оружием в руках охотника или воина, как, например, в том случае, когда зулус сбивает с ног антилопу на поразительно далёком 
Рис. 20. Копья меланезийцев: a и b — фиджийцев; c — новокаледонцев; d — туземцев Новогебридских островов; e — туземцев Новой Ирландии; f и g — туземцев Соломоновых островов расстоянии, метнув свою палицу с закруглённым концом. Впрочем, турки до новейших времён имели обыкновение метать свои булавы во время битвы. Употребление палицы с целью забавы пережило употребление её для боевых целей. Даже теперь в иных сельских округах современной Англии небезызвестны метательные дубинки птицеловов. Приплюснутая, тонкая палица, вырезанная из кривых или изогнутых ветвей, была очень любима охотниками различных народностей вследствие своего разрушительного вращательного полёта. Так, на рисунках можно видеть древних египетских птицеловов, бросающих свои плоские, искривлённые метательные палки в середину стаи диких уток.
Австралийцы не только бросают обычным способом свои деревянные палицы и топоры, но ещё умеют выделывать и бросать с изумительной ловкостью особенные, слегка искривлённые топоры, прозванные «возвращающимися», бумерангами, которые в полёте меняют своё направление и возвращаются к бросившему тем же способом, каким можно заставить лететь обратно бумеранги, вырезанные из визитной карточки.
Совершенно очевидно, что к наиболее ранним видам человеческого оружия должны были относиться камни, бросаемые рукой. Простым прибором для придания большей длины руке и усиления скорости снаряда представляется праща, пользующаяся столь общей известностью даже среди весьма отсталых человеческих племён, что указывает на её весьма древнее происхождение.
Грубейшее копьё, представляющее простую остроконечную палку, известно во всём дикарском мире. Конец его часто делается более твёрдым при помощи обжигания на огне. Между копьями — будь это необделанные палки или более или менее искусно заострённые орудия — более тяжёлые сорта служат для прокалывания и более лёгкие — для метания, между тем как копья средней величины годятся как для той, так и для другой цели. Совсем простой должна была оказаться догадка снабжать копьё 100 зубцами или бородкой для того, чтобы помешать ему выходить из раны.
Другой древний приём состоит в том, что наконечник не плотно прикрепляется к древку верёвкой известной длины: когда остриё втыкается в тело животного, верёвка разматывается и древко отваливается так, что раненое животное, которое не может отломать его, тащит его за собой, оставляя след. За раненой рыбой при таком способе позволяет следить, сдерживая её движение, плавающий на поверхности воды кусок дерева.
Расстояние, на которое может быть брошено копьё рукой, значительно увеличивается при употреблении особой копьеметалки, действующей 
Рис. 21. Австралийское копьё с копьеметалкой наподобие пращи. Во времена капитана Кука новокаледонцы метали свои копья при помощи короткой верёвки с петлёй для пальца, между тем как римские солдаты имели особый ремень, прикреплявшийся с той же целью к середине древка их дротиков. Дикие и варварские племена предпочитали деревянные копьеметалки от одного до трёх футов в длину, на одном конце которых имеется деревянный колышек или выемка в качестве упора для тупой оконечности копья, тогда как другой конец захватывался в руку. Рис. 21 изображает подобную копьеметалку, употребляемую австралийцами. Она производит впечатление ещё более первобытного 
Рис. 22. Луки: a — длинный (ненатянутый лук южноамериканских индейцев); b — татарский, или скифский, лук; c — европейский самострел снаряда, нежели лук, который действительно не был известен этим грубым дикарям.
По-видимому, по мере прогресса в развитии оружия, копьеметалка вышла из употребления, так как её не находили среди народов, стоявших выше древних мексиканцев. Впрочем, даже у последних копьеметалка скорее применялась по традиции во время известных церемоний, чем имела серьёзное назначение в бою или на охоте.
Весьма вероятно, что лук и стрелы развились, как предполагает генерал Питт-Риверс, из более простого снаряда, а именно из устанавливаемой в лесах особой западни, состоящей в прилаживании дротика к упругой ветви, которая укрепляется так, что проходящее мимо животное спускает её, и дротик летит ему вслед. Каким бы образом ни дошли до изобретения лука, он во всяком случае вошёл в употребление в доисторические времена. Стрела представляет собой миниатюру обыкновенного дротика, и древние каменные наконечники стрел, найденные в большинстве стран мира (рис. 14d), доказывают существование лука со стрелами в каменном веке, хотя они вряд ли восходят до периода наносов. Искусство снабжения стрел перьями столь же древне, как и письменная история, однако мы не знаем, как далеко оно заходит в доисторические времена.
101Самый простой род длинного лука сходен с употребляемым нами и теперь для забавы и делается из куска гибкого дерева. Рис. 22a изображает употребительный у лесных племён в Южной Америке длинный ненатянутый лук с тетивой, висящей свободно. Так называемый татарский, или скифский, лук составляется из нескольких кусков дерева или рога, соединённых между собой клеем и жилами. Он короче обыкновенного длинного лука, и тетива его натягивается посредством нажимания на дугу снаружи внутрь. Таким образом, в натянутом состоянии выпуклая сторона древнего скифского лука на рис. 22b сделалась бы вогнутой. Луки 
Рис. 23. Ведда стреляет из лука этого рода принадлежат преимущественно северным странам, где чувствуется недостаток в гибком дереве, необходимом для выделывания длинных луков, состоящих из одного цельного куска.
Как боевое оружие лук просуществовал в Европе в течение всех средних веков, и ещё в 1814 г. мир с удивлением смотрел на калмыцкую кавалерию, проезжавшую по улицам Парижа, вооружённую луками и стрелами. Дальнейший шаг в истории лука состоял в прилаживании его к куску дерева, или ложу, для того чтобы можно было прицеливаться не спеша и спускать тетиву посредством прикосновения к особому спуску. Таким образом произошёл самострел, изобретённый, по-видимому, на Востоке и сделавшийся известным в Европе около VI в. На нашем рис. 22c он представлен в усовершенствованной форме, с особой вращающейся рукояткой для натягивания тетивы, в том виде, в каком его употребляли солдаты в XVI в. Самострелы и до сих пор изготовляются в Италии, где из них стреляют птиц не только стрелами, но и дробью.
Для уразумения следующего великого шага в развитии метательного оружия необходимо оглянуться назад, на жизнь дикарей. Выдувальный, или духовой, ствол (blow-tube), с помощью которого лесной индеец Южной Америки выдувает свои маленькие отравленные дротики, помещающиеся в стволе, похожем на трубку, или подобное же малайское оружие, называемое сумпитан, могли быть легко изобретены во всех странах, где растёт высокий и толстый тростник. Выдувальный ствол с простыми дротиками или дробью служит для охоты на птиц и часто встречается как игрушка, например, в виде трубки, употребляемой для стреляния горохом нашими мальчиками. Когда, однако, к военному делу применили порох, его употребление вскоре было приспособлено к превращению выдувального ствола в прибор громадной силы. Вместо прежнего выдувания метательного снаряда через тростниковую трубку силою лёгких его стали выталкивать посредством взрыва пороха в железном стволе.
В ранних средневековых ружьях порох воспламенялся путём прикладывания к запалу раскалённого угля или фитиля, как это до недавнего времени делалось с пушками. Запальный замок в ружьях заменился затем колёсным, последний повёл к кремнёвому. Кремнёвое ружьё любопытно сравнить с самострелом, ибо функция согнутой дуги самострела, которая разгибалась движением его спуска и на действии которой основывалось собственно движение метательного снаряда, здесь, в комбинации пружины и спуска, понизилась до подчинённого назначения высекать огонь для воспламенения пороха, приводящего в движение пулю. Спуск и пружина остались и в более новых ружьях: усовершенствование заключается в употреблении гремучего серебра в пистоне, воспламеняющемся ударом курка. Нарезывание пули при помощи желобков или винтовых ходов в стволе ружья является современным видоизменением древнего метода лёгкого закручивания наконечника копья или снабжения стрелы перьями для сообщения копью или стреле вращательного движения, что увеличивает верность полёта. Современная коническая пуля представляет отчасти возврат от сферической пули к древнему дротику или стреле, и, наконец, заряжание с казённой части есть возврат к старому приёму помещать стрелу в заднее отверстие выдувальной трубки дикаря.
Было бы совершенно бесполезно строить догадки относительно того, как давно люди нашли, что камни или брёвна, слишком тяжёлые для поднятия руками, можно поднимать и передвигать при помощи толстой палки, или перекатывать на двух или трёх круглых шестах, или что вкатывание их вверх по длинной отлогой покатости легче, нежели по короткому крутому подъёму. Совершенно очевидно, что применение рычага, вала и наклонной плоскости восходит к далёким доисторическим временам. Древние египтяне употребляли клинья для раскалывания своих громадных каменных глыб, и можно только удивляться, что, зная блок, они никогда не употребляли его для оснащения своих кораблей. На ассирийских изваяниях можно видеть колодец с воротом для доставания бадьи и наблюдать, как поднимают рычагами огромного крылатого быка и тащат его на санях, под которые подложены валы.
Повозка на колёсах, принадлежащая к числу самых важных машин, когда-либо изобретённых человеком, была, должно быть, придумана во времена доисторические. Для того чтобы видеть, какого технического искусства достигли передовые народности уже во времена, относимые нами к глубокой древности, стоит внимательно рассмотреть египетские боевые колесницы. Колесницы эти имеют колёса со спицами, снабжённые крепкими шинами и тщательно закреплённые на оси чеками. Кузов, дышла и двойная упряжь свидетельствуют о таком же техническом искусстве.
103Если мы будем искать какие-либо следы того пути, которым человечество пришло к изобретению повозки на колёсах, было бы бесполезно обращаться за указанием к такой искусной работе, какую мы встречаем у строителей египетских или римских колесниц. Но часто случается, что можно найти грубо сделанные вещи, которые как бы воспроизводят ранние ступени техники. Деревенская телега древнего мира в её самой грубой форме имела вместо колёс два массивных деревянных круга почти в фут толщиной, сделанных из разрезанного поперёк древесного ствола, причём эти круги, или колёса, не вращались на оси, но были неподвижно насажены на неё. Ось удерживалась на месте посредством особенных деревянных задержек, или планок, или проходила через кольца на дне телеги и вращалась вместе со своей парой колёс, как это делается на детских игрушечных повозках. Любопытно отметить, что при изменившихся условиях строители железнодорожных вагонов возвратились к этому устройству.
 |
 |
|
| Рис. 24. Античная повозка, запряжённая волами | Рис. 25. Каменная зернотёрка, откопанная в Энглези |
На древней повозке, изображённой на рис. 24, четырёхугольный конец оси показывает, что она должна вращаться вместе с колёсами. В таких странах, как Португалия, ещё до сих пор можно видеть древние классические повозки для езды на волах, устроенные по тому же принципу, и есть основание полагать, что подобные телеги объясняют, каким образом были изобретены повозки на колёсах. Сначала употреблялись валы, или катки, на которых катили каменную глыбу или другую большую тяжесть. Представим себе, что подобный каток, сделанный из гладкого древесного ствола или бревна, усовершенствован сначала так, что средняя часть его обтёсана и сделана тоньше. Следовательно, он превратился в ось с двумя широкими кругами по концам. Вообразим, что ось помещена под каким-нибудь грубейшим остовом из брусьев и вращается под ним. Мы получим наипростейшую мыслимую повозку на колёсах. Вполне вероятно, что после того, как появилось подобное первое понятие о повозке, колёса стали делать отдельно, прикреплять их к подвижным осям и снабжать шинами. Затем, при лёгких колёсах и гладкой почве колёсам сообщили вращение на неподвижных осях. Конечно, всё это не более как предположение, но во всяком случае оно вполне уясняет нашему уму, что представляет повозка по своей природе.
Другой древней машиной является мельница. Самые грубые дикие племена имеют простое и эффективное, всегда находящееся под рукой орудие для измельчения древесного угля и охры, употребляемых для окраски тела, или для более полезной работы — дробления диких зёрен, которыми питаются дикари. Весь прибор состоит из кругловатого камня, захватываемого в руку, и несколько большего камня с углублением, служащего в качестве неподвижного жёрнова. Любопытно заметить, как близко подходят к первобытному типу всё ещё употребляемые нами ступка с пестиком. Всякий, употребляющий ступку и пестик, может видеть, 104 что они работают двумя путями: помещённое в ступке вещество или дробится ударами или растирается трением о стенки ступки.
Когда люди стали заниматься земледелием и зерновой хлеб стал основным предметом питания, измельчение зёрен в муку долго являлось тяжёлой работой женщины. Однако затем в употребление вошли различные формы мукомольных камней, приспособленных не для толчения, но только для размалывания и лучше удовлетворявших этому условию. На рис. 25 можно видеть образчик подобного прибора, грубую зернотёрку, откопанную в Энглези. Каменный бегун, или каток, имеет углубления на своих боках для рук растиральщика, который водил им взад и вперёд по каменному же ложу. Самую совершенную форму подобной зернотёрки можно видеть в ручной мельнице мексиканцев с её искусно обделанным стоячим жёрновом и скалкой из лавы, при помощи которых мексиканские женщины растирают маис для своих печений. Наилучшим образом, однако, зерно растирается при помощи камня, вращающегося на другом камне, в чём и заключается принцип мельницы.
Ручная мельница древнего периода в её наипростейшей форме состояла из двух круговых плоских жерновов, из которых верхний поворачивался 
Рис. 26. Женщины с Гебридских островов мелют зерно на ручной мельнице при помощи ручки, между тем как зерно насыпалось через отверстие в середине его и выходило в виде муки по краям. Эта ранняя ручная мельница продолжает существовать до настоящего времени. Рис. 26 изображает двух мелющих зерно женщин с Гебридских островов. Конец длинной палки в качестве ручки прочно вставлен в отверстие верхнего камня, а на земле разложен кусок ткани для собирания муки. Ручная мельница до сих пор ещё употребляется в Шотландии и на островах. Если читатель обратит внимание на устройство современной мукомольной мельницы, то он увидит, что аккуратно обделанные и выдолбленные жернова имеют в настоящее время бо́льшую тяжесть, а верхний жёрнов уравновешивается на оси, которая приводит его в быстрое вращение снизу при помощи водяной или паровой силы. Однако, несмотря на эти механические усовершенствования, основной принцип первобытной ручной мельницы всё ещё сохранился здесь во всей своей силе.
Другая группа вращающихся орудий и машин начинается со сверла. Наипростейший способ сверления при помощи вращения палки между руками можно видеть при процессе добывания огня. При помощи этого неуклюжего способа примитивные племена умеют просверливать дыры в твёрдом камне, терпеливо вертя тростник или палку, применяя при этом твёрдый песок и воду. Это первобытное орудие было усовершенствовано как для добывания огня, так и для сверления дыр; вокруг палки-сверла обматывали ремень или верёвку, которую дёргали то назад, то вперёд, приводя ею в движение сверло. Таким способом сверлили свой лес древние кораблестроители, как это описано в «Одиссее» (IX, 384). Остроумный способ вгонять сверло при помощи лука с его тетивой, дозволявший выполнять эту работу одному человеку, был уже известен в древних мастерских Египта. Ещё более усовершенствованное сверло Архимеда принадлежит уже новому времени.
Токарный станок, по-видимому, ведёт своё происхождение от сверла. Это может показаться неясным читателю, знающему станок только в его усовершенствованных современных формах. Однако в этом легко убедиться, 105 рассмотрев старинный станок с лучком, при помощи которого токарь обыкновенно выделывал свои деревянные чашки и ножки стульев, — станок, приводившийся в движение при помощи верёвки, которую тянули вверх и вниз, и основывавшийся, таким образом, на том же принципе, что и сверло времён Гомера. Его заменил ножной токарный станок с его колёсным механизмом и постоянным вращением, для того чтобы в свою очередь уступить место самодействующему токарному станку с применением паровой силы.
При исследовании инструментов и машин, построенных на вращении, мы проследили развитие многих из них до того пункта, когда их возникновение теряется во мгле смутных доисторических времён. Редко возможно добраться до настоящего автора какого-нибудь древнего изобретения. Таким образом, никто не знает с точностью, когда и каким образом появилось удивительное механическое приспособление, называемое винтом. Он был хорошо известен греческим математикам, и винтовые тиски для выжимания белья и тиски для отжимания масла, свойственные классическим временам, по своему устройству имеют почти современный вид. Ещё в древности намечаются, таким образом, зачатки того переворота, который преобразил современную жизнь при помощи изобретений, заставивших силы природы выполнять тяжёлую работу человека. Ещё в древности мы находим ряд приспособлений, сберегавших тяжёлый труд в сельском хозяйстве.
Простое ручное приспособление этого рода представляет шадуф Нильской долины, где длинный шест с противовесом на одном конце поддерживается на столбах и поднимает ведро, свешивающееся с более длинного конца для зачерпывания воды внизу. Не нужно даже ездить на Восток, чтобы увидеть это старинное приспособление, ибо его можно наблюдать и на наших кирпичных заводах.
По отношению к орошению полей дальнейшее механическое усовершенствование этого приёма состояло в том, что стали заставлять смены рабов вращать большое колесо, снабжённое по окружности вёдрами или глиняными сосудами, которые поднимались по наполнении водой внизу и, переворачиваясь, опорожнялась в корыто, помещённое на более высоком уровне. Но когда подобное колесо было помещено так, что погружалось в бегущий поток, его стало приводить в движение само течение, и таким образом явилось на свет оросительное водяное колесо, столь часто упоминаемое в древнейшей литературе и до сих пор доступное наблюдению как на Востоке, так и в Европе. Проходя через эти или сходные с ними ступени усовершенствования, водяное колесо сделалось источником силы и для отправления другой работы вроде растирания зерна, заступая здесь место женщин с ручной мельницей, или рабов с их ножной мельницей, пли лошадей с их вечным кружением на одном месте. «Прекратите свою работу, вы, девы, трудящиеся на мельницах, — говорит одна греческая эпиграмма, — спите и оставьте птиц встречать песнями возвращающуюся зарю, так как Деметра повелела водяным нимфам исполнять вашу работу; послушные её призыву, они бросаются на колесо и поворачивают ось и тяжёлые жернова».
Классическая мукомольная мельница с зубчатыми колёсами, приводимыми в движение водяным колесом, могла быть весьма похожа на водяные мельницы, всё ещё продолжающие работать на наших сельских ручьях.
Подобный механизм, вначале применявшийся к размалыванию зёрен, впоследствии стал прилагаться и к другим производствам, так что в современном английском языке слово «мельница» не обозначает уже только мукомольную мельницу, но употребляется также там, где механизм приводится в действие каким-либо двигателем для других целей. Великий шаг вперёд в истории культуры представляет введение в употребление 106 водяной мельницы и близкой с нею по механизму ветряной мельницы — этих двух двигателей, исполняющих труд всех родов, от самой тяжёлой работы европейской фабрики до движения тибетских молельных колёс, которые в своём вращении повторяют без конца священные буддийские тексты. В течение последнего столетия цивилизованный мир начал извлекать громадный запас силы из нового источника — из каменного угля, сжигаемого в печи паровой машины и употребляемого в столь значительных количествах, что экономисты стали с тревогой высчитывать, на сколько времени может ещё хватить запаса этой ископаемой энергии и чем придётся её впоследствии заменить — силой ли прилива или теплотой солнца. Таким образом, в новейшее время человек стремится всё более и более сменить обязанности работника, выполнявшиеся им в ранние периоды своего существования, на более высокие функции управителя или распорядителя мировой энергии.
Примечания
- ↑ Термин «дилювий» для обозначения ледникового периода обязан своим происхождением влиянию библейской легенды о потопе. В 1823 г. учёный Бэклэнд, предполагая, что отложения, залегающие между третичными пластами и современными, являются отложениями всемирного потопа, предложил для них название дилювиальных (от латинского слова «дилювиум» — потоп). Современные же отложения он предложил называть аллювиальными (от латинского «аллювиум» — намыв, нанос). С тех пор у некоторых учёных сохранились эти два термина. Правда, теперь они употребляются в ином смысле: «дилювиальный» у современных учёных обозначает ледниковый, раннечетвертичный, «аллювиальный» — послеледниковый, современный, «додилювиальный» — доледниковый.