IV. Показанія декабристовъ о Пестелѣ.
7. Показанія Н. И. Лорера[1].
— Въ 1824 году, въ послѣднихъ числахъ октября, ѣздилъ я въ отпускъ. Полковникъ Пестель при семъ просилъ меня (такъ какъ я ѣхалъ въ Малороссію, въ Полтавскую губернію), чтобы я [155] постарался увидѣться съ отставнымъ подполковникомъ Муравьевымъ, который долженъ недавно возвратиться изъ Петербурга, что Пестель его къ себѣ ожидаетъ, или, если Муравьеву нельзя самому пріѣхать, то бы мнѣ сообщилъ, не имѣетъ ли какое извѣстіе для южнаго тайнаго общества отъ тайнаго общества въ Петербургѣ. Я его засталъ въ деревнѣ отца его, и нашъ разговоръ насчетъ тайнаго общества былъ слѣдующій:
Я ему сказалъ, что полковникъ Пестель желаетъ узнать, не имѣете ли что-нибудь сказать отъ членовъ тайнаго общества въ Петербургѣ и не поручили ли вамъ какія-нибудь свѣдѣнія для южнаго общества? Для чего я и заѣхалъ. — Насчетъ чего онъ мнѣ отвѣчалъ, что онъ рѣшительно болѣе не хочетъ принадлежать къ тайному обществу, что все, что общество ни дѣлаетъ, все сіе служитъ ни къ чему иному, какъ къ несчастію нашему; что въ Петербургѣ, напротивъ, всѣ покойны и очень довольны правительствомъ. Что члены общества, которые были дѣятельны, совершенно отстаютъ (и при семъ назвалъ мнѣ полковника Шипова, что нынѣ генералъ-маіоромъ, и полковника Митькова, который уѣхалъ въ то время въ чужіе края). Что я Пестеля еще хорошо не знаю, ибо этотъ человѣкъ самый вредный и самолюбивый, который насъ всѣхъ обманываетъ только для своего тщеславія; при семъ совѣтовалъ Муравьевъ мнѣ перейтить въ другой полкъ. — Насчетъ всего сего я ему сказалъ, что полковникъ Пестель мнѣ хвалился, что его Русская Правда была принята обществомъ въ Петербургѣ, что послѣ долгаго пренія оная была принята, а что Никита Муравьевъ свою уничтожилъ. — На что онъ мнѣ отвѣчалъ, что это неправда, что Н. Муравьевъ и кн. Трубецкой не согласились и вовсе не приняли, а что это обманъ, что южное общество совершенно отходитъ отъ общихъ правилъ постановленія, что Пестель разсказываетъ, кого онъ пріобрѣтаетъ въ члены и что самолюбіе его такъ велико, что онъ себѣ вообразилъ, что онъ Вашингтонъ или Законодатель. И кто согласится на республиканское правленіе? кто отважится на жизнь Государя и царствующей фамиліи тогда, когда Государемъ всѣ довольны, любятъ и рады его видѣть? Что онъ, Муравьевъ, прежде своего отъѣзда изъ Петербурга, ѣздилъ съ кн. Оболенскимъ въ лагерь при Красномъ Селѣ, гдѣ гвардейскій корпусъ былъ расположенъ, и что онъ самъ былъ очевидецъ, что всѣ совершенно, какъ офицеры, такъ и солдаты, были довольны, при семъ просилъ меня сказать членамъ общества, а особливо Пестелю, Давыдову, чтобы они были осторожны, что въ Кіевѣ живетъ генералъ Эртель нарочито, чтобы узнавать о существующемъ тайномъ обществѣ, кое уже подозрѣваемо правительствомъ.
Такъ какъ я тогда былъ новый человѣкъ, пріѣхавъ только что въ полкъ, и не зналъ никого изъ числа членовъ, то и спросилъ Муравьева насчетъ членовъ и въ томъ числѣ и объ Юшневскомъ, и объявилъ при семъ ему, что Пестель мнѣ сказалъ, что Юшневскій недавно былъ недоволенъ молодыми офицерами, «что они только въ комнатахъ разсуждаютъ, а не дѣло дѣлаютъ, а надобно меньше говорить, а дѣло дѣлать и дѣйствовать». [156]
Такъ какъ я тогда ни полковника Пестеля хорошо не зналъ, ни одного изъ членовъ, то на всѣ вопросы о нихъ Муравьевъ всѣхъ ихъ мнѣ осуждалъ, что Пестель хитръ, скрытенъ и до чрезвычайности самолюбивъ, ибо онъ его давно и хорошо знаетъ. Сей разговоръ меня удивилъ, найдя такое несогласіе между членами. Наконецъ, Муравьевъ просилъ меня, чтобы я объявилъ полковнику Пестелю, что онъ болѣе быть не можетъ членомъ общества, и чтобы не считали болѣе его въ сословіи онаго.
Пріѣхавъ изъ отпуска своего, я объявилъ о семъ полковнику Пестелю, который не мало удивился сему, ибо М. Муравьевъ былъ на счету дѣятельнѣйшихъ членовъ и первый былъ, чтобы петербургское общество приняло мнѣніе Пестеля и Русскую Правду. Спустя нѣсколько времени послѣ сего, пріѣхалъ къ Пестелю Бестужевъ-Рюминъ и привезъ письмо отъ М. Муравьева, въ которомъ онъ увѣряетъ въ дружбѣ его и опровергаетъ все то, что онъ мнѣ говорилъ, что онъ тотъ самый ревностный членъ общества, которымъ и былъ; что онъ готовъ все, что только въ силахъ его будетъ, дѣйствовать и спомоществовать обществу, что онъ видѣлся съ кн. Трубецкимъ въ Кіевѣ и вмѣстѣ будутъ дѣйствовать для пользы общей. Письмо я самъ видѣлъ, которое мнѣ было Пестелемъ показано.
Вотъ все, что я только могъ припомнить насчетъ всего нашего разговора съ отставнымъ подполковникомъ Мѵравьевымъ. То и написалъ (Дѣло № 410).
Примѣчанія
- ↑ Николай Ивановичъ Лореръ служилъ сначала, съ 1813 г., въ лейбъ-гвардіи Литовскомъ полку, произведенъ въ маіоры въ 1822 г., перешелъ въ 1824 году, по недостатку средствъ, въ армію въ Вятскій пѣхотный полкъ (приказъ 26 марта 1824 г.). Онъ былъ рекомендованъ командиру этого полка, Пестелю, княземъ Оболенскимъ. Осужденъ по 4-му разряду, въ каторжныя работы на 15 лѣтъ. Въ 1833 году переведенъ въ Курганъ, въ 1837 году — на Кавказъ рядовымъ, умеръ въ Полтавѣ въ маѣ 1873 года. Записки его напечатаны частью въ „Русскомъ Архивѣ“, 1874 г., I, II, частью въ „Русскомъ богатствѣ“, 1904 г., № 3, 7.