Письмо Батырь Гирей-султана — Шагинъ-Гирей-хану[1].
[239]
Ваше, любезнаго брата, письмо, чрезъ слугу нашего Куртуша, я получилъ и содержаніе онаго прочитавши радуюсь! Касательно до Абазинскаго народа я вашей свѣтлости прежде писалъ, въ какомъ оный положеніи состоитъ, однако по прибытіи вашемъ въ Кидомитъ (?) надѣюсь на всемогущаго Бога, что усердіе и вѣрномъ абазинцовъ къ услугамъ вашимъ сами изволите увидѣть. Какъ скоро прибудете съ войскомъ вашимъ въ вышеупоминаемое мѣсто, то думаю, что некрасовскіе казаки, по прежде учиненной мнѣ присягѣ, будутъ просить меня къ себѣ для общаго соглашенія и я на просьбу ихъ согласиться буду долженъ и войдя среди собранія предугадываю, что не можно будетъ имъ отъ насъ отщетиться, въ чемъ особливое стараніе употреблю. Когда сказанные казаки предадутъ себя нашей власти, тогда уже ваша свѣтлость безъ всякаго сомнѣнія можете идти въ Темрюкъ и въ то время будемъ увѣдомлять другъ друга о дѣлахъ нашихъ. Для лучшаго же въ желаемомъ предметѣ успѣха совѣтую вамъ, чтобы находящійся при вашей свѣтлости россійскій начальникъ написалъ отъ себя въ Таманъ къ Орду-агаси письмо, что, по заключенному между обѣими великими Имперіями мирному трактату, ему и находящимся при немъ янычарамъ отнюдь длиться въ здѣшнемъ краю нельзя и что для утвержденія татарской вольности избранъ ханомъ ваша свѣтлость, почему и въ татарскія дѣла Орду-агаси вмѣшиваться не долженъ, поелику таковой поступокъ будетъ противенъ россійскому двору и Портѣ Оттоманской, и ежели намѣренъ упорствовать, то будетъ виновникомъ нарушенію дружбы и подпадетъ подъ отвѣтъ и что ваша свѣтлость никакъ не имѣете въ мысляхъ сдѣлать худое магометанскому закону, поелику вы и сами магометанинъ, также и жителямъ не будетъ никакой обиды. Сіе предаю воли вашей; а сверхъ того слышно, что отъ россійской стороны крымскіе и [240] здѣшніе жители разглашаютъ о вольности, утвержденной между обѣими имперіями, что оная повреждена не будетъ и народъ весь останется въ покоѣ. Сіе очень хорошо, что они такъ разглашаютъ, но лучше еще будетъ, когда отъ Еникольскаго генерала и находящагося при васъ бригадира написать письма къ означенному Орду-агаси и жителямъ таманскимъ, чтобы они ни въ чемъ не препятствовали, съ увѣреніемъ для нихъ безвреднымъ, а когда они останутся противны, то со всѣхъ сторонъ поражены будутъ оружіемъ. Ежели письма таковыя посланы къ нимъ будутъ, то думаю, что они, оставя свои нелѣпыя мысли, придутъ въ разсужденіе и пребудутъ спокойны.
Ежели некрасовцы останутся въ прежнихъ своихъ мысляхъ, то по Кубани можно сыскать путь для проходу къ ихъ жилищамъ и для нападенія на оныхъ военною рукою, однако отдаю сіе на ваше разсмотрѣніе.
Съ абазинцами говорилъ я о ихъ къ намъ усердіи и прежней присягѣ, на что въ отвѣтъ получилъ, что они остаются на томъ же положеніи и что клятвъ своихъ никогда не измѣнятъ, также и воспитателямъ Арсланъ-Гирей-султана приказалъ я, чтобы они старались какъ можно воспитанника своего изъ Темрюка пригласить къ себѣ, въ чемъ и обѣщаніе дали, а ежели иногда къ себѣ Арсланъ-Гирея не призовутъ, то останутся въ томъ виноватыми. Лучше будетъ, ежели и вы отъ себя имъ таковое приглашеніе сдѣлать прикажете, чтобы послѣ остались мы въ правдѣ, а они не могли-бы на насъ въ томъ пенять.
Примѣчаніе
- ↑ Приложеніе къ рапорту Бринка отъ 12-го января 1777 г.