[364]
№ 260. Робертъ Вильсонъ — супругѣ.
На другой день генералъ Бенигсенъ, по повелѣнію фельдмаршала, удалился изъ арміи. Раздоры были предосудительны для службы. Фельдмаршалъ упорствовалъ. Въ это время генералъ Бенигсенъ, для пользы службы, изъявилъ желаніе примириться.
Теперь Императору надлежитъ изъявить свое мнѣніе о достоинствахъ соперниковъ.
Я не говорю, чтобы Бенигсенъ, будучи самъ главнокомандующимъ, послѣдовалъ тому совѣту, который онъ давалъ будучи подкомандующимъ, но я увѣренъ, что если бы онъ имѣлъ власть фельдмаршала, Бонапарте теперь лишился бы всей дѣятельности въ здѣшнемъ свѣтѣ.
Простившись съ Бенигсеномъ, я догналъ армію.
Лордъ Тэрконель извѣщаетъ меня, что адмиралъ Чичаговъ оставилъ генерала Сакена съ 3,000 для наблюденія за австрійцами и о томъ, что самъ пошелъ на Минскъ съ 30,000 человѣкъ и далъ приказаніе генералу Эртелю присоединиться съ [365] 15,000, который по какой-то оплошности никогда не выходилъ изъ Мозыря.
16-го (28-го) я получилъ извѣстіе, что адмирала Чичагова авангардъ, подъ командою графа Ламберта, занялъ Минскъ, гдѣ нашелъ большіе магазины. Успѣхи, какіе имѣлъ съ одной стороны графъ Ламбертъ, а съ другой графъ Витгенштейнъ, заставили думать, что отступленіе было неудобоисполнимо для Бонапарта. Авангардъ, подъ командою генерала Ламберта, взялъ приступомъ укрѣпленія, сдѣланныя генераломъ Домбровскимъ при Борисовѣ, что стоило непріятелю 2,000 убитыми и 3,000 плѣнными. 11-го(23-го) числа французское передовое войско, отступая отъ насъ, пришло къ Борисову, застало тамъ русскихъ, взяло 700 егерей и большую часть экипажа главной квартиры адмирала съ его корреспонденціей, но не успѣло спасти моста, который былъ сожженъ. Адмиралъ занялъ позицію противъ Борисова. 13-го (25-го) адмиралъ, предполагая, по полученнымъ извѣстіямъ, что Бонапарте покусится переправиться черезъ рѣку Березну при мѣстечкѣ Березинѣ и не зная нашихъ движеній въ семъ направленіи, оставилъ генерала Ланжерона передъ Борисовымъ и удалилъ генерала Чаплица отъ Зембина, чрезъ то далъ удобный случай Бонапарте переправиться черезъ рѣку; въ тотъ самый же день графъ Витгенштейнъ догналъ аррьергардъ непріятельскій и 16-го (28-го) взялъ нѣсколько генераловъ и 7,000 человѣкъ положили оружіе, также сдались 3,000 человѣкъ, коихъ окружилъ Платовъ.
16-го (28-го) числа адмиралъ напалъ на корпусъ войскъ, прикрывавшій шествіе непріятельской арміи; сей корпусъ, подъ командою Удино, имѣлъ выгодное положеніе, почему русскіе потеряли въ семъ дѣлѣ 4,000 человѣкъ. У французовъ также много убитыхъ и раненыхъ; генералъ Легранъ убитъ, маршалъ Удино, генералъ Мерль и многіе другіе ранены.
Около сумерокъ авангардъ графа Витгенштейна достигъ до высоты, прикрывавшей прежде бывшій мостъ и новый мостъ для пѣшеходовъ на Березинѣ, чрезъ который непріятель [366] переходилъ. Три батареи немедленно были поставлены. Какъ скоро Бонапарте услышалъ въ тылу выстрѣлы изъ пушекъ, онъ приказалъ сжечь мостъ — и тогда, сказываютъ, смятеніе и ужасъ были въ величайшей степени.
Повозки, пушки, пѣхота, кавалерія, женщины и дѣти бѣжали къ объятымъ пламенемъ столбамъ. Сія толпа была составлена по большей части изъ людей, которыхъ Бонапарте рѣшился не спасать, чтобы спасти отборную часть лучшихъ своихъ войскъ. Многіе потонули, многіе сгорѣли, многіе раздавлены; большая часть побита.
Всѣ остальныя повозки французской арміи и въ томъ числѣ наполненныя вещами награбленными въ Московскихъ церквахъ, и знатная сумма денегъ, по большей части французскою золотою монетою, достались въ руки Витгенштейновой арміи, но главная добыча упущена, и обозрѣвая цѣлое, не останавливаясь на частныхъ происшествіяхъ, я сожалѣлъ и не могъ радоваться сему извѣстію.
17-го (29-го), поелику непріятель разломалъ разные небольшіе, но нужные мосты для переправы черезъ мѣста болотистыя, арміи адмирала Чичагова и гр. Витгенштейна принуждены были оставаться безъ дѣйствія; но 18-го (30-го) непріятельскій малый аррьергардъ былъ прогнанъ генераломъ Чаплицомъ изъ Зембина съ потерею трехъ пушекъ, многихъ офицеровъ и 300 нижнихъ чиновъ. Генералъ Ланской, преслѣдовавшій непріятеля, донесъ, что онъ взялъ генерала Каменскаго, 30 офицеровъ, коменданта главной Бонапартовой квартиры и 400 человѣкъ.
По всѣмъ свѣдѣніямъ и собственнымъ моимъ исчисленіямъ, я полагаю, что непріятель имѣетъ еще до 45 т. человѣкъ. Къ сему должно присовокупить 25 т. съ Макдональдомъ, австрійско-французскую армію (надъ которою Сакенъ одержалъ поверхность, взявъ 2,000 плѣнныхъ, одно саксонск. знамя, одного орла и много обозовъ), корпусъ Ожеро, малые гарнизоны и польскіе резервы. [367]
По моему счету, французскую армію составляютъ теперь:
Теперь-то фельдмаршалъ пожалѣетъ о потерянныхъ имъ случаяхъ; теперь-то вѣнцы совершенной побѣды, упущенныя при Мало-Ярославцѣ, при Вязьмѣ и при Красномъ, будутъ мелькать въ глазахъ людей, ослѣпленныхъ невѣжествомъ.
Когда-то фортунѣ угодно будетъ доставить намъ новый случай совершить безъ опасности или безъ потери въ одинъ день все то, что̀ стоило толикъ слезъ, толикихъ сокровищъ и жизни толь многихъ храбрыхъ воиновъ.
Сколько трудныхъ переходовъ, сколько сомнительныхъ сраженій, сколько безпокойныхъ дней и ночей, сколько крови, сколько имѣнія могло бы быть спасено, — принявъ только видъ сопротивленія (?).
Я отдаю русскимъ всю справедливость и всю честь патріотизму ихъ и мужеству; но то, что Бонапарте спасся съ цѣлымъ вооруженнымъ корпусомъ, останется навсегда пятномъ на ихъ подвигахъ. Я такъ часто напоминалъ о тѣхъ затрудненіяхъ, коимъ Бонапарте подверженъ былъ въ Москвѣ; я такъ часто представлялъ о препятствіяхъ, предстоявшихъ при его отступленіи, что не стану больше говорить о томъ. Всякій легко можетъ имѣть о томъ понятіе, представивъ себѣ: голодъ, климатъ, разстояніе и силы вдвое превосходнѣе; эта несоразмѣрность въ силахъ ежедневно умножалась ко вреду непріятеля.
Бонапарте потерялъ однакоже и военное довѣріе и свою армію. Онъ сдѣлалъ такія ошибки, какихъ не сдѣлалъ бы человѣкъ [368] самый не свѣдущій получивъ начальство. Ихъ ни съ чѣмъ сравнить нельзя, судя сколь много онъ повредилъ своимъ выгодамъ, и если Франція останется ему вѣрною, то онъ поставилъ себя въ зависимость отъ Австріи и Пруссіи. Должно надѣяться, что обѣ сіи державы приведутъ себѣ на память и народныя бѣдствія и личныя огорченія, и что онѣ не такъ дурно расположены къ самимъ себѣ, чтобы рѣшились истощать свои способы для того, чтобы Франція могла сохранить тиранское свое вліяніе и италіанскія владѣнія.
Каково бы ни было ихъ нерасположеніе или опасеніе на счетъ Россіи, я надѣюсь, по крайней мѣрѣ, что въ нихъ столько есть благоразумія, что онѣ увидятъ, что теперь наступило время возстановить ихъ независимость, возвратить ихъ потери и укрѣпиться такимъ образомъ, чтобъ онѣ могли воспротивиться непріязни и честолюбію.
Наступающія шесть недѣль будутъ весьма важны. Я не надѣюсь теперь, чтобъ мы дошли до Вислы въ нынѣшнемъ году. Я доволенъ буду, если достигнемъ Нѣмана. Намъ не должно-бъ было останавливаться; но тотъ, который не хотѣлъ сражаться подъ Мало-Ярославцемъ, который не хотѣлъ разсѣять тѣней воиновъ подъ Краснымъ, тотъ никогда не отважится дѣйствовать наступательно, особливо когда разсчеты въ успѣхѣ очень уменьшились, а бѣдствія въ случаѣ неудачи весьма многочисленны.
По письму ко мнѣ молодаго Воронцова я увѣренъ, что еслибъ онъ имѣлъ главное начальство, то война съ Бонапарте въ нынѣшнемъ году была бы кончена. Я не скрою своего самолюбія, что и я могъ бы быть хорошимъ главнокомандующимъ въ послѣднее время, и хотя, не имѣя власти, я не могъ истребить его, но горжусь и тѣмъ, что содѣйствовалъ въ остановкѣ его подъ Мало-Ярославцемъ и недопускѣ его въ ту сторону, гдѣ онъ могъ бы найти продовольствіе. Устроенная мною батарея была весьма важная. Пережившіе сей день и бывшіе въ томъ сраженіи непріятели признаются въ томъ, а друзья наши, [369] видѣвшіе тотъ безпорядокъ, отъ котораго они имѣли время поправиться, будутъ отзываться о сей заслугѣ съ благодарностію.