Журналъ о происшествіяхъ въ Крыму и на Кубани (Приложеніе).
[437]
4-го числа марта явились у меня еще въ Перекопѣ мансурской фамиліи мурзы Кутлу-Шахъ, ханъ Мамбетъ, Біясланъ, Асланъ-Шахъ, Исары, да кади Ахметъ-эфендій съ сорока тремя татарами и съ тѣмъ, что будучи удостовѣрены нашею къ нимъ дружбою, объявляли мнѣ свое желаніе, чтобы по преданности [438] ихъ къ Шагинъ-Гирей-хану ѣхать къ нему подъ моимъ покровительствомъ. Прося притомъ о защищеніи оставшихся ихъ домовъ и народа, объявляя, что изъ той-же самой мансурской фамиліи есть половина подкупленныхъ отъ Девлетъ-Гирея и держащихъ его партію, а другая Шагинъ-Гирей-хана. Почему изъ числа первыхъ, Касай-мурза и былъ призыванъ Оръ-беемъ, пріѣзжавшимъ тогда къ нимъ, чтобы онъ, яко старшій тамъ предъ прочими, велѣлъ и другимъ молодымъ мурзамъ собирать войско, который къ нимъ и ѣздилъ, но безъ успѣха, ибо оные объявили, что когда сіи прибывшіе ко мнѣ мурзы, яко имѣющіе въ управленіи своемъ большое число татаръ, отъѣхали въ Перекопъ, то имъ некого уже и собирать, съ чѣмъ и оный посланный къ Оръ-бею возвратился. Но что принадлежитъ до требуемаго сими мурзами защищенія отъ стороны моей домовъ ихъ, то еще до того, по увѣдомленію пріѣзжавшаго ко мнѣ кадія, далъ я мое повелѣніе оставшемуся назади съ деташаментомъ полковнику Колюпанову, чтобы онъ сдѣлалъ движеніе и пріумножа постъ въ деревнѣ Кашкарѣ, не допускалъ-бы отнюдь грабить ихъ селенія и жителей выгонять изъ домовъ. Впрочемъ, всѣ тѣ прибывшіе мурзы и съ татарами слѣдуютъ здѣсь при войскахъ со мной, которымъ на продовольствіе подарилъ нѣсколько денегъ, а притомъ и одарены они ружьями по состоянію ихъ, а Кутлу-Шахъ-мурза, яко первенствующій изъ нихъ, и парою пистолетовъ.
5-го числа получилъ я отъ г. генералъ-маіора Борзова рапортъ, что онъ, вслѣдствіе предъ симъ даннаго ему отъ меня повелѣнія, въ Тамань ѣздилъ, и при свиданіи его съ Шагинъ-Гирей-ханомъ, сколько не старался, однако рѣшительнаго отвѣта получить не могъ и обѣщался 6-го числа по переѣздѣ на здѣшнюю сторону обо всемъ письменно меня увѣдомить. Между тѣмъ еще въ тѣхъ числахъ изъ Тамани нѣкоторая часть его обоза переправлена, а притомъ доносилъ онъ г. Борзовъ и то, что его свѣтлость за нужное считаетъ, чтобы для занятія крѣпости Суджукъ-кале, яко принадлежащей татарской области и [439] гдѣ не болѣе 30-ти человѣкъ турокъ находится, отрядить изъ Керченской эскадры военныя суда. На загражденіе-жь пути некрасовцамъ, по извѣстному ихъ умыслу уйти въ Анатолію, просилъ, чтобы къ устью рѣки Кубани, впадающей въ Черное море, отрядить два военные бота; почему я въ семъ послѣднемъ и рѣшился позволить ему генералъ-маіору, пріуготовленнымъ уже имъ двумъ ботамъ отрядъ сдѣлать, въ разсужденіи, что то есть не въ отдаленномъ разстояніи, и что турокъ уже тамъ нѣтъ, а притомъ и чтобъ были они не подъ военнымъ, а подъ провіантскимъ флагомъ. О занятіи-же Суджукъ-кале велѣлъ объявить, что то оставляю я до свиданія моего съ нимъ ханомъ.
Въ то же время возвратился и мой посланный сотникъ Маргосъ изъ Бахчисарая съ письмомъ ко мнѣ отъ Ширинъ-бея и Абдувели-аги и другихъ еще съ ними; а потому и отправилъ къ нему хану и съ приложеніемъ онаго полученнаго отъ его партіи, письмо мое слѣдующаго содержанія:
«Получилъ я извѣстіе отъ г. генералъ-маіора Борзова, что онъ имѣлъ честь быть у вашей свѣтлости и между прочимъ примѣтить могъ нежеланіе вашей свѣтлости ѣхать въ Козловъ, то надѣюсь, что въ томъ и нужды теперь не будетъ вашей свѣтлости, и я ужь вамъ доносилъ, что мы можемъ прямо въ Бахчисарай въѣхать. Бывшаго-жъ хана за вѣрно не будетъ, какъ только ваша свѣтлость тронетесь изъ Ениколя. А притомъ ваша свѣтлость, не видавшись я съ вами и не переговоря ни о чемъ, нельзя никакого и положенія на письмѣ сдѣлать, а потому чтобъ ваша свѣтлость скорѣе со мною увидились, надѣюсь, что вы меня еще подъ Арабатомъ найдете, ибо ваша свѣтлость не удостили меня никакими вашими желаніями, что вы намѣрены дѣлать. Хотя партія ваша меня и проситъ, чтобы я увѣдомлялъ ихъ о прибытіи вашемъ въ Ениколь и когда оттуда изволите отъѣхать, но я ни о чемъ таковомъ не могъ къ нимъ писать, потому что и самъ ничего не знаю. А если, что я имѣю нѣсколько въ короткихъ словахъ, то только отъ гг. Бринка и Борзова, слѣдственно свѣтлѣйшій ханъ и не могу я согласнаго съ вашимъ расположеніемъ [440] дѣлать, пока не увижусь съ вами и обо всемъ не переговорю. Наконецъ осталось вашу свѣтлость просить, какъ истинному вашему почитателю и вѣрному слугѣ, чтобы какъ можно скорѣе въ Ениколь переѣзжали и не позже, какъ 12-го числа оттуда далѣе выѣхать. Здѣсь прилагаю теперь полученное письмо отъ партіи вашей, въ которомъ также изволите усмотрѣть желаніе ихъ скорѣе васъ видѣть и въ Арабатѣ всѣ дѣла кончить. Прошу вашу свѣтлость всепокорно не замедлить и положиться во всемъ на меня. Ваша свѣтлость, яко проницательный человѣкъ, можете сами дознаться, сколь я долженъ о томъ стараться и болѣе нежели о собственномъ своемъ дѣлѣ, во-первыхъ, чтобы тѣмъ угодить высочайшей ея императорскаго величества волѣ, а чрезъ то и васъ, милостиваго моего друга, видѣть на сей высокой степени принадлежащей достоинствамъ вашимъ и собственно себѣ славу заслужить. Я не знаю какими-бъ только словами я могъ подвигнуть вашу свѣтлость скорѣе сюда переѣхать, то я-бы всѣ ихъ тутъ помѣстилъ и видѣлъ-бы удовольствіе отъ персоны вашей чрезъ довѣренности къ себѣ, какъ я дѣйствительно истинный вашъ почитатель и вѣрный слуга.
«P. S. Увѣдомляю и о томъ вашу свѣтлость, что Кутлу-Шахъ-мурза и еще съ нимъ четыре чиновника изъ партіи вашей свѣтлости явились ко мнѣ съ нѣсколькимъ числомъ татаръ, которые и будутъ со мной при войскѣ находиться, и какъ оные всѣ меня увѣряютъ въ спокойствіи татаръ и что нигдѣ сборищъ ихъ нѣтъ, такъ и пріѣхавшій въ сей день изъ Бахчисарая съ упомянутымъ письмомъ сотникъ Маргосъ тоже самое подтверждаетъ, что повсюду видѣлъ ихъ упражняющихся только въ домахъ своихъ, а притомъ, ваша свѣтлость, и отъ передовыхъ войскъ получаю я рапорты, что посыланными отъ нихъ весьма не близко партіями, равномѣрно кромѣ совершенно спокойнаго-жь пребыванія, ничего не примѣчено».