Письмо князя Прозоровскаго — Крымскому Правительству. (Приложеніе № 7).
[223]
Почтенное общество, письмо ваше чрезъ ширинскаго Касай-мурзу, мансурскаго Исламъ-мурзу, Сежевудскаго Девлетъ-Шахъ-мурзу и дворянской фамиліи Мегметъ агу получилъ, и позвольте мнѣ удивиться, что вы столь благоразумное собраніе [224] пишете, что у его султанскаго величества просили о снятіи съ васъ вольности, ибо сей государь, утвердя уже вольность вашу въ вѣчномъ трактатѣ съ Россійскою Имперіею, не можетъ онъ безъ согласія ея и отмѣну сдѣлать, хотя каждому извѣстно, что онъ верховный калифъ, магометанскаго закона, однако точно сими словами сказано между прочимъ въ 3-мъ артикулѣ: «въ духовныхъ обрядахъ, какъ единородныя съ мусульманскими въ разсужденіи его султанскаго величества, яко верховнаго калифа магометанскаго закона имѣютъ сообразоваться правиламъ, законамъ ихъ предписаннымъ, безъ малѣйшаго предосужденія, однакожь утверждаемой для нихъ политической и гражданской вольности», которой вѣчной трактатъ и его султанскимъ величествомъ утвержденъ ратификаціею, а потому и не разумѣю я съ чѣмъ только вы посланцевъ вашихъ отправлять хотите къ Портѣ Оттоманской, ибо вольная держава ни отъ кого никакихъ указовъ получать не должна и управляется она сама собою, для чего я и принужденнымъ нашелся отправить о семъ пунктѣ изъясненіе къ начальствующему всѣми войсками его сіятельству господину генералъ-фельдмаршалу и разныхъ орденовъ кавалеру графу Петру Александровичу Румянцову-Задунайскому, и буду отъ него ожидать на то рѣшенія, которое я получа не замедлю и къ вамъ доставить. Между прочимъ упоминаете вы о безпримѣрныхъ добродѣтеляхъ моей всеавгустѣйшей государыни, то не только вамъ, мои пріятели, но и цѣлому свѣту то извѣстно, а особливо намъ, вѣрноподаннымъ ея императорскаго величества, но за всѣмъ тѣмъ ясно вамъ по всѣмъ обстоятельствамъ дѣлъ видно, что ея величество на всѣ представленія блистательной Порты, еслибъ они подлинно и были, какъ вы пишите, не согласилась. Что-жь вы пишите ко мнѣ, будто я для трактованія съ вами сюда пришелъ, то какъ я и въ первомъ моемъ къ вамъ письмѣ сказалъ, что мнѣ договоровъ съ вами дѣлать не о чемъ, ибо, мои пріятели, если старыя трактатныя съ вами слова переговаривать, то сіе съ естественнымъ разсудкомъ никакъ не согласно, такъ-какъ и утверждать ихъ не для чего, яко не [225] поколебимо уже утвержденныя на вѣчныя времена, и что перемѣнено никогда и никакъ быть не можетъ, въ чемъ вы, пріятели мои, и увѣрьтесь, ибо не только чтобъ я имѣлъ нужду съ вами трактовать, но по мнѣнію моему, что и письма наполнять выдуманными словами за излишнее почитаю, какъ сіе только продолжаетъ время безъ пользы вамъ, а безъ вреда мнѣ, а требуетъ моя всеавгустѣйшая государыня, какъ то вы изъ данной уже деклараціи видѣли, чтобы содержали вы непремѣнно трактатныя положенія и не малѣйше ихъ не нарушали, что я на ваше благоразуміе и отношу. А затѣмъ остаюсь вамъ усерднымъ.