[288]
№ 204. Объясненіе генерала-отъ-инфантеріи Барклая-де-Толли о дѣйствіяхъ первой и второй западныхъ армій въ продолженіе кампаніи сего 1812 года.
Съ самаго того времени, когда непріязненные поступки императора французовъ поставили насъ въ необходимость помышлять о войнѣ настоящей, когда проникнуты были способы, принятые имъ къ совершенію алчнаго противъ насъ намѣренія, предположено было съ совѣщанія общаго начать войну сію оборонительно.
При такомъ положеніи политическихъ дѣлъ въ Европѣ, въ какомъ находились они въ послѣднее время, невозможно было намъ предпринять войны другаго рода, но и оборонительная война была бы для насъ безполезна и даже пагубна, ежели бы цѣль ея клонилась къ одной только упорной защитѣ границъ нашихъ. Пространство ихъ и неожиданное превосходство силъ непріятельскихъ, отъ всѣхъ почти европейскихъ на твердой землѣ державъ двинутыхъ, дѣлали сіе также невозможнымъ. Удачное сопротивленіе на одномъ пунктѣ никакъ не могло бы обезпечить другаго, да и самое счастливое отраженіе непріятеля вообще отъ границъ нашихъ продлило бы только войну съ новыми для насъ опасностями, ибо онъ, имѣя за собою союзныя державы, имѣлъ бы всѣ удобнѣйшія средства подкрѣпляться и возобновлять свои нападенія. А ежели прибавить къ тому, что въ западныхъ губерніяхъ нашихъ многіе умы, по непостоянству и легковѣрію, поколебались разными отъ него обольщеніями, то нельзя [289] не согласиться, что съ открытіемъ военныхъ дѣйствій на границахъ, имѣли бы мы впереди внѣшнихъ, а за собою внутреннихъ враговъ, и сражаясь съ тѣми и другими, поставили бы себя въ положеніе затруднительнѣйшее самаго нападенія. Тогда война оборонительная сдѣлалась бы для насъ опаснѣе войны наступательной.
Итакъ, чтобы, спасая отечество отъ предстоящей ему грозы, положить съ тѣмъ вмѣстѣ конецъ бѣдствіямъ, въ продолженіе 20-ти лѣтъ угнетающую лучшую часть свѣта, предположено было съ общаго совѣщанія открыть кампанію отступленіемъ къ древнимъ нашимъ границамъ, и завлекши непріятеля въ нѣдра самаго отечества, заставить его цѣною крови пріобрѣтать каждый шагъ, каждое средство къ подкрѣпленію и даже къ существованію своему и, наконецъ, истощивъ силы его съ меньшимъ сколько возможно пролитіемъ своей крови, нанести уже ему ударъ рѣшительный. Правда, съ такимъ предположеніемъ должно было ожидать стѣсненія нѣкоторыхъ провинцій нашихъ, но изъ двухъ неизбѣжныхъ золъ надлежало избрать легчайшее: лучше пожертвовать на время частью, нежели убить навсегда цѣлое!
Съ симъ планомъ, предначертаннымъ благотворительною заботливостію не только о своемъ, но и о чужихъ народахъ, западныя арміи наши, 1-я и 2-я, заняли границы къ Литвѣ прилегающія, 3-я расположилась на границахъ Волынскихъ. Коль скоро непріятель, вопреки правамъ народнымъ, безъ всякаго объявленія войны вторгнулся въ границы наши и обратилъ главнѣйшія силы на границы Литовскія, то обѣ первыя арміи искуснымъ движеніемъ своимъ уничтожили наглое намѣреніе его раздѣлить ихъ на части или заставить рѣшиться на генеральное сраженіе тогда, какъ силы его, превосходя втрое наши, были еще въ самомъ лучшемъ состояніи. Оставляя ему провинціи Литовскія, лишенныя уже важныхъ средствъ къ содержанію войскъ, мы не упускали однакоже ни одного удобнаго случая истощать его нашими встрѣчами. Частныя битвы подъ Вильно, [290] Свѣнцянами, Видзою, Витебскомъ, Миромъ, Мошлевымъ, Краснымъ и проч. суть вѣрнѣйшіе тому свидѣтели. Напослѣдокъ обѣ арміи, преодолѣвъ всѣ противопоставленныя препоны, соединились въ Смоленскѣ и здѣсь начались уже настоящія дѣйствія по принятому плану.
Непріятель со всѣми силами своими, все еще гораздо насъ превосходившій, расположась на лѣвомъ берегу Днѣпра, старался раздѣлить арміи наши и, овладѣвъ безъ боя пунктомъ соединенія, отрѣзать ихъ и отъ провинцій южныхъ, откуда получали онѣ свое продовольствіе и отъ 3-й арміи и, наконецъ, отъ дороги къ Москвѣ. Но намѣреніе его предупреждено: 2-я армія быстрымъ движеніемъ къ Дорогобужу удержала за нами дорогу сію, а 1-я, принявъ на себя остановить стремленіе его, не взирая на величайшее неравенство силъ, противостала ему у стѣнъ Смоленскихъ, и онъ принужденъ былъ рѣшиться на пріобрѣтеніе города сего кровопролитіемъ для того только, какъ извѣстно, дабы исполнить данное прежде времени войскамъ своимъ обѣщаніе ввести ихъ сюда торжественно. Дорого стоило ему предпріятіе сіе! Нападеніе его и оборона наша покрыли защищавшихся новою славою и поля Смоленскія трупами нападавшихъ и дерзкій врагъ отбитъ отъ Смоленска. Но по занятіи 2-ю арміею назначеннаго пункта, 1-я должна была спѣшить къ новому соединенію съ нею, а Смоленскъ, истребленный уже огнемъ и безъ жителей, оставить. На семъ важномъ маршѣ 1-я армія отличила себя тѣмъ, чѣмъ только можетъ отличить себя армія русская: непріятель, устремившійся на нее среди самаго движенія, отраженъ и разбитъ, и замыслы его остались безъ всякаго успѣха. Смѣло можно сказать, что Наполеонъ во всѣхъ операціяхъ своихъ не имѣлъ подобныхъ преткновеній. Послѣ сего обѣ арміи, по принятому плану, нашли полезнѣйшимъ завлечь непріятеля далѣе отъ провинцій, черезъ кои, при пособіи нѣкоторыхъ обольщенныхъ имъ, какъ выше объяснено, жителей, могъ онъ безъ затрудненія получить все отъ державъ союзныхъ.
Сверхъ того, предстоявшее намъ подкрѣпленіе вновь [291] образованнымъ въ Калугѣ корпусомъ, и какъ тамошнимъ, такъ и Московскимъ ополченіемъ, давало новую причину къ отступленію. Намѣреніе наше имѣло желаемый успѣхъ: непріятель съ каждымъ движеніемъ болѣе и болѣе оскудѣвалъ въ способахъ къ продовольствію, и нужды его дошли, наконецъ, до такой крайности, что солдаты уже питались лошадинымъ мясомъ и пареною рожью.
За Вязьмою, у сел. Царево-Займище, положенъ былъ предѣлъ нашему отступленію. Мы, ставъ въ выгодную позицію, изготовились уже съ твердостію встрѣтить врага своего, но по перемѣнамъ, въ начальствѣ арміями послѣдовавшимъ, отступленіе продолжено до сел. Бородина, что̀ у Можайска.
Тамъ 26-го августа показали мы врагу нашему и цѣлому свѣту, какъ можемъ мы защищать себя!..... Извѣстно, что онъ, отраженный отъ всѣхъ пунктовъ съ безчисленною потерею, удалился съ мѣста сего, можно сказать, безпримѣрнаго сраженія.
Одному только высшему начальству извѣстны причины отступленія побѣдоносныхъ армій нашихъ отъ Бородина. Отступленіе сіе и невыгодная позиція подъ самою Москвою были слѣдствіемъ, что къ оскорбленію общему и особливо къ оскорбленію храбрыхъ воиновъ нашихъ, съ неслыханнымъ мужествомъ подъ Бородинымъ подвизавшихся, оставили мы врагу нашему Москву. Съ самаго занятія ея не могъ онъ предпринять противъ насъ ничего рѣшительнаго и, какъ извѣстно, мыслилъ болѣе о прекращеніи, нежели о продолженіи войны. Вотъ неоспоримое доказательство до чего ослабѣлъ онъ отъ сраженія Бородинскаго и какія предстояли намъ надъ нимъ выгоды съ удержаніемъ мѣста сего! Но и теперь не ушло еще время совершить намѣреніе наше — врагъ уже въ сѣтяхъ и долженъ быть погребенъ въ землю, на которую дерзнулъ онъ ступить нагло.
Изложивъ передъ всѣми и каждымъ отчетъ о дѣйствіяхъ двухъ западныхъ армій, во время главнаго командованія моего ими, я послѣ сего не страшусь уже порицаній, злобою, клеветою, завистью и невѣдѣніемъ вымышляемыхъ. Благомыслящіе [292] сами увидятъ истину объясненій моихъ; передъ недовѣрчивыми оправдаетъ меня время; пристрастные изобличатся собственною совѣстью въ несправедливости своей, а безразсудныхъ можно, хотя и съ сожалѣніемъ, оставить при ихъ заблужденіи, ибо для нихъ и самые убѣдительные доводы не сильны.