Дополнение I
Расовая и этническая группировка человечества
Различия между обитателями отдалённых стран, возрастающие по мере взаимного отдаления этих последних, настолько бросаются в глаза, что отмечались с достаточной определённостью ещё задолго до начала научных наблюдений. При этом принимался во внимание главным образом цвет кожи и волос, и люди тёмного, жёлтого и белого цвета различались между собою в связи с местами их обитания. Более тонких различий, основанных на других признаках, первичное наблюдение не устанавливало, и там, где надо было отделить друг от друга представителей одной и той же цветной группы, живших в различных странах, прибегали уже не к физическому, а к умственному признаку — к языку. «Языки» тогда были синонимами «народов».
Начало научных классификаций человечества положено было в 1684 г. французом Бернье, который в виде результата своих путешествий отметил четыре расы — белых в Европе, жёлтых в Азии, чёрных в Африке и лопарей на Севере. Эту классификацию можно назвать лишь первой, эмпирической попыткой, и слава первой научной классификации справедливо признаётся за Линнеем, который подразделил всё животное царство на классы, порядки, семейства, роды и виды, отвёл человеку место в порядке приматов, к которому отнесены были и человекообразные обезьяны, и установил три видовые подразделения человеческого рода — homo sapiens, homo ferus, homo monstruosus. Под вторым из них он подразумевал какого-то дикого человека, лишённого речи, поросшего шерстью и ходящего на четвереньках. В настоящее время нам трудно решить — какие наблюдения или сведения лежали в основе представлений Линнеем об этом «диком человеке». По всей вероятности, это были ещё отголоски фантастических рассказов различных путешественников о волосатых, хвостатых и т. п. людях, будто бы виденных ими в отдалённых частях света, между тем как в действительности они видали лишь различные виды обезьян. К последнему виду «чудовищного человека» Линней причислял малоголовых и т. п. Наконец, первый вид, «разумный человек» подразделяется им на четыре разновидности — европеец с белокурыми волосами, голубыми глазами и белым цветом кожи, азиат с тёмными волосами, карими глазами и желтоватым цветом кожи, африканец с чёрными курчавыми волосами, чёрным цветом кожи, с приплюснутым носом и толстыми губами, и американец со смуглым цветом кожи, чёрными длинными волосами и безбородый. Как мы видим, деление это основывалось исключительно на цвете кожи, волос и глаз. В 1775 г. Блуменбах, признаваемый отцом научной антропологии, присоединил к этому подразделению ещё пятую группу, малайскую, и установил для четырёх линнеевских групп наименования — кавказской, монгольской, эфиопской и американской. Но впоследствии (в 1795 г.) он опять вернулся к четырём разновидностям Линнея, лишь несколько иначе разместив их: для кавказской разновидности он отвёл бо́льшую часть Европы, Азию по эту сторону Ганга и область, простирающуюся к северу от бассейна Амура, для монгольской — Азию по ту сторону Ганга, простирающуюся на север до Амура, «вместе с островами и большей частью южных земель», эфиопской — Африку, а американской — весь Новый Свет, за исключением северных береговых земель, то есть эскимосских владений, которые он причислил к монгольскому отделу. Около того же времени Кювье установил тройственное деление человечества на белую, или кавказскую, монгольскую и эфиопскую расы. Он придерживался в этом случае библейского предания о трёх родоначальниках нынешнего человечества — Симе, Хаме и Иафете, и это воззрение продолжает ещё жить в нынешних наименованиях семитов и хамитов, хотя под ними подразумеваются уже иные расы, а именно подразделения белых или кавказцев. Для Кювье, сторонника и защитника неизменяемости видов, эти отделы были только разновидностями в естественноисторическом смысле, и он допускал дальнейшие подразделения для двух первых рас: [820] так, белую расу он делил на три ветви — индопелазгийскую, арамейскую (семитическую) и скифо-татарскую, а монгольскую — на калмыков, маньчжуров, китайцев, японцев, корейцев и обитателей Микронезии (Марианских и Каролинских островов). Разделения негрской расы он не касался и совершенно не включил в свою классификацию малайцев, папуасов, лопарей, эскимосов и американцев.
Кювье допускал происхождение человечества от одной пары, исходя из библейского предания, но для многих учёных уже его времени эта основа казалась недостаточно научной, и в самом начале нашего столетия один из современников Кювье, французский учёный Вирей признал в человечестве два отдельные вида, белый и чёрный, разделив их на три главных расы или подвида, разделявшиеся, в свою очередь, на несколько второстепенных групп. Между тем как все предшествующие классификаторы стояли за видовое единство или, другими словами, за единство происхождения человечества, то есть за моногенизм, Вирей положил начало другому воззрению, признававшему независимое происхождение для белой и чёрной человеческих групп, иначе сказать, стоявшему на почве полигенизма. Другие учёные, вступившие на тот же путь, вскоре далеко оставили за собою Вирея. Так, Демулен в 1825 г. установил одиннадцать человеческих видов, а в следующем году увеличил число их до шестнадцати. Бори де С. Венсен в 1827 г. открыл пятнадцать видов, причисляя к ним такие проблематические группы, как «скифов», «нептунийцев», «колумбийцев» и пр. Число человеческих видов было ещё более увеличено американскими учёными (Мортоном, Ноксом. Глиддоном и др.)[1]. Следует отметить, однако, что открытая полигенистами возможность умножения человеческих видов почти до бесконечности далеко не всех увлекала этим упрощённым способом решения научных задач. Уже в то время Гамильтон Смит держался тройственного разделения человечества (кавказская, монгольская и тропическая группы), Латам — также трёх групп (иафетитов, монголоидов и атлантидов), а Карус — четырёх делений с несколько фантастическими названиями «ночных людей» (негры), «денных людей» (кавказцы), «восточно-сумеречных людей» (монголо-малайо-индусы) и «западно-сумеречных людей» (американские туземцы).
Уже в упомянутых классификациях, как, например, в работах Мортона, делались попытки ввести в них, кроме цвета кожи и волос, и форму черепа как некоторый постоянный расовой признак. К этому стремился уже Причард, считающийся основателем научной этнологии, и за ним Ретциус, разделивший человечество на длинноголовых и короткоголовых. Между тем как они опирались в своих разделениях преимущественно на отношения между длиной и шириной, и отчасти высотой черепа, Исидор Жофруа С. Илер принял во внимание главным образом величину лицевого угла, впервые изученную П. Кампером, и установил четыре основных типа — ортогнатический, эвригнатический, прогнатический и эврипрогнатический. К первому, («прямозубому», с овальным лицом и прямыми челюстями) он причислил кавказцев, ко второму («скуластому», с широким лицом вследствие выступающих скул) — монголов, к третьему («косозубому», с выдавшимися челюстями) — эфиопов, или негров, и к четвёртому («скуласто-косозубому», с выступающими скулами и выдавшимися челюстями) — готтентотов.
В основу классификаций человечества, кроме цвета кожи и волос, формы головного и лицевого черепа, полагалась ещё и форма волос. Эрнст Геккель исключительно на ней построил свою классификацию. Он делил человечество: 1) на «шерстистоволосых» (Ulotriches), в свою очередь, разделяющихся на «пучковолосых» (Lophocomi) — папуасов и готтентотов — и «руноволосых» (Eriocomi) — кафров и негров, и 2) «гладковолосых» (Lissotriches), распадающихся на «прямоволосых» (Euthycomi) — малайцев, монголов, американцев, арктиков и австралийцев — и «курчавых» (Euplocomi) — дравидов, нубийцев и средиземноморских народов. Гексли признавал также два первичных деления — «шерстистоволосых» (Ulotrichi) и «мягковолосых» (Leiostrichi), но принимал во внимание и другие физические признаки — цвет кожи, волос и глаз и форму черепа. Признаками первой группы его были более или менее тёмный цвет кожи с различными переходами от жёлто- бурого до самого тёмного, чёрные волосы и глаза и длинноголовость, с самыми незначительными исключениями; этот отдел обнимал негров и папуасов без дальнейших подразделений. Второй делился на четыре группы: 1) «австралоидную», с чёрной кожей, волосами и глазами, с длинными прямыми волосами, с черепом прогнатического характера и весьма развитыми надбровными дугами; в эту группу входили австралийцы, темнокожие обитатели Деккана и, быть может, древние египтяне; 2) «монголоидную», с жёлтой, бурой или красноватой кожей, чёрными глазами, длинными чёрными и прямыми волосами, и среднеголовым черепом: к ней принадлежали монголы, китайцы, полинезийцы, эскимосы и американцы; 3) «ксантохроидную», с белой кожей, голубыми глазами, густыми волосами и среднеголовым черепом: её составляли славяне, тевтоны, скандинавы и белокурые кельты, и 4) «меланахроидную», с бледной кожей, чёрными волосами и глазами и длинными волосами: к ней отнесены были иберы, кельты-брюнеты и берберы. Брока́ делил человечество по [821] форме волос на три группы: прямоволосых, волнисто- или кудрявоволосых и шерстистоволосых, подразделяя их на второстепенные группы, сообразно форме черепа и цвета кожи. Так, прямоволосых он делил на две подгруппы: длинноголовых — эскимосов, и короткоголовых, распадавшихся на три отдела по цвету кожи — красноватых, индейцев прерий, оливковых, мексиканцев и перуанцев, и жёлтых, гваранисов, самоедов, монголов и малайцев. Волнисто- или кудрявоволосые делились также на две подгруппы — длинноголовых, разделявшихся по цвету волос на белокурых, киммерийцев, скандинавов, англосаксов, тёмно-русых, средиземноморских народов (басков, корсиканцев и берберов) и семитов, черноволосых, австралийцев и индо-абиесинцев, и красноволосых, фулахов, красных барабров (нубийцев) — и короткоголовых, с принадлежащими к ним белокурыми финнами, русыми кельтами и славянами, и брюнетами, иранцами и гальчами. Шерстистоволосые также разделялись на длинноголовых, к которым отнесены были желтоватые бушмены и черные океанийцы и папуасы и кафры в Африке, и короткоголовых (негритосов). Ученик Брока То динар держался сперва классификации своего учителя, но впоследствии создал свою, опираясь на форму носа, в которой он, первый, признал довольно постоянный и характерный признак. Он делил человечество на три отдела — «белые узконосые расы» (англо-скандинавы, финны (первый тип, западные), средиземноморские народы, семито-египтяне, лапоно-лигуры, кельто-славяне, «жёлтые средненосые расы» (эскимосы, тегуэльчи, полинезийцы, краснокожие индейцы, жёлтые народы Азии (включая финнов второго типа), гваранисы, или южноамериканцы (исключая тегуэльчей), и перуанцы, и «чёрные плосконосые расы» (австралийцы, бушмены, меланезийцы, негры, тасманийцы и негритосы). Фр. Мюллер, известный венский лингвист, в своём делении человечества также основывается на форме волос, устанавливая, сходно с Геккелем, четыре «племени» (подотдела), заключающие в себе по два и более «видов» (рас) — Lophocomi (шерстистые волосы, растущие пучками): папуасы и готтентоты; 2) Eriocomi (шерстистые волосы, растущие равномерно, не пучками): кафры и негры; 3) Euthycomi (прямые волосы): австралийцы, малайцы, монголы, арктические народы (гиперборейцы), американцы; 4) Euplocomi (кудрявые волосы): дравиды, нубийцы (эфиопы), средиземноморские народы (арийцы). К антропологическим классификациям, пользующимся известностью в науке, мы должны присоединить ещё классификацию покойного профессора антропологии в естественно-историческом музее в Париже, Катрфажа. Он делил человечество на три «ствола» — 1) «негрский» с «ветвями» индомеланезийской, австралийской, африканской и австроафриканской; 2) «жёлтый» с «ветвями» сибирской, тибетской, индокитайской и американской (эскимосско-бразильской); 3) «белый» с «ветвями» аллофильной (айны, миао-тсе, кавказской, индонезийско-полинезийской и пр.), финской, семитической и арийской; кроме того, автор признавал две «смешанные расы»: 1) «океанийцев» (японцев, полинезийцев и малайцев); 2) «американцев» (Северной, Средней и Южной Америки). Рядом с классификацией Катрфажа можно поставить классификацию известных английских анатомов Флоуера и Лидеккера, останавливавшихся также на трёх основных группах: 1) эфиопской, негроидной или меланезийской: негры, негрильи, бушмены, папуасы (океанийские негры), австралийцы; 2) монгольской или жёлтой: монголы, малайцы, полинезийцы и американцы, занимающие, впрочем, несколько неопределённое или блуждающее положение, и 3) кавказской, или эврафриканской, к которой относятся ксантохрои и меланохрои Гексли.
Как черту, общую для этих новейших классификаций, мы можем отметить, что все они признают в человечестве немногочисленные, по большей части три главные, или основные отдела, которые по цвету кожи называются белым, жёлтым и чёрным, возвращаясь, таким образом, к одной из первоначальных классификаций, к классификации Кювье. Некоторое разногласие между антропологами происходит только по поводу туземцев Америки: между тем как немецкие антропологи склонны причислять их безусловно к монгольской расе, английские антропологи ввиду многих отличительных черт американской расы считают их самостоятельной, как это делает, например, Кин, возвращаясь таким образом к разделению Линнея.
Подобно названному основателю естественно-научной систематики, все эти классификаторы стоят на естественноисторической почве, опираясь на чисто физические или соматические признаки, по преимуществу, на окраску кожи, волос и глаз, на свойство волос и на форму черепа, совершенно оставляя в стороне духовные качества человека. К этим чисто антропологическим или соматологическим классификациям относится и самая новейшая из них, принадлежащая французскому антропологу Деникеру. В основание её положены формы волос, и первоначально она устанавливала следующие группы: ксантохроидов и меланохроидов (по классификации Гёксли), айносов, урало-алтайцев, индонезийцев, американцев, монголоидов, эфиопов, австралийцев, негритосов, меланезийцев, бушменов и негров. Впоследствии автор развил и дополнил ее, пользуясь всеми новейшими данными антропологии. Цели и приемы его работ выражены им в следующих словах: „я пытался, как делают ботаники, составить естественные группы сочетанием различных признаков (цвета кожи, свойства волос, роста, формы головы, носа и пр.), и, таким образом, мне удалось разделить человечество на 13 рас, которые, с помощью дальнейшего анализа, делятся еще на 29 подрас. Эти выводы из новейших и моих собственных исследований я расположил в следующей таблице:
[822]
«Эта таблица, продолжает Деникер, содержит перечисление главных соматических признаков каждой расы. Расположенная дихотомически, ради удобства исследования, она не представляет точной группировки рас сообразно их настоящему сродству. Выразить это сродство при линейном размещении таблицы было бы тщетной попыткой; в действительности каждая раса обнаруживает известные черты сходства не только со своими соседями в верхней или нижней части таблицы, но и с другими, которые отделены от неё вследствие технических требований построения подобной таблицы. С целью показать сродство, о котором мы говорим, группы следовало бы расположить по трём измерениям пространства или, по крайней мере, на поверхности, где мы можем пользоваться двумя измерениями. В следующей таблице 29 поименованных выше рас соединены в 17 групп, расположенных таким образом, что расы, имеющие наиболее сродства друг к другу, поставлены всего ближе одна к другой. Семь из этих групп состоят более, чем из одной расы. Следуя нумерации таблицы, это — XIII, американская группа, XII, океанийцы, II, негроиды, VIII, северные африканцы, XVI, эвразийцы, X, меланохроиды, IX, коантохроиды. Из этой таблицы ясно видно, что, например, бушменская раса имеет сродство с негритосами (малый рост) и с неграми (свойство волос, форма носа), что дравидская раса имеет связь и с индонезийской и с австралийской, что тюркская раса по естественному сродству занимает место между уграми и монголами, что у эскимосов есть монголоидные и американские признаки, что ассироиды находятся в близком сродстве с адриатиками и индоафганцами, что эти последние тёмным цветом кожи напоминают эфиопов, а формою лица — арабов».
Деникер сопровождает свою таблицу пояснениями, из которых мы заимствуем относящиеся к новым или не совсем ясным с первого взгляда терминам. Между тем как в других классификациях бушмены ставятся позади готтентотов как выродившиеся благодаря неблагоприятным естественным условиям, родичи их, [824] названный учёный выдвигает их на первый план как более чистую расу, и готтентотов признаёт только подрасою их. Меланезийскую расу он делит на папуасов, преобладающих в Новой Гвинее, и меланезийцев, обитателей других островов Меланезии, и допускает, что первая из этих подрас (папуасская) входит в состав многих смешанных племён Целебеса, Гилоло, Флореса, Тимора и др. островов Азиатского архипелага, лежащих далее к востоку. Самыми чистыми представителями эфиопской расы он считает беджасов и галласов; в сомалиях и абиссинцах этот тип изменён примесью арабской, а в сандехах (ньям-ньямах) и ещё более в фулахах — негрской крови, хотя у последних можно найти ещё и тонкий эфиопский тип. Напротив, австралийцев, противоположно Топинару и др. французским антропологам, он считает одной расой, а угасших тасманийцев — несколько отличавшеюся от них подрасою. Дравидскую расу, название которой он хотел бы заменить названием южноиндийской (с чем едва ли можно согласиться), он, вместе с Э. Шмидтом, делит на узконосую и длинноголовую (наиров) и плосконосую и более короткоголовую (дравидов в настоящем смысле). Веддасов он причисляет к дравидскому типу, который, по его собственному указанию, проникает в население Индии даже до средины долины Ганга, что противоречит предлагаемому им обозначению дравидов южноиндийской расой. Он вводит новый термин «ассироидной» расы, являющийся на ассирийских памятниках и, хотя не совсем в чистом виде, имеющий до сих пор так много живых представителей, что его можно назвать характерным для целых населений, каковы хаджемийские персы, айсоры, некоторые курдские племена, и отчасти армяне и евреи. Крючковатый еврейский нос принадлежит этому типу и почти всегда соединяется со сросшимися бровями и толстой нижней губой. Таким образом, Деникер распространяет этот семитический тип и на некоторые арийские народности и, что ещё любопытнее, причисляет к нему отчасти и ост-индских тодов, относимых обыкновенно к дравидам и живущих достаточно далеко от области ассироидов. С другой стороны, автор афганцев объединяет в одну расу с индусами, находя типических представителей её среди афганцев, раджпутов и касты браманов, признавая вместе с тем во многих случаях смешанный характер её вследствие скрещивания с ассироидами, дравидами, монголами, тюрками, арабами и др. Противоположно другим антропологам, он объединяет также в одну «североафриканскую» группу семитов, арабов — типических представителей их он находит среди арабов и некоторых евреев и отдельные признаки их в населении Сирии, Месопотамии, Белуджистана, Египта и Кавказа, — и эфиопов, берберов. Вместе с Брока́, Катрфажем и др., автор в своей классификации отводит вполне самостоятельное место айнам. В его классификации термин малайской расы заменён «океанийской» группой, к которой он относит полинезийскую расу, являющуюся в более или менее чистом виде от Гавайских островов до Новой Зеландии, и индонезийскую, в которую входят даяки, батаки и другие населения Малайского архипелага и отчасти Индокитая (никобарцы, нагасы и пр.). В эту расу входят примеси негритосеких (белые сакаи Малайского полуострова), индусских (яванцы), монголоидных (малайцы) и папуасских (туземцы Флореса) элементов. Американская раса Деникера обнимает четыре расы, перечисленные в его первой таблице (21—24); одну из них, среднеамериканскую, автор находит не только на тихоокеанском склоне обеих Америк, но и во многих местах атлантического склона Южной Америки. В южноамериканской расе он устанавливает две подрасы, из которых одну, замечательную своей длинноголовостью и курчавыми волосами, он связывает с древнейшими обитателями материка, называя её, поэтому, «палеоамериканской». Эскимосскую расу он считает чистою только на восточном берегу Гренландии и на севере Канады, а в остальных местах её обитания — смешанною с североамериканской или монгольской расой. И чистых лопарей он видит лишь среди некоторых скандинавских племён, так как в других местах они смешаны с северной и восточной расами. Наиболее чистую угрскую расу он находит среди восточных финнов (остяков, пермяков и черемис), а чистую тюркскую — среди киргиз и астраханских татар.
Все приведённые выше классификации, оставаясь на соматологической почве, то есть примыкая к зоологическим классификациям, имеют, однако, неодинаковое систематическое значение, так как под употребляемыми ими терминами «раса» и «подраса» подразумевается не одно и то же понятие систематики. Французская антропологическая школа до сих пор ещё держится полигенистических воззрений, которых держался талантливый основатель её, Брока́, и для неё расы, по крайней мере главные, имеют значение видов, появившихся на свет самостоятельно в отдельных центрах. Но в действительности представители этой школы могут оставаться при прежних воззрениях только в силу традиции и из уважения к памяти своего знаменитого учителя. В настоящее время спор между моногенистами и полигенистами может считаться уже достигшим «своего безмолвного конца», как предсказывал Дарвин, в 1870 г., в своём «Происхождении человека». Данные в пользу моногенизма настолько очевидны и неопровержимы, что уже не требуют дальнейших доказательств. Плодовитость между самыми различными человеческими группами теперь уже не может быть подвержена сомнению, а в ней и заключается самый неоспоримый довод в пользу того, что самые несходные группы человечества — не виды, которые при скрещивании не могли бы давать плодовитого потомства, а разновидности или расы. Едва ли можно предполагать какое-нибудь [825] разногласие между современными биологами относительно того, что плодовитость есть конечный довод в вопросе о различии между видом и разновидностью. Как определяет Дарвин в «Происхождении видов», виды и подвиды, разновидности и подразновидности могут «сливаться друг с другом незаметными переходами». Но эти переходы ведут в конце концов к установлению вида только в том случае, когда прекращается плодовитость. Различные породы собак, например, по наружному виду гораздо более отличаются одна от другой, чем многие животные, сходные с лошадью (осёл, зебра и др.). Тем не менее, все собаки соединены в систематике в один вид Canidae, так как скрещивание самых различных пород их может давать плодовитое потомство, а Equidae распадаются на несколько видов, потому что в результате скрещивания между ними является бесплодный мул.
Доказательство плодовитости скрещивания различных групп, применённое к человеку, не представило ни одного исключения со времени четвертичной эпохи. Следовательно, мы имеем право заключить, что эти группы — не что иное, как разновидности или что все они имеют общее происхождение. В плодовитости скрещиваний их нас одинаково убеждает и опыт прошлого, и опыт настоящего времени. Можно сказать вообще, что для человеческих групп, где бы их ни видели на земле, смешение является правилом, а чистота расы — исключением. Чистые расы нам приходится разыскивать в замкнутых горных долинах или на отдалённых островах, и там мы не всегда можем ручаться за безусловную чистоту их. Смешение между различными расами продолжается беспрерывно на наших глазах. Особенно наглядно и в крупном масштабе мы видим его в Средней и Южной Америке. Огромное большинство населения этих областей — смешанные народы, в состав которых в Бразилии входят туземный и португальский элементы с примесью негрского, а в других местах — местный американский и испанский элементы. Численность этого смешанного населения Реклю предполагает в 30 миллионов. Высказывавшееся некоторыми учёными мнение, будто эти метисы — неустойчивая раса, склонная возвращаться к первоначальному типу индейцев при отсутствии свежего притока крови из Европы, на деле не подтверждается. Так называемые «паулисты», уроженцы провинции Сан-Паулу в Бразилии, происходящие от браков первых португальских переселенцев с туземными женщинами, всегда выдавались своей энергией и предприимчивостью. Такой же энергией отличаются и канадские трапперы, ведущие свой род от французов и индеянок. И в Гренландии потомки датчан и эскимосок во многих отношениях превосходят представителей чистых рас. Новейшие исследования этнического состава населения Северной Америки дают ещё более неожиданные результаты: так, Ф. Боас, изучавший тамошних метисов, пришёл к заключению, что настоящее поколение индейцев в такой степени перемешано с белыми и неграми, что во многих областях нельзя найти ни одного индивидуума чистой расы. Это можно сказать о многих племенах ирокезов, чирокисов, чиказавов и чоктавов. И вымирание индейцев, происходящее от различных причин, касается по преимуществу несмешанных элементов. Как указывает статистика, семьи настоящих индейцев имеют в среднем меньшее число детей, чем полукровные. Тот же факт, то есть преимущество смешанного населения над чистокровным туземным мы видим и в Южной Африке, где настоящие готтентоты понемногу исчезают, а так называемые «бастарды», происшедшие от смешения голландцев и готтентотов, под именами «гриков» образуют цветущие колонии. Самые энергичные народы Восточной Африки к северу от экватора, галласы, сомалии и абиссинцы, представляют смесь хамитов и негров, с одной, и хамитов, негров и семитов, с другой стороны. И бо́льшая часть суданских народов — не чистые негры, а смесь туземцев с хамитами. Некоторые из них, как, например, гауссы, стоят выше представителей чистых элементов. И западноафриканские негры при ближайшем исследовании оказались смесью по меньшей мере трёх различных элементов. В Азии точно также можно указать несколько народностей смешанного происхождения, выделяющихся своим мужеством и крепостью: таковы газары и аймаки в Афганистане, происходящие от монголов и персов, балтисы в Балтистане — от монголов и арийцев, многие племена Индии, представляющие смешение дравидов и арийцев, минх-хуонги в Кохинхине франко-аннамского происхождения, метисы различного, иногда довольно сложного, смешения на Филиппинских островах и т. п. Наконец, в Полинезии и Меланезии метисы полинезийцев и папуасов играют видную роль, и между тем как чистокровные полинезийцы (на острове Новой Зеландии, Гавайских, Самоа и др.) исчезают, они замещаются метисами различного рода.
Такую же безусловную плодовитость между различными человеческими группами мы видим не только в историческом, но и в доисторическом прошлом, когда всего легче могли существовать значительные различия между ними. Все найденные до сих пор остатки человека древнейших палеолитических эпох выказывают общий для них признак — длинноголовость. Эти длинноголовые черепа отличаются сравнительно низшим типом развития, который постепенно повышается с переходом в неолитическую и историческую эпохи. В неолитическую эпоху мы встречаем в большом распространении другой, короткоголовый тип, но мнение, существовавшее некоторое время в науке, будто в названную эпоху этот тип разом заместил длинноголовый, не подтверждается фактами. Факты именно говорят нам, что ясно выраженная длинноголовость держалась долгое время в неолитические времена и лишь постепенно [826] видоизменялась и замещалась короткоголовостью в некоторых областях. История указывает, что в новокаменную эпоху в Европе появилось с востока новое население короткоголового типа в виде кочевых орд, не знавших никаких каменных построек, и с юга в виде длинноголовых строителей мегалитических памятников. Этим объясняется столь долгое присутствие длинноголового элемента в древней Европе. Присутствие его особенно заметно в Англии, где после перерыва между древним и новым каменными веками, когда палеолитический человек скрывается от наших глаз, мы видим длинноголовых строителей длинных курганов и уже пришедших после них короткоголовых строителей круглых курганов. Во Франции, в Бельгии, в Италии и в других местах позднейшие обитатели пещер и первые строители дольменов оказываются сперва длинно- потом средне- и под конец исключительно короткоголовыми. Повсюду, одним словом, в доисторической Европе мы находим смешанное население. Следовательно, насколько первобытные народы её ни различались между собою, они своим смешением производили плодовитое потомство и могли быть только разновидностями одного вида, исходившего от одного плиоценового предка[2].
Эти выводы из наблюдений настоящего и прошлого времени приводят нас к заключению, что самые крупные деления наших классификаций представляют собою не виды, а подвиды или разновидности. Мы уже видели, что новейшие систематики возвращаются к крупным группировкам Линнея и Блуменбаха и вместе с ними признают три или четыре главные деления человечества. Разногласие между ними выходит лишь относительно того — должны ли быть установлены три или четыре главные группы. Между тем как немецкие антропологи, а отчасти и французские, более склонны видеть в туземцах Америки членов монгольской группы, английские (Флоуер и Лиденнер, и за ними Кин) готовы признать за американской группой положение равноправное с кавказской, монгольской и эфиопской. Два первые анатома в своём «Введении в изучение млекопитающих», считая вопрос о самостоятельности американской группы открытым, высказывают, однако, что древность человека в Америке и особые признаки туземцев её, которые не могут быть объяснены скрещиванием, говорят в пользу воззрения, что американцы должны быть признаны особым первичным делением. Кин («Ethnology», 222) полагает, что это воззрение поддерживается и умственными признаками, выражающимися в независимых культурах Нового Света. Он не отрицает общности происхождения монгольской и американской групп, но, по его мнению, последняя достаточно отклонилась от первой, чтобы её можно было считать особой разновидностью в том же смысле, как и монгольскую группу. Другими словами, он допускает, что «доколумбийцы», то есть индейцы, какими нашёл их Колумб, отличаются столько же от азиатских монголов, сколько эти последние от кавказских европейцев. Нам кажется, что с такими воззрениями едва ли можно согласиться, так как на подобном же основании можно бы выделить и особые группы австралийцев с тасманийцами, папуасов, дравидов и готтентотов с бушменами, как это делает Пешель, тем не менее помещающий американцев в одну группу с монголоидами и малайо-полинезийцами. Вопрос об отношении американских туземцев к народам Старого Света во времена, предшествовавшие нашему знакомству с ними, так тёмен и сходства некоторых племён Америки, в особенности Южной, с монголоидами так очевидны, что едва ли было бы основательно настаивать на выделении туземного населения Америки в особую антропологическую группу.
Устанавливая три (или четыре) основные группы человечества, мы должны выяснить их взаимные или генеалогические отношения. Возможно ли допустить, что одна из них предшествовала другим и остальные развились из неё, представляя лишь её видоизменения? Существует мнение, поддерживаемое нашим знаменитым соотечественником, проф. Мечниковым, что такой первичной расой была монгольская, из которой образовались, с одной стороны, негрская, а с другой, кавказская разновидность. Действительно, постепенное потемнение новорождённых негров и остающееся у них на всю жизнь более светлое окрашивание ладоней и подошв говорят в пользу того, что тёмный цвет негра, был приобретён ими с течением времени, но эти преходящие черты сходства скорее свидетельствуют об общности происхождения, чем о превращении монгола в негра. На самом деле, если такое превращение нельзя отрицать теоретически, то практически его доказать нельзя, и оно остаётся сомнительным, потому что мы не видим в прошлом времени достаточного для такого резкого перехода. Мы знаем, что уже в палеолитическую эпоху в Европе обитало население, значительно различавшиеся в умственном, а, следовательно, по всей вероятности, и в физическом отношении. Указывая на это, Кин справедливо замечает, что эти различия, обнаруживающиеся в таком раннем периоде естественной истории человечества, могут быть объяснены только предположением, что они составляют результат процессов развития, происходивших не постепенно в одной области, а одновременно во многих областях, и что они появились в Европе в виде последовательных волн переселения во время тёплой межледниковой эпохи. При таком предположении оказывается достаточно времени не для превращения негра в монгола или монгола в белого, чего, вероятно, никогда не было, но для превращения [827] полуантропоидных, плейстоценовых предков, обитавших в различных окружающих условиях, в обобщённых негрских, монголо-американских и кавказских предков совершенно независимо друг от друга. Легко понять, что при этом требовались несравненно менее резкие переходы, чем предполагаемые обыкновенно, так как достаточно допустить, что различные плейстоценовые группы, представлявшие уже известные различия между собою, продолжали естественно развиваться в направлении этих различий в разнообразных физических и климатических условиях — тёплого, умеренного или холодного пояса, гористых или низменных местностей, лесистых или открытых пространств, приморских или внутренних областей и т. д. Таким образом, общая эволюция, по-видимому, происходила не в одном или линейном направлении, но последовательными боковыми разветвлениями общего ствола, так же как и человек развился не из какой-либо специализированной антропоидной формы, а от общего антропоидного ствола путём расхождения, предшествовавшего подобным специализированиям. (Keane, «Ethnology», 223—225).
Представляя себе генеалогическое дерево человека, исходящее от весьма сходных между собою плейстоценовых предков, мы должны допустить, что первой ветвью, отделившейся от общего ствола, был, как называет его Кин, «обобщённый негр» или идеальный «Homo Aethiopicus» Линнея, утративший впоследствии свою обобщённость или идеальность, но сохранивший в изменённой форме большее или меньшее число первоначальных физических и умственных признаков, заметных во всех его разветвлениях в Африке, Океании и Австралии. Благодаря сохранению их мы можем ещё отличить взаимное родство многих ветвей, хотя они с течением времени и подвергались смешениям. Так, австралийская ветвь, выказывая близкое сходство с ветвью тодов, позволяет предположить примесь меланохроидной кавказской крови (южноиндийской) и южной негрской в какую-либо отдалённую эпоху, когда существовала общая индоавстралийская область, ныне находящаяся под волнами океана. После негрской от главного ствола человечества могла отделиться монголо-американская ветвь, распадающаяся теперь на два отдела — американских и азиатских монголов. По-видимому, это распадение произошло в очень раннем периоде их истории, так как иначе не могли бы выработаться их особые признаки и такие не вполне определённые типы, как эскимосы, финно-лопари и др. Наконец, между этими главными ветвями, негрской и монгольской, поднимается вверх обобщённый кавказский тип, также уже давно разделившийся на три отпрыска, которые мы называем арийским, семитическим и хамитическим[3].
Все эти обобщённые или идеальные типы или расы могут быть представлены в виде таблиц, в которых для каждого типа или расы соединены характерные признаки, как это делает Кин в своей «Этнологии» (стр. 228) и мн. др. антропологи. Но эти расы и типы, понимаемые в зоологическом смысле, остаются ещё более теоретическими построениями, чем виды и разновидности животных, относительно которых не всегда были согласны между собой даже старинные систематики, защитники неизменяемости видов, допускавшие бо́льшую или меньшую определённость их. Животные, несмотря на незначительные индивидуальные различия, легко, однако, могут быть сгруппированы около известного числа типов, с точно установленными признаками. Среди них мы всегда находим таких, которые близко подходят к «типу» своего вида, и такие «видовые типы» можно отыскать во всех больших зоологических коллекциях. Одним словом, в зоологии мы имеем реальный субстрат для определения видов, те первичные единицы, которые группируются впоследствии в роды, семейства, порядки и пр. Иное представляет собою человек. Он живёт не в рассеянном виде или не стадами и стаями, как различные млекопитающие, а естественными группами, которые называются народами, нациями, племенами, родами и пр. В действительности мы знаем негров, австралийцев, бушменов, арабов, швейцарцев, англичан и т. п., но эти группы, очевидно, не имеют одинакового значения с точки зрения классификации. Устанавливая их подразделения, мы не можем распределить эти группы в известном порядке соподчинения, так как они — вовсе не зоологические виды или разновидности, а группы этнические, соединённые общностью языка, религии, общественных учреждений и пр., и в них могут входить представители различных человеческих разновидностей или рас, или, по выражению Деникера, различные «соматологические единицы». Эти единицы представляют собою «теоретические типы», образуемые известного рода соединениями физических признаков. «Отдельное существование этих единиц, — говорит названный автор, — может быть установлено детальным анализом физических признаков большого числа индивидуумов, взятых наудачу в любой данной «этнической группе». Всё это — обобщения, теоретические понятия, сходные с видами зоологии, но вместо «типов» этих видов мы должны довольствоваться приближениями к ним, так как мы в редком [828] случае встречаем индивидуума, представляющего тип соматологической единицы, к которой он принадлежит. Чаще всего нам приходится иметь дело с субъектами, формы которых видоизменены смешениями и скрещиваниями и у которых, помимо двух или трёх типических черт, мы находим только спутанную смесь признаков, не представляющих ничего характерного. Обыкновенно, чем народы цивилизованнее, тем более смешанными они являются в известных территориальных пределах. Поэтому число «семитологических единиц» тем больше, чем «этнические группы» цивилизованнее, и только у народов вполне первобытных мы можем надеяться встретить совпадение между двумя этими терминами. В действительности же народов, представляющих «соматологические единицы», которые могут быть сравниваемы с зоологическими «видами», почти не существует».
Как мы видели выше, к видам во всяком случае их приравнивать нельзя, но в них нельзя признать и подвидов, разновидностей или рас в зоологическом или зоотехническом смысле. Первые два термина применяются обыкновенно к диким животным, живущим лишь под влиянием естественных условий, а третий термин, вместе с однозначащим словом «порода», прилагается к домашним животным, условия жизни которых создаются человеком для его собственных целей. Как справедливо замечает Деникер, человека нельзя уподоблять ни диким, ни домашним животным. Даже на низшей ступени культуры он обладает членораздельною речью, сделанными им самим орудиями и составляет вместе с подобными себе зачаточные общества. Таким образом, он уже устраняет себя от множества влияний, оказываемых природой на диких животных: он живёт до некоторой степени в искусственной обстановке, созданной им самим. С другой стороны, эти искусственные условия не налагаются на него какой-либо посторонней волей, как это бывает с домашними животными, и поэтому физические изменения его происходят совершенно иным путём.
Термин «раса», в естественноисторическом смысле, как замечает Деникер, может быть применен только к «соматологическим единицам», встречающимся в различных сочетаниях в этнических группах, и применён в смысле более широком, чем в зоологии и в зоотехнике. «Это — итог соматологических признаков, в одном случае замечаемых в реальном соединении индивидуумов, в других случаях рассеянных отдельными частями различных пропорций между несколькими «этническими группами», откуда они могут быть дифференцированы только процессом весьма тонкого анализа». (Deniker, «Races of man», 8; см. также 4—7).
«Различия между расами, — говорит далее тот же автор, — обнаруживаются в соматологических признаках, представляющих равнодействующую постоянной борьбы в индивидууме двух факторов — изменчивости, то есть образования различий, и наследственности, то есть упрочения сходств. Всё это — различия во внешней форме, в анатомическом строении и в физиологических функциях, проявляющихся в индивидуумах. Таким образом, изучение этих признаков имеет основанием человека, рассматриваемого как особь зоологической группы. С другой стороны, различия между этническими группами составляют продукт процессов развития, подлежащих другим законам, небиологическим, которые пока лишь смутно предугадываются. Они обнаруживаются в этнических, лингвистических или социальных признаках. Изучение их основывается на группировке индивидуумов в общества. Рассмотрение обеих этих категорий признаков в их общем виде, или в последовательном описании различных народов, есть в то же время изучение человечества с целью обозначить пределы рас, составляющих этнические группы и отметить взаимные отношения и связь этих групп между собою» (там же, 9).
Выше мы привели классификации рас или соматологических единиц, представляющие попытки зоологического распределения человечества чисто теоретического характера, так как устанавливаемые ими группы существуют в таблицах, а не в природе. Чтобы приблизиться к последней, мы должны расположить в какой-либо системе этнические группы или социологические единицы, существующие в действительности. При этом мы уже не ограничиваемся физическими признаками, а принимаем во внимание и духовные свойства, с какими выступают перед нами эти группы. По-видимому, самым удобным для этой цели умственным признаком мог бы служить язык, обогащающийся и совершенствующийся по мере повышения духовного развития и имеющий, как показывает опыт, весьма существенное свойство не смешиваться с другими языками, чего нельзя сказать о расовых или физических признаках. Но, с другой стороны, наблюдение показывает нам, что языки меняются гораздо скорее и легче, чем физический тип, и в общем выводе приходится сказать, что языки и расы почти не совпадают между собою. Кроме того, и большее или меньшее совершенство или развитие языка не всегда соответствует умственному уровню тех, для кого он является родным. Правда, языкознание приходит теперь к убеждению, что признававшийся прежде порядок развития языков из моносиллабической, как первоначальной, в агглютинативную и затем в флексионную форму не согласуется с действительностью, которая скорее заставляет видеть исходную форму в агглютинативных языках. Это избавляет нас от противоречия, каким являлся прежде простой по своему строению язык китайцев, народа с самой древней самостоятельной культурой. В настоящее время язык [829] их оказывается упростившимся из более сложной агглютинативной формы. Но тем не менее языки одинакового строения свойственны народам, настолько разнообразным, что первые мало пригодны для классификации последних. Так, распределение их по языкам оказалось бы в следующем виде:
| Агглютинативные яз. | Большинство негроидных народов |
| Все монголы, татары и финны | |
| Малайцы и полинезийцы | |
| Некоторые кавказские народы | |
| Полисинтетические: Большинство туземцев Америки | |
| Флексионные: Большинство кавказских народов | |
| Изолирующие: Индокитайские и тибетские народы | |
Как мы видим, три последние группы заключают каждая лишь один отдел человечества, а первая обнимает весьма различные отделы, или, точнее, представителей всех трёх основных рас приведённых выше антропологических классификаций. В прежнее время, когда моносиллабическая форма признавалась вполне самостоятельною, она считалась свойственною по преимуществу монгольской расе, агглютинативная — негрской и флексионная — кавказской, но в настоящее время приходится отказаться от таких лингвистических и антропологических совпадений и признать, что языки, несмотря на свою устойчивость, не могут быть критериями генетической связи различных человеческих групп.
Для систематического распределения этих последних мы не можем руководствоваться и общей культурностью, связанной с образом жизни и господствующим родом занятий. Прежняя градация культурности в виде перехода от охотничьей стадии к скотоводству и затем к земледелию давно уже оставлена, во-первых, потому, что некоторые народы переходили прямо от охоты к земледелию, так как в их стране не было животных, годных к приручению (народы Америки), а другие целые тысячелетия оставались скотоводами вследствие неудобства их страны для земледелия, и во-вторых, потому, что один и тот же народ может быть охотником или рыболовом, скотоводом или земледельцем, смотря по месту его обитания (тунгусы, занимающиеся охотой и рыбной ловлей в высоких широтах, оленеводством несколько южнее и земледелием в бассейне Амура). Нельзя сказать, что земледельцы всегда выше скотоводов по свой культуре: так, исконные земледельцы негры уступают арабам, всегда занимавшимся скотоводством. Кроме деления по образу жизни, делались ещё попытки разделения народов по их культурности в связи с развитием общественности. Самым употребительным в этом случае является разделение на диких, или первобытных, и цивилизованных, или культурных народов, причём к первым причислялись охотники и рыболовы, а также и некоторые скотоводы, а к последним — земледельцы. Уже из сказанного выше мы видим, что это деление не допускает точных, вполне установленных категорий, и поэтому, чтобы иметь сколько-нибудь научное значение, оно должно найти другие признаки, кроме образа жизни. Морган предложил разделить человечество на дикарей, варваров и цивилизованных людей, и отличием вторых от последних он считал обладание письмом, но как отличие вторых от первых он ничего не мог указать, кроме гончарного искусства, которое свойственно многим низшим дикарям и отсутствует у высших (полинезийцев), следовательно, никак не может служить критерием большей или меньшей культурности. На самом деле мы видим в человечестве не качественные, а лишь количественные различия культуры, только различные ступени её: сущность её везде одна и та же — отыскивание наиболее лёгких средств для удовлетворения потребностей и желаний. Указывая это, Деникер соглашается с Гроссе, что производство, являющееся результатом этих стремлений и основою всякого социального развития, находится в зависимости от влияния климата, географического положения и т. п., но вместе с тем он полагает, что характер и развитие самих потребностей и желаний зависит до известной степени от «темперамента» расы, который также должен быть принят во внимание. Чтобы составить правильное понятие о степени цивилизации какого-либо народа, мы должны иметь в виду не только его материальную культуру, но и его душевное состояние или психологию, определить психические средства, находящиеся в его распоряжении. Так, низко стоящие австралийцы и бушмены одарены в художественном отношении, а полинезийцы, не знавшие глиняной посуды и металлов, тем не менее стояли гораздо выше негров, давно освоившихся с гончарными и металлургическими искусствами. Поэтому Деникер предлагает следующую классификацию культурных состояний:
1) Дикие народы, прогрессирующие чрезвычайно медленно, не знающие письменности, обладающие иногда так называемым образным или пиктографическим способом выражения мыслей, живущие небольшими группами в несколько сот или тысяч человек. Они делятся на две категории: охотников (в том числе и рыболовов, и собирателей плодов и кореньев), каковы, например, бушмены, австралийцы и огнеземельцы, и земледельцев, каковы североамериканские индейцы, меланезийцы и большинство негров.
2) Полуцивилизованные народы, прогрессирующие заметно, но медленно, образующие общества или государства с преобладанием консервативного характера, с более или менее твёрдой властью, в несколько тысяч или миллионов лиц, обладающие идеографическим или фонетическим письмом, но весьма зачаточной литературой. Они [830] делятся также на две категории — земледельцев, каковы китайцы, сиамцы, абиссинцы, малайцы, древние египтяне и перуанцы, и кочевников, каковы монголы и арабы.
3) Цивилизованные народы, быстро прогрессирующие, отличающиеся преобладанием инициативы и нововведений, образующие многомиллионные государства и обладающие фонетическим письмом и развитой литературой. Их экономическое состояние характеризуется промышленностью и мировой торговлей. К ним принадлежит большинство народов Европы и Северной Америки («Races of man», 124—127).
Хотя это деление представляется более разработанным, чем деление Моргана, но нетрудно видеть, что и оно может повести к разногласиям относительно отнесения некоторых народов к той или другой категории, не говоря уже о том, что большинство народов не развиваются самостоятельно в культурном отношении, а усваивают чужие культуры, так же как и чужие языки. Поэтому этнология, не отказываясь от помощи лингвистики и социологии, должна принимать во внимание и географическое сродство, так как социологические различия часто являются лишь продуктом различий окружающей среды. На основании соединённых лингвистических, социологических и географических данных, Деникер устанавливает следующую этническую группировку человечества, разделяя каждую часть света на большие лингвистические или географические области, обнимающие несколько населений или групп населений:
I. Европа с двумя лингвистическими группами — арийской и неарийской, и географической, кавказской группой.
II. Азия с шестью большими географическими областями — Северной Азией с тремя группами населения, енисейцами, палеоазиатами и тунгусами, Центральной Азией также с тремя группами, тюркской, монгольской и тибетской, Восточной Азией с тремя «нациями», японской, корейской и китайской, Индокитаем, с пятью этническими делениями, коренными обитателями (негритосами и пр.), камбоджийцами, бирманцами, аннамитами и народами Таи, Индией, с четырьмя лингвистическими подразделениями, дравидами, колами, индо-арийцами и народами с неклассифицированными языками (веддасами, сингалезами и пр.) и Передней Азией с двумя большими лингвистическими группами, иранской и семитической.
III. Африка с тремя большими отделами — лингвистическим на севере, семито-хамитами и двумя этническими или даже соматологическими — неграми и бушменами-готтентотами.
IV. Океания с четырьмя резко определёнными этническими областями — малайской, австралийской, меланезийской и полинезийской.
V. Америка с тремя этнографическими группами в Северной Америке — эскимосами, североамериканскими и мексиканскими и среднеамериканскими индейцами, и четырьмя географическими группами в Южной Америке — индийской, амазонской, восточнобразильской и патагонской с огнеземельцами. К этим группам должны быть присоединены ввезённые негры и потомки переселившихся англичан на севере и испанцев и португальцев на юге.
Примечания
- ↑ Подробную историю антропологических классификаций читатель может найти на русском языке в «Антропологии» Топинара (пер. Мечникова) и I томе «Антропологии» проф. Петри.
- ↑ См. Ранке, «Человек», т. II, а также Keane, «Ethnology», 142—143, 149—155.
- ↑ Кин разделяет кавказскую ветвь на три отрасли — индо-океанийскую, к которой он причисляет полинезийцев (?), ксантохроидную, обнимающую всех белокурых европейцев, и меланохроидную, к которой он, кроме семитов с иранцами и кавказцами и хамитов, относит тодов, айнов и веддасов. Как мы видим, он совершенна устраняет термин «арийская ветвь», находя его чисто филологическим, не могущим иметь места в этнологии.