[540]
№ 418. А. Чернышевъ — графу Аракчееву (собственноручно).
Почтеннѣйшее письмо в. с. отъ 29-го прошедшаго ноября мѣсяца меня весьма осчастливило. Долгое отсутствіе ваше изъ Петербурга и справедливый слухъ, который дошелъ до насъ о вашей болѣзни, привели всѣхъ вамъ преданныхъ искренно въ крайнее безпокойство. Поставляя себѣ за большую честь быть изъ числа оныхъ, не могу описать вамъ, съ какою радостію получилъ я извѣстіе о вашемъ выздоровленіи и возвращеніи въ село Грузино.
Отправляя письмо сіе къ в. с. съ княземъ Трубецкимъ, не хочу упустить сего вѣрнаго случая взойтить въ нѣкоторую подробность о причинахъ нашего долгаго пребыванія въ Вѣнѣ. Ласковый пріемъ, который намъ здѣсь сдѣлали и о коемъ я доносилъ в. с., былъ единственно предвѣстникомъ тѣхъ большихъ препятствій и придирокъ, которыя повстрѣчались впослѣдствіи, для достиженія нашихъ политическихъ видовъ. Плоды путешествія нашего въ Лондонъ и дурныя распоряженія нашихъ дипломатовъ, какъ въ Парижѣ, Лондонѣ, такъ и министерства, истребили совершенно то вліяніе въ Европѣ, къ которому мы имѣли неоспоримое право. В. с. съ свойственною вамъ прозорливостію предвидѣть изволили еще въ Ахенѣ, съ какими неудобствами сопряжено намѣреніе наше въ разсужденіи Польши, особливо касательно до благоденствія и неприкосновенности Россіи, но никто, конечно, не ожидалъ, чтобы въ столь короткое время г. Меттернихъ и проч. успѣли бы лишить насъ всѣхъ союзниковъ, исключая Пруссію, и возстановить противъ насъ всѣ европейскіе дворы, такъ что въ случаѣ разрыва и Франція, которой интересы въ теперешнемъ ея положеніи столько бы съ нашими были сходны, также неминуемо объявится противъ насъ. [541]
Теперь, кажется, переговоры о Польшѣ кончились въ нашу пользу, но на счетъ Саксоніи препятствія умножились, и такъ какъ оное государство должно служить Пруссіи вознагражденіемъ за герцогство Варшавское, то мнѣ кажется, что въ конгрессѣ согласились на первый пунктъ единственно для того, чтобъ охладить противъ насъ Пруссію, но на сей счетъ они ошибаются, и тѣсная дружба, которая существуетъ между Государемъ и королемъ, кажется, будетъ служить залогомъ спокойствія Европы. Но надолго-ли оно продлится!....
Источникъ откровенности моей съ в. с. та лестная довѣренность, которой вы меня почтить изволили, и неограниченное усердіе и преданность къ славѣ Государя и пользѣ службы, о коихъ в. с. безпрерывно и неутомимо пещись изволили. Съ глубочайшимъ почтеніемъ и проч.