№ 92. Рапортъ бригадира Бринка — князю Прозоровскому.
[154]
По отправленіи къ вашему сіятельству съ Челбасъ, отъ 19-го числа сего мѣсяца, моего рапорта, прибылъ я съ султаномъ того же дня на Бейсюгу, гдѣ и ожидали по обнадеживаніямъ нѣкоторыхъ едичкульскихъ мурзъ прибытія, но чрезъ три дня не видя ихъ прибытія, какъ никакіе наши виды издали показывающіе, не приводятъ ихъ во вниманіе, рѣшился согласно съ Калгой-султаномъ, особливо въ разсужденіи горькой и соленой воды, и недостатка къ обогрѣнію людей, камыша, а для скота, по вызженіи степей, корму и сообразно съ предписаніемъ вашего сіятельства, на мое представленіе послѣдующимъ; какъ для выгодности людей къ обогрѣнію, такъ не меньше къ вящшему побужденію едичкуловъ въ преданности султану, принять мой подвигъ, до самой Кубани, и стать при оной выше Копыла верстахъ въ сорока, куда и слѣдую со всѣми мнѣ порученными войсками. А прибывъ на Керпели, нашелъ при оныхъ, равно и далѣе до сей рѣчки Конуръ, кочующія едичкульской орды, минское (?) и китайское поколѣнія, которые побуждены будучи страхомъ, нашего между ними появленія (кое однакожь сдѣлано съ соблюденіемъ съ нашей стороны, къ нимъ благовиднаго обращенія), начали нѣкоторые мурзы являться у султана и искать его протекціи и обоихъ сихъ поколѣній мурзы, духовенство и старики преположили сдѣлать, всеобщее къ нему собраніе на Кубанѣ, и тамъ подтвердя прежнія, клятвенныя свои обѣщанія, признать его своимъ властелиномъ. Таковымъ побужденіемъ и другія два поколѣнія, повидимому, кажутся ему преклонными, и даже тѣ самыя, кои изъ числа развратниковъ, слыша еще къ Бейсюгѣ наше движеніе, начали было уклоняться въ горы, но не такое теперь для нихъ время, чтобъ могли со всѣмъ [155] имуществомъ уходить, а потому и послали нарочныхъ своихъ просить у Калги-султана прощенія, въ прошедшихъ сдѣланныхъ противъ него проступкахъ и исходатайствованія такового-жь отъ стороны нашей. По таковой податливости и примѣчая въ нихъ объемлемой отъ подвига нашихъ войскъ страхъ, дабы и наивящше привесть ихъ, а равно и горцевъ послѣдуемыхъ намѣреніямъ Девлетъ-Гирей хана, во вниманіе, разсудилъ я, чтобы дойдя до самой Кубани при выгодныхъ для обогрѣнія людей мѣстахъ, остановиться и между тѣмъ по податливости, нѣкоторыхъ едичкульскихъ мурзъ согласить на избраніе его, Калги, въ ханы. Но предуспѣю-ли въ томъ, навѣрное вашему сіятельству донесть не могу, поелику на таковую податливость побудило ихъ появленіе между самыми ихъ зимними жилищами нашихъ войскъ, а внутреннюю имѣя связь съ крымцами, смотрятъ, что съ оными послѣдуетъ въ прибытіе вашего сіятельства, и хотя я не надѣюсь, чтобы они осмѣлились каковое-либо показать сопротивленіе, но напротивъ того, знаю и опытами извѣдалъ лукавство татаръ, что будутъ длить время, по тѣхъ поръ пока не услышатъ наклонности крымцовъ на избраніе Калги въ ханы, чего онъ отъ побужденія вашего сіятельства къ крымцамъ ожидаетъ, а тѣмъ самымъ и войска наши будучи въ открытыхъ степяхъ, хотя и при лѣсныхъ мѣстахъ, но въ случаѣ великихъ стужъ претерпѣвать будутъ нужду.
Хотя двоякая о сихъ въ заблужденіи бродящихъ ордахъ, въ содѣйствіи преположенныхъ высочайшаго двора намѣреній, надежда, но на случай иногда удачливыхъ успѣховъ въ преклоненіи ихъ на преданность Калгѣ-султану, я размышляю и онъ султанъ тому согласенъ: когда они ему предадутся, ежели и не всѣ, но хотя часть въ его предводительство, то изъ нихъ же собрать войско, сколько можно, занять ему султану Ачуевъ и Темрюкъ и всѣхъ турковъ, имъ самимъ, яко жителямъ здѣшняго края, вытѣснить, а тогда и уменьшится гордость горскихъ султановъ, послѣдующихъ намѣреніямъ Девлетъ-Гирей-хана, наипаче когда онъ послѣ всего того, имѣть будетъ при себѣ [156] достаточное изъ войскъ нашихъ прикрытіе, сходственное съ предписаніемъ вашего сіятельства; равнымъ образомъ приведены быть могутъ въ почтеніе и всѣ закубанскіе жители, а онъ Калга, занявъ сіи мѣста и усилясь, можетъ ими и изъ Тамана самъ турковъ выгнать и подъ видомъ его, яко обладателя здѣшняго края, просьбы, для обезпеченія къ веснѣ, отъ Порты Тамана, могутъ и наши войска, войдя въ Таманъ, Темрюкъ и Ачуевъ занять, и выгоднѣе прозимовать.
Хотя я о семъ по прежнему моему представленію, кое ваше сіятельство отнесть изволили его сіятельству графу Петру Александровичу Румянцову-Задунайскому, и надѣюсь получить полное разрѣшеніе, но на случай ежели оное не подоспѣетъ и откроются пути непреткновенные по податливости татаръ и его братьевъ войти въ островъ, то дозволите-ль туда мнѣ съ войсками входить, предаю въ разсмотрѣніе вашего сіятельства.
Я же съ моей стороны сколько возможно буду стараться уклониться отъ поднятія нашего оружія и столкновенія съ турками, а при возможныхъ случаяхъ буду наводить только Калгу султана и преданныхъ ему татаръ, чтобъ они своими силами турковъ изъ вышесказанныхъ мѣстъ, яко имъ принадлежащихъ, вытѣснили, а наши войска уже сходно съ заключенными съ татарами трактатами, по призыву ихъ поставятъ ногу на земляхъ ихъ обладателю прилежащихъ.
Сіе размышляю я на такой разъ, когда откроются на то случаи, способствующіе къ произведенію въ дѣйство, а не увѣряю однакожь въ самомъ дѣлѣ, о преданности всѣхъ вообще здѣшнихъ жителей ему султану, въ противномъ же случаѣ могу остаться не раздробляя своихъ войскъ и при Кубанѣ, до полнаго его сіятельства разрѣшенія.
Отъ брата султанскаго Батырь-Гирей султана, по сихъ поръ къ нему посланный еще не обратился, чаятельно онъ, соглашаетъ некрасовцевъ, на преданность султану. А напротивъ того, послѣдователи Девлетъ-Гирей-хана стараются удержать на своей сторонѣ, но донынѣ еще о каковыхъ-либо приготовленіяхъ [157] противъ нашихъ войскъ не слышно, а больше думаю подвигъ оныхъ всѣялъ во всѣхъ здѣшняго края жителяхъ страхъ и слѣдовательно при такой разстройкѣ и робости весьма нужно, съ возможными осторожностями, чтобъ поднять оружіе и занять нужныя мѣста, къ пресѣченію Портѣ всякихъ на здѣшній край подысковъ подъ именемъ патріота нашего Калги-султана.
Касательно до едисановъ, то отъ нихъ понынѣ еще никакого на посланные запросы отзыва нѣтъ и отправленные нарочные не возвратились; я изъ сего разумѣю, что они будучи объяты страхомъ нашего движенія, хотя-бъ и желали предаться Калгѣ-султану, но многіе между ними живущіе султаны наказывая грабежомъ скота и имущества, держатъ въ респектѣ, такъ-какъ и въ самомъ дѣлѣ отважившихся уходить на Ею подъ начальство Калги джамбуйлуковъ, нагоняя на вершинахъ Еи воровскою партіею, ограбили отъ нихъ и отъ едисановъ скотъ, куда на пресѣченіе таковой воровской партіи, какъ отъ оставленнаго при устьѣ Еи подполковника Лешкевича, такъ по полученіи отъ него рапорта и отъ меня съ Бейсюга отряжены команды. А при отступленіи моемъ отъ Еи, въ загражденіе донскихъ селеній и занятіе прежде бывшаго на Манычѣ поста, оставилъ я на попеченіе войска донскаго отъ коего по Манычу-Салу и на вершинахъ Кагальника посты уже и поставлены, а къ нимъ привязываютъ цѣпь разставленные таковые жь отъ подполковника Ляшкевича на вершинахъ Чубуръ-Еи и Сосикъ-Еи съ коимъ и я также связалъ оставленными постами коммуникацію, иногда заняты будутъ вышесказанные въ Таманѣ и Темрюкѣ посты, то уже безсомнѣнно всѣ позади остающіеся султаны и черкесы, отчаясь подкрѣпленія отъ стороны Порты и Девлетъ-Гирей-хана, принуждены будутъ покориться власти Шагинъ-Гирея и слѣдовать его волѣ.