[569]
№ 444. А. И. Чернышевъ — графу Аракчееву (собственноручно).
Благосклонное расположеніе в. с. всегда было для меня столь драгоцѣнно, что въ каждомъ случаѣ не переставалъ я руководствоваться желаніемъ болѣе и болѣе удостоиться оказанной в. с. мнѣ ласки. Если обстоятельства не дозволяли мнѣ изъяснять вамъ безпрерывною перепискою привязанность мою и давать отчетъ дѣяніямъ моимъ, то не менѣе того служило мнѣ простое одобреніе ваше всегда цѣлію, вмѣстѣ и наградою. Послѣ письма, которое я имѣлъ честь переслать на имя в. с. изъ Вѣны и въ которомъ осмѣлился изъяснить мысли мои на счетъ герцогства Варшавскаго, выѣхавъ изъ Вѣны съ Г. И. и прибывъ въ г. Гейдельбергъ, получилъ я первый назначеніе перейти черезъ Рейнъ съ ввѣреннымъ мнѣ отрядомъ, для начатія дѣйствій. Прошедъ быстро пространство Франціи до Парижа и прибывъ въ столицу въ одно время съ англійскою и прусскою арміями, получилъ я извѣстіе о кончинѣ родительницы моей. В. с. извѣстны [570] были чувства любви и уваженія къ дорогому къ священному въ глазахъ моихъ предмету сему — они касались боготворенія; къ ней относилась вся жизнь моя, въ ея отраду были посвящены труды и старанія мои. Вамъ послѣ сего легко судить объ отчаяніи, меня постигшемъ.
Срокъ нашему пребыванію здѣшнему никому неизвѣстенъ. Говорятъ объ отъѣздѣ въ Варшаву черезъ Берлинъ недѣль черезъ шесть послѣ смотра всей арміи нашей на поляхъ Fère-Champenoise. Какъ ни нужно здѣсь присутствіе Государя, но, кажется, что пребываніе его въ той и въ большей еще мѣрѣ необходимо въ Россіи, гдѣ внутреннее управленіе требуетъ болѣе, нежели когда либо, полнаго его вниманія.
Что касается до внутренняго расположенія здѣшней столицы и вообще французскаго народа, то, по мнѣнію моему, оно тѣмъ болѣе разнствуетъ съ чувствами его въ прошедшемъ году, чѣмъ болѣе утвердилась ненависть къ царствующему семейству. Тогда вся Франція, отягощенная подъ самовластіемъ Наполеона, обратилась съ упованіемъ къ новому правительству и ожидала отъ него покоя и благоденствія. Теперь та же самая Франція, съ исключеніемъ малаго числа приверженцевъ, почитая въ королѣ источника настоящихъ своихъ злосчастій, видя его возвращающимся подъ покровомъ вооруженной Европы, наносящей пребываніемъ своимъ всѣ неотдѣльныя съ тѣмъ бѣдствія, и предчувствуя всѣ пожертвованія, которыя народъ принужденъ будетъ сдѣлать, обратилась навсегда отъ него — презрѣніе и злоба есть единственныя чувства къ настоящему правленію, а въ особенности къ принцамъ. Полагая, что особа Наполеона будетъ внѣ возможности имѣть личное вліяніе на дѣла народныя, не должно упустить еще изъ вида наблюденіе за поведеніемъ націи во всѣхъ ея отношеніяхъ, ибо теперь не столько должно опасаться лица Бонапартова, какъ слѣдствій общихъ страстей, общей злобы, общаго отчаянія.
Впрочемъ, ничего еще не рѣшено по сіе время на счетъ политическихъ дѣлъ. Множество союзниковъ требуетъ множества [571] разныхъ интересовъ; ихъ разобрать, сообразить выгоды одного съ преимуществами прочихъ, изгладить потери, вознаградить свои пожертвованія — вотъ цѣль каждаго. Къ совершенію всего сего много еще потребно времени.
Мы всѣ крайне сожалѣли, что вы не изволили во все послѣднее время сопутствовать Г. И.; всѣмъ извѣстно уваженіе, которое Его Величество признаетъ къ совѣтамъ и видамъ вашимъ. Извините за долготу письма. Находясь въ упованіи на снисхожденіе в. с., я съ нетерпѣніемъ ожидаю случая изъяснитъ передъ вами то глубочайшее почтеніе и проч.