[561]
№ 438. Князь В. Трубецкой — графу Аракчееву.
Кутузовъ такъ скоро отправился, что я не успѣлъ съ нимъ напомнить письменно в. с. о себѣ. Я просилъ его засвидѣтельствовать вамъ искреннее мое почтеніе. По прибытіи моемъ сюда видѣлъ я людей совершенно извѣщенныхъ о причинахъ тѣхъ происшествій, которыя потрясли вновь Европу и рушили [562] спокойствіе всякаго. Увѣренъ будучи, что вы, какъ государственный человѣкъ, какъ любезный философъ Грузина, не безъ вниманія прочтете мое письмо. Сіе меня рѣшило не бояться вамъ онымъ наскучить.
Послѣ выхода союзныхъ войскъ изъ Франціи, кромѣ нѣкоторыхъ легкихъ, маловажныхъ офицерскихъ умовъ старой императорской гвардіи, всѣ тамъ были довольны и отдавали совершенную справедливость благоразумному поведенію Людовика XVIII.
Возвратившіеся со всѣхъ сторонъ французскіе дворяне, которые 20 лѣтъ таскались повсюду и находились во всѣхъ состояніяхъ человѣческой жизни, не могли принести счастливаго положенія новаго французскаго дворянства, утвержденнаго конституціей королевской. Они всячески старались побудить короля откинуть оную, но никакъ не могли его на то склонить. Соединясь съ духовенствомъ и помощію духовника графа Дартуа успѣли они его королевскому высочеству голову совершенно вскружить. Онъ въ собраніяхъ у двора говорилъ такія вещи на счетъ возвращенія эмигрантамъ имѣнія ихъ, что, конечно, должно было думать, что правленіе способствовать будетъ этому намѣренію. Нѣкоторый графъ Р*, находящійся въ англійской службѣ полковникомъ, мнѣ очень знакомый человѣкъ, который только велъ войну противъ индѣйцевъ, съ которыхъ онъ кожу сдиралъ и потомъ оную превращалъ въ золото, поспѣшилъ на помощь къ Бурбонамъ и, подбившись къ графу Дартуа, разсорилъ всю королевскую семью. Не видя другаго средства, чтобы основать блаженство Франціи и утвердить престолъ короля какъ возмущеніями, онъ сталъ набирать партіи и назвался начальникомъ чистыхъ (chef des pures). Эти чистые повсюду говорили, что обстоятельства только принудили короля выдать конституцію, но что вся Франція хочетъ короля самодержавнаго и возвращенія всего того, что прежде было, т. е. эмигранты съ духовенствомъ хотѣли возвратить себѣ потерянное свое имѣніе. Не довольно этого, они желали совершеннаго истребленія новаго [563] дворянства. Большая часть Франціи, видя себя близъ своего разоренія, возмутилась. Всякій началъ пріискивать средства общую пользу соблюсти съ собственною. Въ нѣкоторыхъ провинціяхъ начались дѣлаться примиренія: продавали дешево національныя купленныя имѣнія. Но и тѣмъ чистые не удовольствовались. Приближенные изъ оныхъ къ королю писали къ префектамъ, чтобъ они старались возвратить какъ возможно скорѣе всѣ находящіяся въ ихъ департаментахъ національныя имѣнія старымъ хозяевамъ. Въ письмахъ своихъ употребляли они насмѣшки и прочія неприличныя выраженія. Большая часть Франціи возстала противъ сего плана; всѣ почти сдѣлались конституціональными. Умы начали дѣйствовать, но всѣ въ самомъ лучшемъ смыслѣ, ибо всѣ желали поддержать выданное королемъ самимъ правленіе и для того всѣ начали вооружаться противъ пришедшихъ эмигрантовъ. Вмѣсто того, чтобы успокоивать умы солдатъ, стали раздражать ихъ противъ короля. Въ скоромъ времени партія конституціональныхъ такъ усилилась, что предложила герцогу Орлеанскому престолъ Людовика, съ тѣмъ, чтобы онъ обѣщалъ имъ сохранить конституцію. Герцогъ Орлеанскій отказался. Вторично предлагается ему корона; вторично онъ отказывается отъ оной и остерегаетъ объ угрожающей бѣдѣ, впадаетъ чрезъ то въ подозрѣніе и удаляется въ деревню свою. Это была самая критическая эпоха для короля. Окружающіе его, судя совершенно ложно о положеніи вещей, предлагаютъ ему смѣнить людей дѣловыхъ старыми вѣрными слугами. Эмигранты помѣщаются вездѣ съ большимъ жалованьемъ. Король сопротивляется смѣнить Дюпона. Онъ представляется ему очень слабымъ человѣкомъ. Послѣ долгаго сопротивленія король рѣшается замѣнить его Сультомъ. Тутъ уже Тальенъ и Фуше съ якобинцами вмѣшались въ кашу, но ни одна изъ сихъ двухъ партій не думала о Бонапарте. Соединившись противъ короля, или лучше сказать, противъ окружающихъ его, всячески стараются раздражать армію. Сультъ, вступя въ министерство, былъ уже измѣнникомъ королю. По первому изданному имъ приказу весь [564] гарнизонъ парижскій, составленный Дюпономъ изъ новыхъ полковъ, уничтожается. Въ приказѣ очень подробно объяснено бѣдственное положеніе королевскихъ финансовъ, заставившихъ принять сіи мѣры. Во второмъ приказѣ назначаются въ дивизіонные генералы множество эмигрантовъ, которые при началѣ революціи покинули Францію подполковниками; старшинство имъ отдается, жалованье имъ съ того времени выплачивается. Будучи увѣрены, что герцогъ Орлеанскій ни подъ какимъ видомъ не захочетъ быть преступникомъ, Карнотъ предлагаетъ въ сію минуту возвратить Бонапарта съ Эльбы, чтобъ единственно только черезъ его овладѣть арміею, а потомъ его столкнуть. Карнотово предложеніе принимается, потому что уже слишкомъ далеко зашли всѣ, чтобъ можно было попятиться. И такимъ образомъ конституціональные, враги Бонапарта, работаютъ совокупно съ якобинцами о возвращеніи Бонапарта. Въ семъ сборищѣ людей в. с. легко вообразить можете, бывши очевидцемъ нравственности французовъ, чья партія должна была верхъ взять. Гортензія, Даву, Камбасересъ, Коленкуръ, Савари несутъ золото свое, безсовѣстно лгутъ и, имѣя старую свычку въ бездѣльничествѣ, успѣваютъ подкупить часть жителей Парижа. По всѣмъ свѣдѣніямъ знаютъ, что кромѣ четырехъ провинцій вся остальная часть Франціи желаетъ быть подъ скиптромъ Людовика. И Бонапарте не тотъ уже теперь тиранъ, какой онъ былъ прежде, но сотоварищъ якобинцевъ. Можетъ очень легко быть, что наступающая туча пройдетъ безъ дождя.
Какое долгое письмо.... Простите графъ, Алексѣй Андреевичъ, ту несносную скуку, которую я, конечно, вашему сіятельству навлекъ. Кого любишь, того и мучишь.
Примѣчанія
- ↑ Письмо это безъ означенія мѣста, мѣсяца и числа.