№ 225. Рапортъ генералъ-поручика князя Прозоровскаго — графу Румянцову.
[783]
Повелѣніе вашего сіятельства отъ 26-го августа имѣлъ честь получить исшедшаго сентября въ 15-й день, по которому приказавъ обстоятельную сочинить карту, съ нанесеніемъ на оную всѣхъ послѣ войны вновь заведенныхъ здѣсь селеній, хотѣлъ немедленно оную съ мнѣніемъ моимъ поднесть на разсмотрѣніе вашего сіятельства. Но какъ на Кубанской картЬ, яко примѣрно снятой не нашелъ я многихъ мѣстъ, противу росписанія о квартирахъ генералъ-маіора и кавалера Бринка, то и [784] принужденъ послать туда секундъ-маіора Буйносова, для акуратнаго собранія всего нужнаго отъ г. Бринка и назначенія на картѣ, дабы единовременно соглася по положенію земли все расположеніе войскъ, представить на разсмотрѣніе вашего сіятельства.
Однакоже нечаянно открывшійся здѣсь случай не позволилъ мнѣ дождаться возврата маіора Буйносова, а спѣшу оное изъяснить въ слѣдующемъ:
Его свѣтлость Шагинъ-Гирей-ханъ возвратясь изъ своего походу, въ которомъ онъ былъ для осмотру Балаклавы и прочихъ примѣчательныхъ въ той сторонѣ старинныхъ развалинъ, какъ изъ подносимаго журнала г. полковникомъ Фричемъ веденнаго, ваше сіятельство увидѣть изволите, остановился близъ Бахчисарая при деревнѣ Челеби-Джеслау верстахъ въ 4-хъ отъ города, и во 2-й день сего мѣсяца изволилъ ѣздить вблизъ поставленной лагерь своего вновь набраннаго войска, приказавъ конницы построиться въ двѣ шеренги, а во отдѣленіяхъ по сту человѣкъ; потомъ велѣлъ имъ нѣсколько разъ заѣзжать на право и опять строиться, напослѣдокъ проѣхавъ самъ между шеренгами назначилъ видныхъ людей 44 человѣка изъ конницы въ пѣхоту, что сколько можно было примѣтить приняли они съ нѣкоторымъ негодованіемъ. Въ третій же день поутру около 10-ти часовъ, когда еще его свѣтлость почивалъ, примѣчено нѣкоторое въ татарскомъ лагерѣ волнованіе, и какъ его свѣтлость никому не объявилъ, какъ скоро онъ намѣренъ возвратиться на прежній свой станъ, то конвоирующій его г. полковникъ Фричъ думалъ не приказано-ль и имъ готовиться къ подъему. Но между тѣмъ умножался у нихъ шумъ, вдругъ побѣжали за лошадьми, кибитки собрали и воза всѣ запрягли, потомъ слышно было въ разныхъ мѣстахъ нѣсколько ружейныхъ выстрѣловъ, почему караульная при ханѣ рота приступила къ ружью, также и конвойный эскадронъ, осѣдлавъ своихъ лошадей, состоялъ въ готовности, а партія, посыланная въ татарской лагерь для развѣдыванія о семъ шумѣ, возвратясь объявила, что ничего больше узнать не могли какъ только, что татары собираются [785] въ походъ, однакожь симъ казакамъ никакого озлобленія не сдѣлали. Между тѣмъ-же бѣжали изъ татарскаго лагеря начальники, приставленные къ нимъ (татарскимъ войскамъ), прямо къ стану его свѣтлости, за коими нѣсколько татаръ гнались, и въ самое то время толпа около трехъ сотъ человѣкъ приблизилась по примѣру на полтораста саженъ къ самой ставкѣ ханской; почему приказалъ его свѣтлость караульному офицеру заряжать ружье и быть въ готовности къ оборонѣ. Однакожь татара примѣтя сіе тотчасъ воротились назадъ, и подъѣхавъ къ прежнему лагерю, гдѣ оставлена была пѣхота, подняли и оную съ собой и предпріяли свой путь прямо къ рѣкѣ Алмѣ. Съ чѣмъ въ первомъ часу пополудни прислалъ ко мнѣ его свѣтлость своего чиновника, прося гренадерской роты съ пушкою, которая къ нему тотчасъ и отправлена. А между тѣмъ командированъ съ частью казаковъ донской полковникъ Грековъ вслѣдъ за оною толпой для примѣчанія. Къ частнымъ же командирамъ предложа сіе за извѣстіе подтвердилъ я во всѣ мѣста, чтобы состоя во осторожности, ежели дерзнутъ сіи взбунтовавшіеся хотя малѣйшее на кого сдѣлать нападеніе, то-бы поступили съ ними какъ съ непріятелемъ и ввечеру того-жь дни получилъ я рапортъ отъ полковника Грекова, что вся сія ушедшая конница ночевала на рѣчкѣ Булганакѣ, а пѣхота разбрелась по деревнямъ въ свои домы. Не зная подлинной причины сему взволнованію, послалъ я тотчасъ къ правительству спросить, что̀ понудило сіи войска на таковой дерзновенный противу своего государя поступокъ, но и они, отзываясь незнаніемъ настоящей сему вины, хотѣли отъ себя послать тотчасъ нарочныхъ комисаровъ уговаривать ихъ къ возвращенію назадъ, однакожь на другой день только еще собрались всѣ уполномоченныя особы съѣздить къ его свѣтлости, а на третій сдѣлали совѣтъ и едва 6-го числа отправили комисаровъ къ нимъ. Между тѣмъ сіе взбунтовавшееся войско разсѣвая по деревнямъ всякіе непристойные слухи какъ противу хана, такъ и всѣхъ чиновниковъ, взяло свой путь серединой Крыма къ сторонѣ Перекопа, [786] намѣревая яко-бы пробраться за линію чрезъ Сивашъ или Шунгары, и пройтить степью въ Очаковъ; но какъ зналъ я вѣрно, что достигнуть имъ сего въ разсужденіи связи войскъ нашихъ и переправы чрезъ двѣ большія рѣки никогда нельзя, то и почиталъ оное пустымъ; однакожь видя таковое со стороны правительства медленное выполненіе и получа отъ его свѣтлости, чрезъ пристава своего Али-агу, 5-го числа, извѣстіе, что сіи взбунтовавшіеся татары между Перекопа и Бахчисарая остановились въ одной деревнѣ, продолжая свой путь къ Перекопу, то и приказалъ тотъ-же часъ даннымъ ордеромъ, котораго копія здѣсь слѣдуетъ, г. генералъ-маіору князю Волконскому отрядить, по полученіи моего повелѣнія, Сумскій гусарскій полкъ къ Перекопу, для загражденія имъ тамъ прохода, а самому, собравъ свой и Акмечетской деташементы, расположиться лагеремъ при Салгирѣ, на половинѣ дороги между Карасубазара и Акмечети, оставя при устьѣ Карасу половину Донскаго полка, отъ котораго разъѣздами связывался-бы онъ съ деташементомъ г. генералъ-маіора графа де-Бальмена. Въ право-жь отъ своего лагеря, для связи, посылалъ-бы разъѣзды къ Харьковскому гусарскому полку, которому велѣлъ я тотъ-же часъ слѣдовать на Салгиръ и расположась тамъ связать коммуникацію съ г. генералъ-маіоромъ и кавалеромъ фонъ-Рейзеромъ. Такимъ образомъ, распорядя къ той сторонѣ войска, собравъ и расположенные близъ Бахчисарая, я поставилъ въ одномъ лагерѣ. 7-го-жь числа получилъ я изъ Перекопа, отъ г. полковника и кавалера Булдакова, рапортъ, что часть сего взбунтовавшагося войска, разъѣзжая между Тарханскаго Кута и Сербулатской пристани, не допустили казаковъ къ развѣданію о благополучіи пикетовъ, учрежденныхъ при урочищахъ Буруликскомъ и Бешплавскомъ, и пять человѣкъ татаръ гнались за двумя казаками верстъ съ десять, который (рапортъ) какъ и вслѣдъ за симъ отъ г. Булдакова-жь полученный о умноженіи сихъ бунтующихся скопищъ подношу здѣсь въ копіи. Послалъ я по онымъ (рапортамъ) тотчасъ правительству сказать, для чего они такъ худо и медленно стараются о утушеніи сего [787] волнованія, которое по всѣмъ правамъ надобно-бы гасить прежде какъ воспылаетъ сильный огонь, что всѣмъ имъ стыдъ наноситъ; ежели сами они усмирить ихъ не могутъ, то-бы дали мнѣ уполномоченнаго чиновника, съ которымъ я отряжу часть войска и ежели они и далѣе противиться станутъ, то необходимо должно уже таковыхъ бунтовщиковъ искоренить, — что визирь Абдувели-ага, принявъ съ удовольствіемъ, послалъ тотчасъ съ переводчикомъ моимъ Якубъ-агою къ его свѣтлости хану сына своего салихтаръ-агу. Итакъ на другой день сдѣланъ былъ здѣсь совѣтъ, и правительство, избравъ изъ засѣдателей уполномоченнаго отъ области особу мансурской фамиліи Селимъ-Шахъ-мурзу, прислали ко мнѣ, котораго съ переводчикомъ Якубъ-же агою отправилъ я къ хану, опредѣливъ къ нему подпоручика Меера, разумѣющаго по турецки говорить. Съ которымъ-бы уже оттуда прямо онъ, и еще посылаемый особо отъ его свѣтлости чиновникъ, къ г. генералъ-маіору Рейзеру проѣхали. Къ которому впередъ 8-го числа отправилъ я курьера съ наставленіемъ, съ коего копію на разсмотрѣніе вашего сіятельства здѣсь подношу, также приказалъ полковнику Любимову съ доброконными полку своего людьми немедленно въ одинъ путь съ г. Рейзеромъ къ мѣсту, гдѣ сія толпа собрана, слѣдовать, а гг. генералъ-маіорамъ князю Волконскому и графу де-Бальмену подтвердилъ осторожность и примѣчаніе надъ Шунгарскимъ постомъ; также велѣлъ, если изъ сихъ взбунтовавшихся татаръ будетъ кто бѣжать назадъ, чтобы всѣхъ ихъ ловить, а которые дерзнутъ обороняться, тѣхъ бить.
Вчерашній день получилъ я отъ г. генералъ-маіора и кавалера князя Волконскаго рапортъ съ пріобщеніемъ оригинальнаго донесенія, дошедшаго къ нему отъ содержащаго въ горахъ постъ полковаго квартирмистра Петрулина, который извѣщаетъ, что и въ горахъ въ Ускютѣ и прочихъ мѣстахъ начинаетъ чернь бунтоваться и вооруженными не малыми скопищами собирается. Почему и приказалъ я туда князю Волконскому отрядить часть пѣхоты хотя въ собранныхъ двухъ баталіонахъ. Что все въ копіяхъ поднося на разсмотрѣніе вашего сіятельства, честь имѣю [788] также представить оригиналомъ письмо князя Волконскаго, въ которомъ точная изъяснена причина сего возрастающаго часъ отъ часа бунту, что поколику за конфиденцію приставомъ его сказано, то дабы не открыть имени его и писалъ онъ партикулярно ко мнѣ. Я какъ прежде партикулярными письмами осмѣливался вашему сіятельству доносить, что его свѣтлость напрасно такъ рано принимается за наборъ войска, которое ему вѣрно никакъ быть не можетъ, такъ и всегда при свиданіяхъ о семъ ему внушалъ. Однакожь онъ, не внимая словамъ моимъ, часъ отъ часу усиливался въ семъ настояніи и наконецъ, соглася къ сему свое правительство, довелъ до того, что они и сами пропозировали ему набрать 5,000, а онъ уже отмѣнилъ и собралъ только 3,000 — двѣ конницы, а одну пѣхоты. На что хотя и спрашивали моего согласія, но сіе уже было въ такое время, когда указы отъ хана о наборѣ вездѣ разосланы были. Почему и не оставалось мнѣ въ такомъ случаѣ ничего болѣе говорить какъ токмо отдать на ихъ волю. Однакожь за всѣмъ тѣмъ при свиданіяхъ съ ханомъ подтверждалъ я ему о невѣрности ихъ прежнія свои слова, и совѣтовалъ сколь можно съ осторожностію и разсмотрѣніемъ сіе дѣлать. Вмѣсто того, тутъ ничего соблюдено не было, а вдругъ опредѣлилъ онъ къ нимъ молодыхъ мурзъ, которые зачали строго съ ними поступать и безъ всякаго порядочнаго учрежденія собрали ихъ въ одно мѣсто, стали подбирать подъ мѣру, назначивать изъ конницы въ пѣхоту; строить и заѣзжать учить. Сіе то самое подало причину къ волнованію такому народу, который по новости не пріобыкъ еще ни мало своего государя почитать, яко и прежніе ханы никакъ ими уважаемы не были; сколь скоро который не покажется имъ, то или сами возставали противъ его, или прибѣгали къ Портѣ, которая по ихъ желаніямъ всегда перемѣну другими дѣлала. Такимъ образомъ, помысля они, что сіе начало предобразуетъ дѣйствительно службу солдатскую, для которой противу прежнихъ сихъ обрядовъ и набраны теперь; страшась сего пуще всякихъ бѣдъ бѣжали всѣ и прочихъ въ цѣломъ полуостровѣ [789] бунтуютъ, приводя въ огорченіе и ненависть весь народъ какъ противу хана, такъ и противу всѣхъ генерально чиновниковъ и мурзъ. Возращеніе часъ отъ часу таковаго бунту не предвидя я ничѣмъ болѣе усмирить, какъ распущеніемъ по домамъ на поруки ихъ отцовъ и послѣднихъ 300 человѣкъ, которые раскаиваясь въ своемъ преступленіи сами собою безъ всякаго принужденія возвратились назадъ и нынѣ при Бахчисараѣ содержатся, а потомъ опубликованіемъ чрезъ крикуновъ по ихъ обыкновенію во всемъ полуостровѣ, что его свѣтлость послалъ съ своимъ чиновникомъ войско для усмиренія сихъ бунтовщиковъ, и видя прочихъ несродность къ службѣ, также познавая сколь народъ поставляетъ то себѣ за отягощеніе, распущаетъ ихъ по домамъ, и бѣжавшихъ въ дерзкомъ ихъ поступкѣ, если возвратятся въ свои домы, прощаетъ безъ всякаго наказанія, не желая и впредь такого съ нихъ набору дѣлать. Такое услыша повсюду опубликованіе сего указа, конечно-бъ они усмирились и разошлись по домамъ своимъ. Съ каковымъ объясненіемъ и ѣздилъ я къ его свѣтлости хану: что все принявъ онъ въ резонъ, согласился сихъ 300 человѣкъ распустить навсегда въ ихъ домы, яко и безъ того объ нихъ никакого учрежденія не сдѣлано, ниже потребное продовольствіе имъ запасено, а въ полѣ по поздому времени кормить лошадей нечѣмъ; также посылаетъ повсюду манифесты, что онъ изъ нихъ какъ нынѣ, такъ и впредь никогда войска на теперешнемъ основаніи набирать не станетъ, оставляетъ ихъ на старинномъ обрядѣ съ тѣмъ, что развѣ-бы когда нужда потребовала, но и то собирать ихъ будутъ по прежнему. Тожь всѣхъ бѣжавшихъ въ преступленіи ихъ прощаетъ, только-бы они возвратились въ свои домы и жили спокойно, а ширинскаго и мансурскаго беевъ чрезъ нарочно посланныхъ призываетъ къ себѣ. По возвратѣ-жь отъ его свѣтлости получилъ я словесное донесеніе отъ прапорщика Ахтырскаго гусарскаго полка Ильяшенки, который посыланъ съ партіею отъ деташемента князя Волконскаго къ Перекопу и не доѣзжая верстъ за 40 онаго видѣлъ изъ разныхъ деревень небольшими партіями проѣзжающихъ туда [790] вооруженныхъ татаръ, и спрашивалъ, для чего они туда слѣдуютъ, на что всѣ почти одно отвѣчали ему: «тамъ собирается армія наша, и хотя-бы весь Крымъ остался пустъ, то мы никогда не согласимся къ регулярной службѣ, въ которую насъ ханъ набирать сталъ». Однакожь ему никакого озлобленія не дѣлали; тожь самое о сборѣ татаръ и волнованіи изъясняется и въ рапортахъ гг. генералъ-маіоровъ Рейзера и графа де-Бальмена, которые получены мною вчерашній день въ ночь. Ко утушенію котораго возмущенія на вышеписанномъ основаніи предпріявъ всѣ должные со стороны моей мѣры, осмѣлюсь вашему сіятельству доложить, что до сего случая всѣ въ здѣшнемъ полуостровѣ даже и простой народъ въ безмолвной тишинѣ и спокойствіи жили, и къ войскамъ нашимъ до послѣдняго татарина гораздо ласковѣе прежнихъ временъ были, давая вездѣ проѣзжающимъ пристанище и снабжая всѣмъ нужнымъ за деньги.