[136]
№ 128. Баронъ Винценгероде — Императору Александру.
Будьте увѣрены, Государь, что Вы съ толикою увѣренностію и милостію не обращаетесь къ человѣку неблагодарному; мнѣ невозможно изъяснить Вашему Величеству чувства, которыя обуревали душу мою при чтеніи рескрипта Вашего отъ 9-го, полученнаго мною сего утра. Ваше Величество повелѣваете мнѣ описать Вамъ подробности о томъ, что̀ побудило главнокомандующаго къ оставленію Москвы: одна необходимость, Всемилостивѣйшій Государь; ибо мы принуждены были примкнуться къ городу въ самой мерзкой позиціи. Чтобы не говорили, но послѣдствія достаточно доказываютъ, что сраженіе 26-го (Бородинское) было проиграно. Армія, а особливо лѣвый флангъ, понесли [137] чрезвычайную потерю. Одна изъ причинъ, послужившихъ къ проигрышу сраженія, произошла, какъ меня увѣряли, отъ безпорядка, поселившагося въ артиллерійскомъ паркѣ, послѣ того какъ убили графа Кутайсова; недостатокъ былъ также и въ аммуниціи, и не знали гдѣ ее взять.
Хотя и достовѣрно, что непріятель понесъ равномѣрно чрезвычайную потерю и можетъ быть болѣе нашей, но онъ могъ себя подкрѣпить на слѣдующій день 4-мъ и 8-мъ корпусами, которые, прибывъ поздно, не были въ дѣлѣ. На другой день сраженія 27-го, аррьергардъ нашъ былъ атакованъ и опрокинутъ почти на армію, находившуюся въ боевомъ порядкѣ позади Можайска; ночью мы отступили и продолжали сіи отступательныя движенія, употребляя токмо одинъ аррьергардъ, до того времени, пока не прислонились въ самой дурной позиціи, въ трехъ верстахъ отъ Москвы. 28-го непріятель отрядилъ изъ Можайска 4-й корпусъ, подъ командою вице-короля и составленный изъ четырехъ дивизій пѣхотныхъ и 10-ти или 12-ти кавалерійскихъ полковъ въ Рузу, дабы обойти и правый флангъ нашей арміи, еслибъ она хотѣла взять позицію. Малый отрядъ мой, находившійся на сей дорогѣ и который состоялъ тогда изъ одного драгунскаго и трехъ казачьихъ полковъ, безъ артиллеріи и пѣхоты, дѣлалъ все что можно было для сопротивленія сему многочисленному корпусу, но естественно принужденъ былъ уступить превосходству; по донесенію моему, которое я объ ономъ сдѣлалъ, мнѣ присланы были на подкрѣпленіе 2 орудія, 324 егеря и 330 казаковъ. Способы сіи были недостаточны. 31-го августа вице-король атаковалъ меня въ Звенигородѣ. Казаки мои оказали въ семъ случаѣ чудеса; двое изъ храбрѣйшихъ ихъ штабъ-офицеровъ были тяжело ранены; мы взяли плѣнныхъ, не потерявъ ни одного человѣка, а къ ночи я велѣлъ продолжать отступленіе, сохраняя притомъ всегда сообщеніе съ аррьергардомъ арміи, которая слѣдовала по Можайской дорогѣ.
1-го сентября тотъ же маневръ, и отрядъ мой провелъ ночь въ 25-ти верстахъ отъ Москвы. 2-го я находился въ дѣлѣ съ [138] 4-мъ корпусомъ въ девяти верстахъ отъ Москвы, когда я получилъ извѣстіе, что непріятель вступаетъ въ городъ. 1-го поутру князь Кутузовъ писалъ ко мнѣ, чтобъ я пріѣхалъ къ нему для переговоровъ. Я сдалъ команду полковнику Бенкендорфу, отличному и достойному офицеру, и отправился въ главную квартиру, находившуюся въ двухъ верстахъ отъ Москвы. Проѣздомъ я нашелъ и увидѣлъ армію въ такъ называемой позиціи, въ которой слишкомъ неблагоразумно было бы ожидать непріятельскаго нападенія. Князь принялъ меня очень хорошо, но онъ показался мнѣ нерѣшительнымъ, а время было дорого. Онъ предложилъ мнѣ командовать частію кавалеріи, чрезвычайно жаловался на тѣхъ, которые ею командовали и на то, что нѣкому было поручить командованіе оною. Я сдѣлалъ на сіе замѣчаніе, что подъ командою человѣка моихъ дарованій, такое назначеніе не произведетъ желаемыхъ послѣдствій, а особливо въ тогдашнихъ обстоятельствахъ и въ отношеніи къ кавалеріи, которая требуетъ скорой рѣшимости, и такъ я предложилъ себя на служеніе адъютантомъ генералъ-лейтенанта Уварова. За таковой поступокъ князь изъявилъ мнѣ свою признательность, принялъ мое предложеніе и обѣщалъ доставить мнѣ списокъ состоянія кавалеріи и ее распредѣленія. Это было 1-го числа въ полдень; тогда онъ еще ни на что не рѣшился; говорено было о позиціи, объ атакѣ, объ отступленіи. Слава Богу, что меня не почтили приглашеніемъ къ совѣту. Я уже во весь день не видалъ князя, но узналъ, что собранъ былъ военный совѣтъ и что рѣшено было отступить. Но здѣсь я долженъ откровенно сказать, что я сего же былъ бы мнѣнія, еслибъ меня спросили, судя по положенію главной квартиры и дурной позиціи, въ каковую упрятали армію и которая не была даже удобна для составленія изъ нея наступательной колонны, еслибъ положено было покуситься на атаку.
Въ ночи съ 1-го на 2-е получено было извѣстіе, что полковникъ Бенкендорфъ находился въ 25-ти верстахъ отъ города имѣя предъ собою 4-й непріятельскій корпусъ. Князь, рѣшась [139] отступить на разсвѣтѣ, приказалъ мнѣ тогда возвратиться къ моему корпусу, взять опять команду надъ нимъ и прикрывать отступленіе его арміи, праваго фланга и аррьергарда его по Можайской дорогѣ, потомъ же самому мнѣ отступить черезъ городъ и прикрывать Владимірскую дорогу. Но всѣ сіи повелѣнія были токмо словесныя; къ сему прибавлено было еще, что городъ занятъ будетъ во всю ночь аррьергардомъ подъ командою генерала Милорадовича. Ваше Императорское Величество извѣстны обо всемъ томъ, что послѣ того случилось, по первому донесенію, которое я вамъ повергнулъ. Непріятель вступилъ въ Москву около 5-ти часовъ вечера, слѣдуя близко за аррьергардомъ генерала Милорадовича, который, какъ меня увѣряли, условился съ нимъ о нѣкоторомъ распорядкѣ, который однакожъ не былъ мнѣ сообщенъ. Положеніе мое было затруднительно. Бывъ въ дѣлѣ съ 4-мъ корпусомъ, удаленный на нѣсколько верстъ отъ города, который, какъ меня увѣряли, предположено было удержать ночью и въ который дали вступить непріятелю, я нѣкоторое время имѣлъ передъ правымъ моимъ флангомъ кавалерію, спускавшуюся по Можайской дорогѣ и которую мнѣ надлежало сначала принять за нашу кавалерію. Надобно было быть въ сей день особенному для меня счастію, чтобъ съ отрядомъ моимъ отдѣлаться отъ непріятеля съ честію. Неожиданый случай подкрѣпилъ меня гвардейскими казаками и изюмскими гусарами, которые отрѣзаны бывъ отъ арміи присоединились ко мнѣ.
Признаюсь, что мнѣ нѣсколько прискорбно дѣлать описаніе сіе Вашему Императорскому Величеству. Я симъ исполняю волю Вашу; въ противномъ же случаѣ были бы тутъ съ моей стороны сплетни.
Какъ скоро непріятель вступилъ въ городъ, пожаръ начался и большая часть онаго обращена въ пепелъ. Мнѣ неизвѣстно оставила-ли армія наша въ городѣ что либо кромѣ госпиталя; большая часть жителей спаслась: ужасное зрѣлище, которое я въ жизнь мою не позабуду! Плѣнные увѣряютъ меня, что, не смотря на пожаръ, непріятель нашелъ много драгоцѣнныхъ для [140] себя вещей въ городѣ, а особливо суконъ. Онъ все сіе собираетъ въ Кремль, куда пожаръ не достигъ.
Кажется, что 1-й, 3-й, 5-й, 6-й и 8-й непріятельскіе корпусы, командуемые неаполитанскимъ королемъ, расположены противъ нашей арміи, о которой я не имѣю никакого свѣдѣнія. Наполеонъ и гвардія его въ Москвѣ, а близъ малаго дворца по Петербургской дорогѣ — 4-й и 2-й корпусы кавалерійскаго резерва. Не зная въ точности, что̀ происходитъ въ нашей арміи, невозможно предвидѣть, какія будутъ[1] дальнѣйшія непріятеля операціи, а особливо съ сей стороны.
Письмо мое было уже запечатано и я хотѣлъ его отправить, но въ сіе время привели ко мнѣ съ аванпостовъ моихъ нѣкоего г-на Яковлева, брата того, который былъ министромъ при Вестфальскомъ дворѣ; онъ снабженъ французскимъ паспортомъ и открылся мнѣ, что имѣетъ при себѣ письмо отъ императора Наполеона къ Вашему Императорскому Величеству. Я отвѣтствовалъ ему тотчасъ, что послѣ сего открытія, мнѣ нельзя было почесть его за обыкновеннаго человѣка, что я не могу понять, какъ онъ осмѣлился принять на себя такое порученіе и что я какъ его, такъ и бумаги его отправлю къ министру полиціи, что немедленно и исполняю.
Примѣчанія
- ↑ Исправлена (вероятно) опечатка «будуть». — Примечание редактора enlitera.ru