IV. Показанія декабристовъ о Пестелѣ.
8. Показанія рядового С. Ф. Савенки (иначе Савченко), служившаго денщикомъ у П. Пестеля[1].
1825 года декабря 15 дня казенный денщикъ полковника Пестеля Степанъ Федоровъ сынъ Савченко по Высочайшему повелѣнію спрашиванъ и показалъ.
Въ службѣ онъ состоитъ съ 1813 года въ Вятскомъ пѣхотномъ полку, служилъ въ 3-й гренадерской ротѣ, изъ коей взятъ въ денщики къ нему, Пестелю, въ 1822 году.
Будучи въ семъ званіи, прежде употребляемъ былъ для прислуги въ домѣ, потомъ болѣе уже года служитъ за камердинера и всегда находился съ нимъ, Пестелемъ, какъ въ домѣ, такъ и въ поѣздкахъ. Въ генварѣ мѣсяцѣ сего года по пріѣздѣ въ Линцы къ полковнику Пестелю отставного полковника Василія Давыдова съ какимъ то офицеромъ Лихеромъ, равно и адъютанта г. главнокомандующаго 2 арміею, лейбъ-гвардіи гусарскаго полка штабсъ-ротмистра князя Барятинскаго, ѣздили въ Кіевъ и останавливались въ домѣ г. Давыдова, гдѣ пробылъ полковникъ Пестель съ 6-го генваря двадцать четыре дня. — Въ теченіи нахожденія его [157] тамъ, г. Пестель всегда бывалъ въ домѣ, гдѣ квартировалъ генералъ-маіорь князь Волконскій, и находился съ нимъ, Волконскимъ по случаю женитьбы его на дочери генерала Раевскаго. — Въ бытность г. Пестеля въ Кіевѣ, онъ всегда бывалъ въ компаніи съ г. Давыдовымъ, равно братомъ его генералъ-маіоромъ Давыдовымъ и княземъ Волконскимъ. — Потомъ г. Пестель возвратился съ княземъ Барятинскимъ въ Линцы или послѣдній отъѣхалъ въ м. Тульчинъ тогда же.
Полковникъ Пестель, будучи въ квартирѣ своей, всегда занимался чтеніемъ книгъ и писалъ, но что, онъ, Савченко, не знаетъ. Часто случалось, что, находясь одинъ, вынималъ изъ шкафовъ бумаги, разбиралъ оныя и самъ жегъ одни, а нѣкоторыя давалъ и ему, Савченкѣ, для сожженія, что онъ сейчасъ дѣлалъ. — Сіе происходило въ нынѣшнемъ году до выхода въ лагери, и послѣ онаго. Сверхъ того полковникъ Пестель часто писалъ какія-то бумаги, а потомъ самъ разрывалъ оныя и бросалъ, а иногда жегъ на свѣчѣ или кидалъ въ печку. Также иногда изъ приносимыхъ къ нему изъ канцеляріи бумагъ, нѣкоторыя отдавалъ полковому адъютанту, а другія разрывалъ на нѣсколько клочковъ.
По выходѣ изъ лагеря полковникъ Пестель посылалъ его, Савченко, въ Тульчинъ съ письмомъ на имя генералъ-интенданта Юшневскаго, и говорилъ ему, Савченкѣ, по секрету взять отъ него денегъ, но по прибытіи въ Тульчинъ адъютантъ князь Барятинскій отправилъ его обратно къ Пестелю съ запискою, что г. Юшневскаго не было въ Тульчинѣ.
У полковника Пестеля часто обѣдали многіе пріѣзжіе изъ ротъ офицеры, и послѣ отправлялись обратно къ своимъ мѣстамъ; но маіоръ Лореръ почти годъ уже находился здѣсь и всегда почти бываетъ у него, Пестеля, разговоры между ними происходили болѣе по-французски, а потому неизвѣстно ему, Савченкѣ, въ чемъ оные заключались.
Полковникъ Пестель часто ходилъ къ живущему въ Линцахъ доктору Плеселю[2],а сей бывалъ всякій день у г. Пестеля, и давалъ ему въ случаѣ болѣзни лѣкарства; сей докторъ имѣлъ разговоръ съ г. Пестелемъ всегда по-французски; но писемъ отъ одного къ другому никогда не носилъ и не замѣтилъ, чтобы кто другой доставлялъ таковые.
Прошлаго ноября 28 числа полковникъ Пестель ѣздилъ съ нимъ, Савченкомъ, въ Умань, къ князю Волконскому, гдѣ застали генерала Раевскаго, который, побывши двое сутокъ, уѣхалъ оттоль, а полковникъ Пестель возвратился въ Линцы; по прибытіи въ домъ, полковникъ Пестель спрашивалъ его, Савченка, не [158] слыхалъ ли онъ отъ людей князя Волконскаго, «что государь померъ», и когда Савченко отвѣчалъ «не слышалъ», тогда г. Пестель объявилъ о смерти Государя, присовокупивъ къ тому, что всѣ люди генералъ-маіора Кладищева знаютъ уже о томъ. Послѣ былъ самъ у г. Кладищева и, возвратившись отъ него, тоже говорилъ о смерти Государя; а того же дня ввечеру сдѣлался боленъ и пользовался отъ доктора Плеселя.
Вскорѣ послѣ того, черезъ три или четыре дня, пріѣхалъ адъютантъ Долинскій съ объявленіемъ о приводѣ къ присягѣ полка на вѣрность Государю Императору Константину Павловичу; для чего на другой день всѣ штабные чины учинили присягу, а на третій день по прибытіи полка всѣ офицеры и нижніе чины, равно полковникъ Пестель, присягали въ манежѣ, гдѣ находился и генералъ-маіоръ Кладищевъ.
По окончаніи присяги многіе офицеры, равно генералъ-маіоръ Кладищевъ, маіоръ Гриневскій, маіоръ Лореръ были въ квартирѣ полковника Пестеля на обѣдѣ, причемъ слышалъ онъ, Савченко, разговоры ихъ, что всѣ они сожалѣютъ о смерти Государя, а Пестель говорилъ, что онъ, услышавши о томъ, едва ли могъ дышать отъ скорби; послѣ же обѣда всѣ разошлись, а Пестель остался одинъ, и ввечеру ѣздилъ къ г. Кладищеву, гдѣ былъ во весь вечеръ.
9-го числа сего мѣсяца прибыли къ полковнику Пестелю Казанскаго полка командиръ полковникъ Аврамовъ, полковникъ Муратовъ и Пермскаго полка полковникъ Леманъ, и ввечеру того же числа всѣ находились у генералъ-маіора Кладищева на вечеринкѣ, по случаю имянинъ супруги г. Кладищева; оттоль разошлись ночью часу въ первомъ; на другой день какъ тѣ гг. Аврамовъ, Муратовъ, Леманъ, равно полковникъ Мартыновъ, генералъ-маіоръ Кладищевъ, маіоръ Лореръ и другіе оберъ-офицеры обѣдали у г. Пестеля и потомъ всѣ разъѣхались, а г. Леманъ былъ еще одни сутки и тогда уже отправился въ свой полкъ. Во время обѣда всѣ пили за здоровье Государя Императора Константина Павловича и въ то же время сожалѣли о смерти покойнаго Государя, но никакихъ разговоровъ болѣе онъ, Савченко, не слыхалъ.
Полковникъ Пестель посылалъ въ Москву капитана Майбороду за пріемомъ тамъ аммуниціи, которой доставилъ сукно и другія вещи въ лагерное время. Изъ сихъ вещей мундиры уже построены, но полотно не роздано на нынѣшній годъ и хранится въ полковомъ цейхаузѣ. Между тѣмъ, прежній казначей, штабсъ-капитанъ Бабаковъ, и настоящій, подпоручикъ Герославки, ѣздили и купили около Стараго Константинова полотна большое количество, которое привезено назадъ тому дней десять сюда, положено въ полковомъ цейхаузѣ вмѣстѣ съ доставленнымъ изъ Москвы. Полотно сіе полковникъ Пестель назначалъ отдать солдатамъ нынѣшній годъ, но еще осталось не розданнымъ.
По пріѣздѣ изъ главной квартиры 12-го числа ночью жандарма къ генералъ-маіору Кладищеву, полковникъ Пестель позванъ былъ къ нему, Кладищеву, а оттоль, пришедши въ 4 часу, тотчасъ уложивъ вещи въ коляску, отправились вмѣстѣ съ [159] генералъ-маіоромъ Кладищевымъ въ Тульчинъ. Бумагъ никакихъ Пестель съ собою не бралъ, но всѣ остались заперты въ столѣ и шкатулкѣ.
Дорогою г. Пестель говорилъ ему, Савченкѣ, «что онъ не знаетъ, зачѣмъ его, Пестеля, генерала Кладищева и полковника Аврамова требуютъ въ Тульчинъ», причемъ Савченко замѣтилъ въ немъ перемѣну въ лицѣ и нѣкоторое уныніе.
Къ полковнику Пестелю въ м. Линцы чаще пріѣзжали Василій Давыдовъ, князь Барятинскій, Крюковъ 2-й, полковникъ Леманъ, а изрѣдка князь Сергѣй Волконскій, два брата Поджіо, полковникъ Аврамовъ, полковн. Муратовъ, капитанъ Фохтъ и свитскій офицеръ Заикинъ. Главное занятіе ихъ было въ чтеніи французскихъ книгъ и въ разговорахъ, но о чемъ, онъ не знаетъ.
Самъ Пестель ѣздилъ часто въ Тульчинъ, раза три въ Бердичевъ и одинъ разъ въ годъ въ Кіевъ на контракты. Въ первомъ мѣстѣ онъ видѣлся съ чинами штаба, въ Бердичевѣ съ полковн. Гнирскимъ и съ евреемъ Давыдкою; въ Кіевѣ же Пестель въ послѣдній разъ жилъ у Давыдова, къ которому ѣздили многіе, ему, Савенкѣ, неизвѣстные, и замѣтилъ онъ только одного генерала Орлова, и генерала же Раевскаго и офицера Лихарева. Сверхъ того нерѣдко бывалъ офицеръ Бестужевъ-Рюминъ, съ которымъ говорили много, но по-французски (Дѣло № 154).
Примѣчанія
- ↑ Степанъ Федоровичъ Савенко въ нѣкоторыхъ бумагахъ дѣла называется также „Савченко“. Послѣ допроса его въ Петербургѣ, Николай I приказалъ: „Бывшаго денщика полковника Пестеля, Савенку, отправить по надлежащему для перевода и отсылки въ одинъ изъ полковъ отдѣльнаго Кавказскаго корпуса“. Распоряженіе по этой резолюціи сдѣлано Слѣдственнымъ Комитетомъ 17 февраля 1626 г. (Дѣло № 150.)
- ↑ Докторъ медицины Плесль или Плесель жилъ въ мѣст. Линцахъ, занимаясь врачебною практикой. Онъ былъ арестованъ, и по-дорогѣ изъ Линецъ въ Кіевъ 3 февраля 1826 г. умеръ на Ветянской почтовой станціи. Вскрытіе не выяснило какихъ-либо насильственныхъ причинъ его смерти. Слѣдственная комиссія не безъ основанія причисляла его къ злоумышленникамъ. При арестѣ, по словамъ рапорта, „Плесель до того напугался, что весь затрясся“. На одной станціи онъ сказалъ знакомому приказчику содержателя станціи: „Прощай, можетъ быть, не увидимся“ и при этомъ заплакалъ (дѣло № 161).