[329]
№ 237. А. П. Тормасовъ — князю Алексѣю Ивановичу Горчакову.
Увѣренность на благосклонное вашего сіятельства ко мнѣ расположеніе дѣлаетъ меня докучливымъ; я уже нѣсколько разъ просилъ вашего дружескаго старанія о награжденіи по представленію моему тѣхъ особъ, кои сдѣлались достойными Монаршихъ милостей въ сраженіи 31-го іюля, противъ соединенныхъ австрійскихъ и саксонскихъ войскъ, и хотя я не получилъ и отвѣта вашего, но не могу думать, чтобы вы оставили просьбу мою безъ вниманія. Неожидаемая перемѣна, послѣдовавшая въ положеніи моемъ, чрезъ которую смѣю сказать, что я обиженъ съ самой чувствительнѣйшей стороны, то есть, со стороны чести, отняла бы у меня всю охоту къ службѣ, если бы я не уповалъ на справедливость Монаршую и не принималъ волю Его за священный для меня законъ. Но со всѣмъ тѣмъ ваше сіятельство согласитесь со мною, что и мнѣніе публики не можетъ быть для меня равнодушно: она имѣетъ право считать меня виновнымъ въ какомъ либо важномъ преступленіи, видя меня лишеннымъ команды и слѣдовательно довѣренности Государя, и до такой степени неуваженнымъ, что не только мои заслуги оставлены безъ вниманія, но и тѣ, кто подъ командою моею отличились, должны терпѣть за меня. Я никогда не былъ жаденъ къ награжденіямъ и считалъ всегда, что несравненно лучше [330] заслужить ихъ и не получить, нежели получить не заслужа ихъ; доказательствомъ сему служитъ то, что я далеко отсталъ отъ сверстниковъ своихъ, хотя не уступлю имъ въ заслугахъ Государю и отечеству. Въ нынѣшнемъ же моемъ положеніи милости Монаршія однѣ могутъ оправдать меня въ мнѣніи публики, я имѣлъ счастіе заслужить ихъ въ томъ дѣлѣ, за которое представилъ къ награжденію отличившихся подъ моею командою; я сражался въ дѣлѣ семъ съ непріятелемъ втрое меня сильнѣйшимъ, не далъ ему ни малой поверхности и удержалъ мѣсто сраженія, не уступя ни шагу; подчиненные мои имѣли случай показать примѣры отличнаго мужества и твердости, и я долженъ, внимая гласу чести и совѣсти моей, за нихъ стараться или скрыться не только отъ службы, но и отъ свѣта, чтобы не быть презрительнымъ въ глазахъ моихъ сослужниковъ. Сего мѣсяца 5-го числа Всевышній благословилъ меня оказать новую услугу, я имѣлъ счастіе совершенно разбить маршала Давуста (Даву), князя экмюльскаго, взялъ у него тридцать двѣ пушки, два знамени, командующаго маршала повелительный жезлъ, генерала, 76 штабъ и оберъ офицеровъ и до 4,000 нижнихъ чиновъ; я увѣренъ, что главнокомандующій всѣми арміями отдастъ мнѣ справедливость въ семъ дѣлѣ и представитъ меня къ награжденію; по объявленію плѣнныхъ и по достовѣрнымъ извѣстіямъ, самъ императоръ Наполеонъ присутствовалъ въ этомъ сраженіи, сіе узнаете ваше сіятельство изъ донесенія главнокомандующаго. Вотъ новый случай оправдать меня передъ публикою; я увѣренъ, что все, что можетъ сдѣлать дружба, то вами будетъ въ пользу мою предпринято, не меньше увѣренъ я въ милости ко мнѣ Государя, но по всему, что со мною случилось, долженъ думать, что кто нибудь мнѣ не доброжелателенъ. Я наказанъ чувствительно, не могу не желать оправдать себя и просилъ бы суда, ежели бы не опасался прогнѣвать Государя, коего милость мнѣ безцѣнна и на справедливость коего всю свою надежду полагаю. Объясня вашему сіятельству съ полною откровенностію мои чувствованія, я льщу себя надеждою, что, не взирая на всѣ [331] перемѣны, вы сохраните мнѣ вашу дружбу и будете вѣрить истинному почтенію моему.