[212]
№ 164. Николай Лавровъ — графу Аракчееву.
Дружеское письмо ваше черезъ фельдъегеря я имѣлъ душевное удовольствіе получить, за которое приношу наичувствительнѣйшую благодарность; по волѣ вашей о Клейнмихелѣ поданъ рапортъ по командѣ. Остается мнѣ, милостивѣйшій благодѣтель мой, сказать вамъ о нашемъ положеніи. Мы стоимъ въ укрѣпленномъ лагерѣ и по всѣмъ дорогамъ беремъ у непріятеля весьма много плѣнныхъ; имѣемъ хорошее продовольствіе, а у непріятеля его недостатокъ. Кавалерія его въ наихудшемъ положеніи; они говорятъ сами, что лишились почти всѣхъ своихъ лошадей — nous sommes obligés de nous enservir de koniki — т. e. замѣняться скверными польскими мужичьими лошадьми. Мы увѣрены, что когда къ намъ подойдутъ вѣрные наши союзники, морозъ и снѣгъ, то симъ проклятымъ, богомерзкимъ французишкамъ не видать Франціи. Мужики наши уже ихъ столько [213] перебрали, что не знаютъ, куда съ ними дѣваться. Должно, наконецъ, отдать справедливость русскимъ, что они ни въ какомъ положеніи не унываютъ; пламенное ихъ усердіе къ Государю неизмѣнно. По истинѣ вамъ скажу, что не слыхалъ ни одного человѣка, жалующагося о потерѣ своей; всякъ стремится къ одному предмету, дабы Россію избавить отъ нашествія вражія. Умы до такой степени воспламенены, что генералы, офицеры, солдаты и мужики лучше согласятся погребстись подъ развалинами своего, нежели слышать о мирѣ, которымъ ласкаетъ Наполеонъ свое войско. При помощи Всевышняго отмстимъ непріятелю — вотъ цѣль всѣхъ нашихъ желаній, и потомъ поѣдемъ на отдыхъ. А между тѣмъ сдѣлайте одолженіе, милостивѣйшій благодѣтель мой, попросите Гурьева, дабы онъ предписалъ, чтобъ всемилостивѣйше пожалованная мнѣ земля въ Козельскомъ уѣздѣ отдана была Калужской казенной палатой, которая, кажется, и по сіе время не извѣщена, о чемъ буду ожидать почтеннѣйшаго увѣдомленія вашего.
P. S. Имѣю честь препроводить 17 листовъ приказовъ фельдмаршала, изъ коихъ одинъ Барклая, который корчитъ полководца; къ намъ циркулярно написалъ письма (корпуснымъ), на кои трудно отвѣчать, ибо такъ мало славы пріобрѣли съ нимъ мы, что назовутъ насъ еще льстецами, если мы что въ похвалу его напишемъ.