2. Письмо Павла Ивановича Пестеля изъ крѣпости къ родителямъ 1 мая 1826 года.
Какое счастіе было для меня, когда я увидѣлъ еще нѣсколько строкъ, начертанныхъ вашею рукою, моя добрая, моя обожаемая мать, и когда я прочелъ въ нихъ, что вы посылаете мнѣ ваше благословеніе, этотъ даръ, самый дорогой, самый неоцѣнимый для моего сердца. Богу извѣстно, мои добрые, мои дорогіе родители, до какой степени я любилъ васъ во всю мою жизнь, и какъ это чувство вполнѣ наполняло всю мою душу. Судите поэтому сами, каково мое отчаяніе, когда я думаю объ огорченіи, которое причиняю вамъ теперь. Вашъ образъ не покидаетъ меня ни днемъ, ни ночью ни на одну минуту, и я не могу выразить вамъ весь ужасъ, все [166] терзаніе, которыя чувствую при мысли, что я навлекъ на васъ столько страданій. Благодарю васъ милліонъ разъ за ваше благословеніе. Это сладостный бальзамъ для моего сердца. Это истинное утѣшеніе, это истинное счастье для меня. Тысячу и тысячу разъ благодарю васъ.
Настоящая моя исторія заключается въ двухъ словахъ: я страстно любилъ мое отечество, я желалъ его счастья съ энтузіазмомъ, я искалъ этого счастья въ замыслахъ, которые побудили меня нарушить мое призваніе и ввергли меня въ ту бездну, гдѣ нахожусь теперь. Мнѣ слѣдовало ранѣе понять, что должно полагаться на провидѣніе, а не стремиться участвовать въ томъ, что не составляетъ положительной обязанности того положенія, въ которое насъ Богъ поставилъ, и не стремиться выйти изъ своего круга. Я это чувствовалъ еще въ 1825 году, но уже было поздно! Однакожъ, ежели сѣтованіе, скорбь, раскаяніе и горесть могутъ что-нибудь загладить, то ласкаюсь надеждою, что я загладилъ свои заблужденія. Не знаю, какова будетъ моя участь; ежели смерть, то приму ее съ радостію, съ наслажденіемъ: я утомленъ жизнію, утомленъ существованіемъ. Но когда подумаю о васъ, мои дорогіе, мои добрые родители, то желалъ бы, чтобы Государь меня помиловалъ для того, чтобы я могъ посвятить вамъ всю мою жизнь и попеченіями своими доказать вамъ всю искренность моихъ чувствъ. Можетъ быть, я могъ бы исправить прошедшее. Во всякомъ случаѣ, любезные родители, вы будете моею послѣднею, какъ были всегда, моею постоянною мыслію, и послѣдній мой вздохъ будетъ вздохъ любви къ вамъ. Я никогда никого не ненавидѣлъ, никогда не былъ ожесточенъ противъ никого. Сердце мое, поистинѣ, нисколько не участвовало въ томъ, что творила голова, и я могу навѣрное сказать, что когда бы настала минута дѣйствовать, то сердце остановило бы голову. Къ счастью, я не могу упрекать себя участіемъ въ какомъ-либо настоящемъ дѣйствіи.
Вы знаете, возлюбленные родители, какъ искренно я вамъ всегда говорилъ о своихъ религіозныхъ чувствахъ. Вы знаете, что я всегда вполнѣ вѣрилъ въ Бога, Создателя нашего, но что вѣра моя въ Іисуса Христа была слабѣе. Радуйтесь же теперь со мною! Я обрѣлъ и сіе убѣжденіе, и вѣра въ нашего Спасителя составляетъ теперь мое счастье и мое утѣшеніе. Я вижу жизнь въ другомъ видѣ, и смерть содержитъ для меня восхитительныя надежды. Могъ ли я довольно дорого заплатить за «это счастіе? Дай Богъ, чтобы мои братья были счастливы и во всѣхъ отношеніяхъ благополучно прошли все поприще своей жизни. Богъ да благословить дорогую добрую Софи. Я очень безпокоюсь о бѣдномъ Александрѣ: какъ можетъ онъ существовать и служить, не имѣя копейки для своего содержанія? Да умилосердится Богъ надъ нимъ!
Что касается до васъ, мои добрые родители, умоляю васъ: умѣрьте ваше огорченіе обо мнѣ. Ежели я не могъ составить ваше счастіе, то у васъ есть другія дѣти, которыя, конечно, постараются исполнить это. Я васъ такъ люблю, что желалъ бы, чтобы [167] вы могли совершенно забыть меня: такъ какъ я получилъ ваше благословеніе, то мнѣ болѣе ничего не нужно. Ежели Богу угодно будетъ, чтобы Государь помиловалъ меня, то все сдѣлаю, чтобы загладить прошедшее. Въ противномъ случаѣ перенесу мою участь безъ жалобы и безъ ропота. Я даже смерть почту за счастіе въ сравненіи всякаго заключенія. Да будетъ воля Божія! Я чрезвычайно благодаренъ Государю за то, что онъ позволилъ мнѣ имѣть счастіе читать ваше письмо, не смотря на страшно грустное его содержаніе. Это уже благодѣяніе съ его стороны. Богъ, въ своемъ безконечномъ милосердіи, да даруетъ вамъ, мои дорогіе и добрые родители, хорошее и крѣпкое здоровье, скорое и совершенное выздоровленіе. Да превратитъ Онъ ваше положеніе, удрученное заботами и затрудненіями, въ спокойное благосостояніе? Да даруетъ Онъ вамъ долгую жизнь и многія лѣта и да исполнитъ ихъ счастіемъ, удовольствіемъ и благоденствіемъ всякаго рода! Однимъ словомъ, да услышитъ Онъ горячія мольбы, которыя безпрестанно возсылаетъ Ему за васъ, мои драгоцѣнные родители, вашъ покорный и нѣжный сынъ Павелъ. (Вслѣдствіе этого письма, императоръ Николай велѣлъ предложить Александру Ивановичу Пестелю перейти въ кавалергардскій полкъ, чтобы служить вмѣстѣ съ своимъ братомъ Владиміромъ Ивановичемъ, и назначилъ ему 3 т. р. ассигн. ежегоднаго вспомоществованія).
Тысячу разъ благодарю тебя, дорогая Софи, за тѣ строки, которыя ты прибавила къ письму нашей матери. Я чрезвычайно растроганъ нѣжнымъ твоимъ участіемъ и твоею дружбою ко мнѣ. Будь увѣрена, мой добрый другъ, что никогда сестра не могла быть нѣжнѣе любима, какъ ты любима мной. Продолжай, дорогая Софи, быть радостью и утѣшеніемъ нашихъ бѣдныхъ и несчастныхъ родителей, и Богъ, конечно, благословитъ тебя въ этой жизни и въ будущей. Я тоже и за тебя возсылаю къ Нему горячія молитвы и никогда не перестану тебя любить отъ всего сердца. Прощай моя дорогая, моя добрая Софи.