[249]
№ 184. Капцевичъ — графу Аракчееву (собственноручно).
Дѣла наши вамъ, конечно, извѣстны изъ донесеній главнокомандующаго, но я надѣясь на вашу ко мнѣ всегдашнюю благосклонность и память, которыми много и много дорожу; полагаю, что не наскучу вамъ, почтеннѣйшій графъ, ежели оныя опишу такъ какъ я знаю.
6-го сего мѣсяца (октября) дѣло было славное, и хорошо какъ расположено, такъ и исполнено. Непріятель обойденъ съ лѣваго его фланга, а съ центра атакованъ. Это было на самомъ Разсвѣтѣ дня и онъ не ожидалъ и не помышлялъ о нападеніи; вся армія двинулась ночью 5-го числа съ совершенною тишиною. Корпусы 2-й, 3-й и 4-й обошли лѣвый непріятельскій флангъ за лѣсами движеніе сіе прикрывающими и были у его почти въ тылу. Кавалерія изъ 10-ти казачьихъ и 4-хъ регулярной кавалеріи полковъ съ полкомъ егерей и конной артиллеріей еще [250] верстъ шесть далѣе обошли лѣвый флангъ непріятеля нежели помянутые корпуса. Прочіе корпуса и кавалерія сблизились ночью же къ самымъ пикетамъ нашимъ, и въ такой диспозиціи вся армія провела ночь безъ огней въ совершенной тишинѣ. Вотъ и диспозиція, по которой вы увидите распоряженія. Одно то манкировали мнѣ кажется, т. е. правый флангъ непріятеля совсѣмъ забытъ и его не обошли, чрезъ это и дали ему уйти на его правый флангъ. Но какъ ничего не бываетъ комплектнаго, то и въ семъ разѣ дѣло сіе не было таковымъ, но за всѣмъ тѣмъ оно славно. Непріятель неожиданно на разсвѣтѣ былъ атакованъ и отрѣзанъ; у него все было въ расплохѣ: весь экипажъ его и короля Неаполитанскаго, командовавшаго авангардомъ изъ 25 т. саксонцевъ состоящимъ, захваченъ, 21 орудіе и 25 фуръ съ зарядами; два генерала убитыхъ, 2 плѣнено; 1,200 нижнихъ чиновъ плѣнныхъ и много побито — суть успѣхами сего дѣла. Непріятель кинулся бѣжать на правый свой флангъ, который бы должно также обойти; его преслѣдовали 10-ть верстъ и тутъ остановились мы съ арміею, а въ ночь опять наша армія отступила на позицію свою въ Тарутино.
Вслѣдствіе рапорта генералъ-маіора Дорохова, который находился съ отрядомъ влѣво отъ нашей арміи въ м. Китово, что непріятель усиливается тутъ и что онъ большими силами можетъ его отъ арміи отрѣзать — посланъ былъ 6-й корпусъ подъ командою генерала Дохтурова 9-го числа. Цѣль 6-го корпуса была отрѣзать непріятеля, который былъ еще не въ большихъ силахъ, но придя 9-го же числа въ сел. Китово получили мы отъ ген.-м. Дорохова рапортъ, что вся армія тянется изъ Москвы по Калужской дорогѣ на Боровскъ и Малый-Ярославецъ. По сему движенію генералъ Дохтуровъ долженъ былъ поспѣшить закрыть большую дорогу въ Калугу, для чего 11-го сдѣлалъ форсированный маршъ, оставя Боровскъ вправо и поспѣшивъ занять г. Малый-Ярославецъ, куда придя 12-го ночью въ 4 часа, послалъ въ Малый-Ярославецъ два егерскихъ полка занять оный, но полки сіи нашли уже тамъ непріятеля и ночью должны были его [251] вытѣснять. На разсвѣтѣ 12-го началось жестокое дѣло, которое продолжалось до самой ночи. Г. Малый-Ярославецъ былъ четыре раза взятъ и отданъ; непріятель упорно дрался, но наконецъ уступилъ нашимъ силамъ и городъ мы удержали цѣлую ночь. На другой день 13-го отступили мы три версты и заняли позицію съ цѣлою арміею, которая пришла еще около полудня въ день сраженія 12-го. Здѣсь непріятель преслѣдовалъ не сильно нашъ авангардъ, а 14-го армія наша вся ретировалась 18 верстъ по большой Калужской дорогѣ и взяли позицію у сел. Гончарова что на большой дорогѣ. Получены извѣстія, что непріятель ретируется и направленіе его на Можайскъ и Смоленскъ. Армія наша сегодня еще здѣсь, но ожидаемъ повелѣнія скоро идти впередъ для преслѣдованія непріятеля. Дай Богъ, чтобъ сіе сбылось и съ успѣхомъ. Мы потеряли 12-го, въ сраженіи подъ Малымъ-Ярославцомъ: убитыми 3 т. и ранеными столько же, много штабъ и оберъ-офицеровъ. Генералъ Дороховъ раненъ пулею въ ногу. Непріятель потерялъ также много и 16 орудій, которыя взяты нашими казаками. Еще не собраны вѣрныя свѣдѣнія о нашей потерѣ, но я не ошибаюсь въ числѣ, которое выше сказалъ. Въ семъ дѣлѣ я командовалъ лѣвымъ флангомъ и удержалъ его, не отступая ни шагу назадъ; адъютанта моего ранили и его лошадь, а я цѣлъ совершенно. Вотъ вамъ, почтеннѣйшій графъ, реляція скучная моего письма. Я уже семь разъ былъ въ дѣлѣ и ни разу не раненъ, подо мною во все время сіе только двѣ лошади ранено и два адъютанта: одному руку оторвало ядромъ, другаго пулею въ ногу.
Пожелавъ вамъ совершеннаго здоровья и силъ къ поднятію дѣлъ вашихъ, съ истинною къ вамъ преданностію и уваженіемъ всегда пребуду и проч.
P. S. Божусь Богомъ и честію моею, что стыжусь моего нетерпѣнія описывать вамъ мое огорченіе. Совѣстно мнѣ занять васъ частнымъ дѣломъ тогда, какъ вы государственными занимаетесь. Но я крѣпко огорченъ, чтобы умолчать, зная и надѣясь, что вы, почтеннѣйшій графъ, о мнѣ пожалѣете. Я не жалуюсь [252] на людей, но на несправедливость и пристрастіе ихъ, терпѣливъ какъ вы меня знаете и не сварливъ также. Я жалуюсь на судьбу, которая мнѣ въ службѣ не благодѣтельствуетъ и какъ будто-бы меня вонъ гонитъ пахать землю. Но я все-таки борюсь съ оною и по привычкѣ-ли къ службѣ или по усердію, самъ того не понимаю, но люблю службу. Всѣ мои товарищи идутъ впередъ большими шагами, я остаюсь одинъ назади. Самолюбіе-ли мое, благородная-ли гордость и не униженіе тому причиною, не понимаю. Вы знаете лучше нежели кто другой мой нравъ, каковъ я: никогда не прошу ничего и не выскакиваю впередъ; въ дежурствахъ и у правителей канцелярій никогда не знакомъ и всегда правило мое одно при мнѣ останется, коего ни за что не промѣняю; черезъ что въ нашемъ гибкомъ и глупо-просвѣщенномъ вѣкѣ я теряю, а еще болѣе того теряю я черезъ мою скромность и застѣнчивость, не бывъ рожденъ дерзкимъ человѣкомъ. Но не въ похвалу себѣ скажу, что при всемъ томъ заслужилъ я, какъ отъ старшихъ, такъ и отъ подчиненныхъ мнѣ похвалу за тѣ семь разъ что я былъ въ сраженіяхъ и особенно когда командовалъ 6-мъ корпусомъ въ сраженіи 26-го августа подъ Бородинымъ. Какая-же награда? всѣ смотрятъ на меня косо, много имѣю непріятелей и обижаютъ меня крѣпко и крѣпко. Но я терплю только до окончанія кампаніи. Напримѣръ, все дѣлается по фаворамъ и по интригамъ, я все таки командую дивизіей, когда даже генер.-маіоръ гр. Строгановъ командуетъ корпусомъ послѣ генер.-лейт. Коновницына, нынѣ дежурнаго генерала при главнокомандующемъ арміею. А еще къ большему меня огорченію, послѣ убитаго въ дѣлѣ 6-го числа генералъ-лейтенанта Багговута, корпусъ его 2-й отданъ генералъ-лейтенанту князю Долгорукову, младшему меня и не видавшему другаго огня кромѣ дипломатическаго въ своемъ каминѣ въ кабинетѣ. Что̀ мнѣ послѣ сего дѣлать? Просить мнѣ должнаго я не обязанъ изгибаться; оставить службу тогда, какъ отечественная война грѣхъ и совѣстно; рапортоваться больнымъ, какъ многіе другіе служивые дѣлаютъ и того еще гаже. Итакъ рѣшился я терпѣть и [253] терпѣнію моему положилъ конецъ съ концомъ кампаніи. Скажите, препочтеннѣйшій графъ мой, что-либо къ утѣшенію разорванной души моей! Вы сами видите истину пословицы русской, что худо тому служить, кому бабушка не ворожитъ. Мнѣ отъ роду она не ворожила. Но мнѣ теперь, послѣ того какъ я командовалъ по артиллеріи бо̀льшими частями, нежели нынѣшнею 7-ю дивизіей, и послѣ того особливо, какъ я былъ дежурнымъ генераломъ, нѣтъ уже мнѣ и духу носить титло дивизіоннаго, тогда какъ Богъ знаетъ кто дивизіями не командуетъ. Ежели воля Государя не удостоить меня корпусомъ командовать, то мнѣ и нѣтъ, какъ мнѣ кажется, въ арміи и мѣста. Почему, ежели я лишній, на что̀ меня держать? Какъ прискорбно, графъ, служить и не подаваться выше, а напротивъ еще падать. Командовавши прежде бо̀льшими частями, нынѣ остаюсь я одинъ въ арміи генералъ-лейтенантъ что командуетъ дивизіей. Кончу прискорбіе мое моею къ вамъ истинною преданностію и усердіемъ, съ каковыми всегда былъ и проч.