9. Негры верхних и средних нильских стран
| Если негр мог прожить тысячелетия на пороге высокой культуры хамитов, не приобретя от неё стимула к прогрессу, то различие всех жизненных основ должно было быть громадным. |
| * * * |
Большинство притоков Нила в его верхнем течении — широкие и мелкие потоки с медленным движением. Они на больших протяжениях запруживаются растительностью папирусов и других водяных растений. Область, по которой они протекают, — сплошная болотная страна: «Отвратительные испарения над водою, одуряющий запах тропических болотных растений, москиты, которые тысячами летают вокруг головы, трудность сохранять равновесие при неровностях почвы, многочисленные препятствия на пути, ползучие растения, повалившиеся стволы, глубокие впадины от слоновых ног в почве» — всё это делает описываемые болотные пространства труднопроходимыми. Они по большей части необитаемы и самое большее служат поприщем для пограничных войн между ваньорами и живущими к северу от них нильскими племенами. Для многих стран сухое время года — единственное, когда можно сообщаться по сухому пути. Проникнуть от страны бонгов через реки и болота в страны, обитаемые наиболее южными баггарами, возможно только в совершенно сухое время. Там, где местность повышается, является на обширных пространствах недостаток определённого склона, порождая целые сети рек, составляющих не меньшее препятствие для сообщений. Это в особенности можно сказать про области Бахр-эль-Газаля. При этом, однако, обилие воды, за исключением рек, в сухое время скорее слишком мало, чем слишком велико. Пересечение рек и образование болот достигает высшего развития в озере, но лабиринты протоков которого и растительные заграждения с давних времён препятствовали проникновению в область озёр. С ленивым течением, поросшая камышом и травами впадает здесь река Газелей; с востока течёт Собат, с юга — уже мощный Бахр-эль-Джебель. Затруднения для судоходства выражаются тем, что здесь не выработалось настоящего судоходного народа, как на главных и второстепенных притоках Конго. Здешние жители — настоящие обитатели болот, приспособившиеся к мокрой стихии. Поэтому и места густого заселения на Ниле и его притоках более ограничены, что было и в те времена, когда египтяне и нубийцы ещё не вмешивались в жизнь этих народов, нарушая и разрушая её.
Отношение этих народов к реке, около которой они живут настолько своеобразно, насколько оба берега заселены крупными группами. Этнографические различия сосредотачиваются, однако, по обеим сторонам, соответственно положению большой группы галласов и семитов на одной [268] и среднеафриканских негров, центр тяжести которых лежит по ту сторону водораздела Нила, в бассейне Конго, на другой стороне. Восточная сторона, впрочем, берёт решительный перевес над западной, в которой далеко в области Бахр-эль-Газаля можно видеть кочующих пастухов с теми же стадами и нравами, как и на востоке; точно также биогеографическая граница между лесом и степью, в сущности, обуславливаемая климатом, тянется дальше на юг, чем на запад. Характерная для страны Нила пальма дум (Hyphaene thebaica) перестаёт расти на западном берегу на 5° 20′ с. ш., между тем, как на востоке она образует рощи ещё в Латтуке; животные открытой страны — слоны, жирафы, зебры, страусы и др. сопровождают долину Нила на востоке до озёр, а на западе по большей части не заходят к югу далее 4° с. ш. Степи и их народы охватывают, таким образом, страну Нила на востоке и на юго-востоке.
Цепь настоящих негрских народов тянется между более светлыми народами Абиссинии и светлыми сандехами и мангбаттами в Нильской долине вниз до того места, где Голубой Нил смешивает свои воды с мутными волнами Белого. Окрестные обитатели больших озёр поддерживают связь этих нильских негров с семейством банту, а негры Нуба из Кордофана и форы, живущие в горных местностях Южного Дарфура, — с суданскими неграми. Большинство принадлежит к характерным пастушеским племенам и сходно с восточно- и южноафриканскими пастушескими народами (см. стр. 95) не только породами скота, но и способами ухода за ним и обычаями. Столь же близко стоят земледельческие племена к земледельцам внутренней Африки.
В одном из прежних отделов, в пятом, мы проследили родичей галласов и масаев до этих областей; к ним принадлежат более крупные народности верхнего Нила, хотя и чистые негры, но связанные образом жизни (а с масаями и языком) и постепенными переходами с хамитами крайнего востока Африки. И физические, и этнографические признаки указывают с одинаковой определённостью на пастушеские народы, живущие к востоку и к югу, глубоко врезающиеся своими колониями. Здесь на негроидную основу посажены хамитические отводки. В скотоводстве, вооружении, постройке хижин (хижины северных и южных групп существенно сходны) обнаруживается сходство, достигая [269] высшей точки у южных шиллуков, или шулиев, которые географически всего теснее соприкасаются с представителями светлых латтуков и ваньоров. Менее заметны влияния соприкосновения с западными соседями, в области которых точно также распределены в виде колоний большие и малые группы наших племён, как, например, барии в стране макараков или шиллуки в области Бахр-эль-Газаль. Незначительные физические различия не вызывают здесь таких резко выраженных переходов. В одежде к западу берёт перевес прикрытие листьями; мех и кожа заменяются материей из коры; здесь выступают вперёд лук и стрелы, а кожаные щиты отходят назад. Наиболее типичный переходный народ представляют собою бонги. В физическом отношении эти народы занимают место между настоящими неграми и их более светлыми и более изящно сложёнными соседями на востоке и на севере. Отчасти они произошли непосредственно от тех и других, а отчасти в них замечается некоторая примесь их крови. Это может быть объяснено только тем, что в шиллуках видели лишь самых безобразных и тёмных, обезьяноподобных негров, и затем высоких, стройных людей светлого цвета, с красивым профилем. Швейнфурт высказал о них более благоприятное суждение, и Фелькин нашёл шиллукского начальника Кайкума «необычайно одарённым в физическом и умственном отношении» (ср. выше, стр. 7). Эстетическое чувство шулиев, которое выражается и в выборе мест для постройки деревень, в особенности восхваляет Эмин паша. Динки, правда, поразительно длинны и тощи, так что их сравнивали с водяными птицами их болотистой родины, но они по преимуществу темнокожи, подобно бариям, у которых Юнкер отмечает как их особенность сероватый оттенок кожи; динки тем не менее довольно крепкого сложения. Шулии и мадии не только рослы и сильны, но и светлее бариев и динков.
О положении и границах более крупных этнических областей на верхнем Ниле достаточно сказать вкратце следующее. Самый северный негрский народ здесь шиллуки (см. рис. на этой и 270 стр.); они образуют обширное семейство вместе с лурами и шулиями, живущими — первые на западном, а вторые на восточном берегу Нила — к югу от них. Эмин паша первый обратил внимание на сходство народных имён Луох и Шиллук. Точно так же в виде посредствующих членов между самыми северными и самыми южными представителями шиллуков стоят беланды и джуры. Шулии проникают на восток, в область Ланго, или Кич, а на юге для них служит границею Нил, вытекающий из Виктории; выше их проникают лишь небольшие группы, которые в Уньоро называются шефалусами. Границею луров служат на востоке озеро Альберта и Бахр-эль-Джебель, на западном берегу которого они живут до 3° 10′ с. ш. С западной стороны они почти совершенно замкнуты мадиями. [270]
Итак, мы различаем три более крупные области шиллуков. В северной, более обширной, живут до реки Газелей настоящие шиллуки, которые до сих пор носят это имя. Спускаясь с севера по Нилу, мы встречаем их места обитания и можем проследить их в виде рассеянной этнической группы, которая, помимо восточной отрасли в области Собата, где она живёт на расстоянии одного дня пути от устья, занимает западный берег Белого Нила и некоторые из его притоков, между (приблизительно) 12° и 6° с. ш. Некогда они проникали в область Хартума, но со времени основания этого средоточия средней области Нила они отодвигались всё дальше и дальше. Когда Швейнфурт в 1869 г. ехал вверх по Бахр-эль-Абиаду, они встречались не выше 12° 30′ с. ш. в своих тамариндовых челноках. На севере их места обитания лежат не так далеко. У настоящих шиллуков, по мнению Брён-Ролле, можно найти сказание, что они некогда жили на Собате (около 5° с. ш.), что их оттуда вытеснили галласы и что они двигались вниз по Нилу. Они появились там под именем людей из Джолла, то есть с реки Собат, и оттеснили динков. В этом предании, в котором нет ничего невероятного, заключается более простое объяснение распространения шиллукского языка до экватора, чем в гипотезе большего переселения их к югу, предложенной Эмином пашой. Шиллуки стояли тогда почти вне закона: «Во-первых, они язычники, во-вторых, они вымещают сделанное им зло нападениями с лодок и, в третьих (что самое главное), их многочисленные стада рогатого скота, представляют чрезвычайно желательную добычу».
С северными шиллуками всего более сходны джуры и дембы (дембо), живущие на Бахр-эль-Газале и Тондье, врезающиеся в народ динков, и более южные беланды, отделяемые от джуров всею [271] страною бонгов и почти граничащие с сандехами. Многое говорит за допущение того, что мы здесь видим перед собою сравнительно новых переселенцев; мы видим переселения, вызываемые распространением скотоводства, всё ещё происходящие на наших глазах. И эти народы некогда были воинственными и так же, по крайней мере на севере, теснили своих соседей благодаря своей более крепкой государственной организации.
Со своей стороны, они были раньше всего оттеснены вторжением египтян и нубийцев и доведены до края гибели. Самые северные из рассеянных представителей шиллуков, джуры, сходны с ними во всех отношениях. Они более всего удержали многосторонность шиллуков в способах приобретения средств к поддержанию жизни; они усердно занимаются охотой, рыбной ловлей, и там, где обстоятельства благоприятствуют, их жёны прилежно обрабатывают почву; большую цену они придают и скоту. Полный курятник и собака необходимы для домашнего удобства семьи джуров.
Шулии (ваньоры называют их ганиями; см. рис. сбоку), — на лингвистическое сходство которых с шиллуками внимание Эмина паши впервые обращено было туземцами, — географически как к югу, так и к востоку, всего глубже примыкают к своим хамитическим соседям; часть их, шефалусы, живёт в одной стране с ваньорами, и шулийские начальники высказывают притязание на происхождение от тех же вавитов, от которых ведут свой род правители вагумов (см. стр. 190).
Места обитания динков имеют почти такое же протяжение, как и шиллуков, простираясь по правому берегу Белого Нила до его устья и по правому берегу реки Газелей. Быть может, и дьенгехи среднего Собата представляют собою отделившийся народец динков; с динками [272] весьма сходны и амамы на Голубом Ниле, «патагонцы Восточной Африки» (Матеуччи). Динки также подверглись вытеснению со стороны нубийцев, но, будучи таким же исключительно пастушеским народом, они уступают им в воинственности. Хотя область их столь обширна, что существование их обеспечено надолго в пёстрых народных волнах Африки и хотя в отношении расы, образа жизни и нравов нельзя сомневаться в их национальном единстве, им всё-таки недостаёт политической связи. Многочисленные племена их часто воюют между собою. Поэтому и судьба их весьма различна: северные динки некогда были необычайно богаты скотом, а среди южных, напротив, встречаются бедствующие обитатели болот. Полная обнажённость всего чаще встречается у племён этого
народа и у бариев (см. рис. выше). В постройке хижин и обработке железа они стоят ниже своих соседей, вследствие чего искусных в последнем ремесле джуров они долго держали в некотором подчинении. Главные племена их — настоящие динки, на нижнем Белом Ниле, бохры и кичи — выше реки Газелей, рехки — в области её устья, и агары — на Роле. Альваджи (алюади Швейнфурта), вооружённые луком и стрелами, — обитатели лесов, образующие среди динков-скотоводов Бахр-эль-Газаля нечто вроде острова в густом лесном оазисе плоской, почти безлесной страны. Все они лингвистически близко связаны между собою, между тем как нуэры и ато́ты говорят на особом диалекте. Нуэры живут на верхнем Ниле, между Бахр-эль-Газалем и Собатом, но не достигают до Собата, так как из своих прежних мест обитания они были изгнаны динками. Это — воинственный пастушеский народ, во многих отношениях сходный с шиллуками и динками. У них уже является прободение губ.
Мадии[1] живут к северу и к западу от южных шиллуков или,
[273]
говоря вообще, к западу от Ладо́. По преданию они пришли с северо-запада; они принадлежат к тем племенам, которые своим выступлением на Нил отделили северных шиллуков от южных. Остатки шулиев, удержавшиеся в менее доступных областях, как, например, в горах Лабила, свидетельствуют о таком же разрыве народов: так, существуют шулии, которые считаются мадиями, как, например, «мадии из Дуфилеха», и в нравах тех и других во многом существует большое сходство. Лингвистические родственные черты указывают, впрочем, скорее на запад. Эмин паша предложил, поэтому, мадиев Бахр-эль-Джебеля, вместе с принадлежащими к ним лубариями, каллика́сами, логгами (логго), брерами (на Кибали), абукайями и джодьжриями, противопоставить как западную народную группу северной группе динков. Эти племена принадлежат к более светлым (светло-шоколадно-бурого цвета) и более рослым племенам (см. рис., стр. 281) с более благородными чертами лица. К ним же, по-видимому, принадлежат и митты (митту, кедеру́), хотя диалектически и отличаются от них. Морусы (мору́) этнографически, но не лингвистически, сходны с миттами.
Барии, живущие по обеим сторонам верхнего Нила, от 6° до 2° с. ш., сильный, темнокожий, рослый народ (см. табл. «Воин и женщина бариев» выше), из которых набирается большая часть египетской армии, исключительные, страстные скотоводы, ограничиваются с севера динками, с юга и запада (морусами) мадиями, а с востока — галласами. Как говорят, они уже несколько поколений тому назад переселились из южных мест обитания, вытесненные оттуда войной и перенаселением, на Луфири и из своей нынешней области выгнали своих предшественников, бериев. Рассказывают, что по умственному развитию они превосходят соседние народы, но миссия в Гондокоро не нашла возможным проложить среди них путь к христианству и имела случай ознакомиться с диким настроением этого народа, который в 1859 г. умертвил своего правителя и вызывателя дождя Нигилу за то, что он не мог избавить их от голода. Западную ветвь бариев составляют янбарии (ньямбары), которые не стригут волос и не смазывают тела. Подобно тому, как мы находим небольшие колонии бариев рассеянными в стране макараков, далее к западу и к югу распространены другие, несколько отличающиеся от описанных выше группы того же племени: фадьелусы, какуаки, лиггии и мандарии. В область их проникли племена сандехов с юго-запада, которые эти народы оттеснили к востоку или разрознили, изолировали или покорили своей власти. Лиггии и ньямбары (ньямбара) образуют южную, мандарии — северную группу, а какуаки и фадьелусы оттеснены к востоку, в горы. Весьма небольшую группу или, лучше сказать, далеко отброшенный обломок племени бариев составляют живущие около Римо маршии (маршиа), искусные в железных работах. Эмин паша полагает, что отличительною чертою всех племён бариев является крышеобразный череп и вдавленные височные кости; во всяком случае, в языке их существуют лишь диалектические различия, а нравы и обычаи живущих далее к западу потерпели изменения благодаря влиянию сандехов. [274]
К бариям примыкают на востоке близкородственные им в лингвистическом отношении латтуки (латтука), которые, вероятно, в то же время родственны и масаям, так как, подобно им, вооружены копьями и кожаными щитами; впрочем, возделыванием дурры и приёмами скотоводства они тесно соприкасаются с нильскими пастухами. Искусство ковки железа и у них можно назвать местным. Предполагавшееся прежде Эмином пашой сходство их с галласами могло быть доказано лишь во внешних предметах, например, в одежде, в которой, однако, многое напоминает соседних ландов (ландо), в особенности применение шкур и своеобразные головные покровы.
Уродование собственного тела, самое первобытное украшение, производится у нильских негров в большом масштабе. Барии, у которых
мало украшений из бус, татуируются, так же как тщеславные шулии и мадии, часто весьма красивыми узорами. Болезненная операция север-шается в возрасте физической возмужалости. Лучеобразные рубцы на лбу служат племенными знаками динков и нуэров. Шиллуки и джуры вовсе не татуируются; лишь некоторые пограничные жители воспроизводят на своих лицах рубцы динков. У морусов можно видеть характерную пунктирную татуировку лба и висков, а ньямбары татуируют узор, напоминающий бородку пера, на висках. Эмин паша описывает у шулиев раскрашивание лица пурпурно-красной и пепельно-серой краской. Выбивание некоторых передних зубов, по большей части двух средних в нижней челюсти, к которым нередко присоединяются и четыре верхних, встречается у всех нильских негров. Признаком, отличающим западные племена от других, служит обычай носить в губах кусочек полированного кварца длиною от 8 до 10 см. Шулии носят его в нижней губе, и при разговоре он раскачивается во все стороны, отчего их речь, которая и без того страдает от выбивания нижних резцов, становится совершенно невнятной. Хейглин оправдывает этим отсутствие словаря дорского языка в
[275]
своих научных исследованиях. Палочки в форме пастельных карандашей, тупой конец которых окружён маленьким железным кольцом (см. рис., т. I, стр. 100, фиг. 1 и 2), какие носят джуры и янбарии в обеих губах, а нуэры — в верхней губе, делаются из прозрачного кварца. У мадиев женщины носят в верхней губе деревянный кружочек или медный обручик с несколькими бусами, а морусы укрепляют не только, как шулии, в нижней губе, но и в верхней, камешек, который при разговоре ударяется о зубы (см. рис., стр. 274). Скотоводы джиббы в неисследованных ещё странах к югу от Собата, как рассказывают, вставляют в нижнюю губу кружочек из слоновой кости. Мужчины у бариев часто носят цветы в виде украшения или на поясе, или в серьгах, а также в виде гирлянд на шее. Смазывание жиром и окрашивание тела встречается у всех нильских негров.
Основной формой других украшений является кольцо на руках, ногах и шее. Отличительным признаком от других негров служат предпочтение, отдаваемое железу, и разнообразные изменения основного типа. Между тем как у бариев мы видим шейные кольца (см. табл. «Воин и женщина бариев»), обыкновенно простые железные обручи, расщеплённые или разделённые на отдельные круги, у мадиев замечаются головные обручи с круглым удлиннением на лбу. У шулиев находятся в употреблении тяжёлые железные кольца на руках и на ногах, препятствующие ходьбе. У мадиев ручные кольца развились в опасное ударное оружие, усаженное шипами в 5—7 см. И джуры носят красивое кольцо на руке, разделяющееся на два острых, вилообразных острия, так что его одновременно можно употреблять и в виде оружия (см. рис., т. I, стр. 100, фиг. 4); у иренгов острые ручные кольца из кругообразно согнутой железной пластинки имеют наружное лезвие, которое в мирное время прикрывается предохранительной полоской из кожи, а на войне, при удалении последней, представляет опасное ударное оружие (см. рис., т. I, стр. 101); у бариев мог носить его только тот, кто умертвил человека или слона без чужой помощи. В прежние времена кольца из слоновой кости имели огромное распространение. Но это скоро изменилось: кольца из слоновой кости, бывшие в употреблении у джуров при Хейглине, Юнкер встретил впервые на Убанги. Кожаные кольца на верхней части руки и амулеты также встречаются здесь. Часто попадающиеся на западе серьги здесь можно видеть редко. Кабаньи зубы, которые мадии носят на шее, так же как и ожерелья из собачьих, овечьих и человеческих зубов, считаются амулетами (см. фиг. 2 и 3 на табл. [276] «Утварь и украшения нильских негров»). У шулиев, соперничающих с мадиями по обилию украшений, мужчины и женщины носят на теле на длинных шнурках кружки, вырезанные из раковин улиток, которые, как и у бариев, употребляются в виде монет, а также шнурки из железных бус, на которые навешиваются в большом числе двойные кружочки и двойные спирали небольшого размера, украшенные точками и чёрточками (см. фиг. 1, на только что названной табл.).
Красная и жёлтая медь до распространения торговли в этих областях играли известную роль лишь в западных странах. Хейглин находил раньше у джуров ручные кольца почти в дюйм толщиною из латуни или бледно-жёлтой меди, которые изготовлялись у хомп-баггаров. Но уже двадцать пять лет тому назад медные спирали из Занзибара проникли к лириям и бариям и сделались любимым украшением.
Для украшения головы также употребляется железо, причём одним из способов этого применения является превращение волос головы в твёрдую массу, легко принимающую всякие формы, а другим — надевание железного кольца с целью украшения. Развитие особых, весьма искусно выделанных головных уборов идёт рука об руку с указанными выше способами. Так, мужчины лангов в области верхнего Нила носят искусственный головной убор из раковин и бус, который иногда поднимается на 0,5 метра над головой, или тонкую круглую железную пластинку по обеим сторонам головы — обычай, встречающийся гораздо севернее, на Бахр-эль-Газале. Женщины лангов заботятся о головном уборе своих мужей и часто употребляют несколько лет на один такой убор, который, впрочем, своим удивительным видом вполне вознаграждает их труды (см. рис. выше). У латтуков он низко спускается на спину. Причёски шиллуков, джуров и нуэров превращаются по тому же способу, как у кафров, с помощью глины, коровьего назёма и камеди в пластическую массу. Только женщины обыкновенно носят волосы в виде короткой шерсти. Барии и отчасти мадии из всех нильских негров имеют самые соразмерные головные уборы, так как они гладко выстригают волосы, за исключением одного пучка. Начальники носят тонкую железную пластинку на лбу, а [277] другие мужчины пропускают пучок волос через пробуравленную железную пластинку. Многие, в особенности шиллуки, уничтожают волосы на всём теле, за исключением головы.
Среди бесконечно разнообразных по форме прикрытий головы у этих народов мы назовём также прикрытие западных лангов, всего ближе примыкающее к природе, так как оно, в сущности, не что иное, как парик, являющийся интересной антропологической иллюстрацией или карикатурой (см. фиг. 5, табл. «Утварь и украшения нильских негров»), так как посредством плотно приставленных друг к другу пуговок из пальмового луба он воспроизводит негрские волосы, похожие на «перечные зёрна». Головное прикрытие бариев, присланное Эмином пашой в Венский этнографический музей, представляет сплетённую из тростника шапочку с двумя зубцами, насаженными в виде рогов (см. фиг. 4 только что указанной табл.), с подкладкой из человеческих волос. Другие головные прикрытия шулиев и лангов состоят из крепкого плетения, из скрученных волокон луба, плотно усаженных концентрическими рядами каури; к ним приделывается плетёный тупой отросток, имеющий форму плоской конусообразной шапки или шлема, охватывающего голову и свешивающегося на затылок (см. рис., т. I, стр. 100, фиг. 7). У латтуков и родственных им племён в виде головных прикрытий употребляются тяжёлые шлемы из толстого плетения с загнутыми краями и с гребнем, напоминающим греческие формы. В эти гребни вставляется обыкновенно несколько железных колец, а каури образуют огибающий их венец и насаживаются на передней части, так же как и полоски из листовой меди (см. фиг. 7, табл. назв. выше). Здесь встречаются также плотно сплетённые из соломы шляпы с камышовой подкладкой, имеющие вид снимков с маленьких сомалийских или занзибарских щитов из кожи носорога (см. фиг. 8, той же табл.). [278]
Женщины и у этих народов вообще менее одеты, чем мужчины, а у лоангов ходят почти совсем обнажёнными. То же самое соообщают, впрочем, о мужчинах шиллуков, джуров, нуэров и бариев. Главным материалом для одежды служат шкуры и кожи. Прикрытие спереди шкурами является у северных племён случайным, а у некоторых южных общераспространённым. Но ни большие меховые одежды вагумов, ни тонкие ткани из коры вагандов или сандехов не распространились до этих народов. Сообразно с этим, у них нет и ремёсел, имеющих целью изготовление одежды. Лишь возвышающаяся надо всем железная промышленность в обширном виде удовлетворяет и этой потребности. Усаженные железом кожаные передники часто попадаются в области верхнего Нила. Тот же передник встречается в сравнительно простых формах у боров в виде вырезанной зубцами и усаженной нитками железных бус сырой козьей шкуры. У бариев он принимает более усовершенствованный вид — пояса из гладкой или тиснёной кожи, увешанного продолговатыми железными пластинками плотными рядами или тонкими железными цепочками (см. табл. «Воин и женщина бариев» и «Утварь и пр. нильских негров»). У восточных мадиев передник принимает форму фрака, а у мадиев на верхнем Уэлле пояс суживается, усаживается плоскими железными колокольчиками или превращается в «простой поясной шнурок» из железных бус (см. рис., стр. 281). Другое превращение представляет узкий кожаный ремень морусов, на котором в отверстиях навешаны рядами многочисленные железные кольца с висящими на них погремушками. Хвост женщин шулиев из бумажных ниток напоминает бонгов. Амамы на Голубом Ниле носят два толстых травяных жгута, свешивающихся с кожаного пояса спереди и сзади, обёртывают лодыжки крепкими усиками дикой виноградной лозы, а в дождь прикрываются большим тростниковым плащом с воротником из более тонкой травы. [279] Под влиянием нубийцев, и ещё более египтян, нильские негры подвинулись вперёд в прикрытии своего тела: они даже делают себе платья египетского покроя. И здесь мы видим целый ряд культурных заимствований: сперва украшения и вкусовые вещества, затем оружие и, наконец, одежду. Вообще разнообразие оружия этих народов гораздо меньше, чем у более западных, живущих на той же широте, у которых бонги выменивают разукрашенные ножи, метательные ножи и клинки копий. На войне и на охоте надевают железные украшения и расписывают себе лицо.
Оружие шиллуков и динков, в сущности, одно и то же — палка длиною в 1 метр, нечто среднее между палицей и палкой для парирования, сопровождает их всегда, вследствие чего они имеют такой вид, как будто несут громадный гвоздь (см. рис., стр. 270); кроме того, у них есть высокие, насаженные длинными железными наконечниками ко́пья, превосходно выкованные так же, как у шулиев. Нубийский обычай никогда не выходить из дому без двух копий в руках — встречается у лангов и латтуков. Оружие шулиев (см. рис., стр. 271) уступает качественно оружию группы шиллуков-динков (см. рис., стр. 270), и к западу становится более малочисленным. Копья шиллуков с рогом антилопы в виде наконечника (см. рис., стр. 280, фиг. 1), представляют интересный остаток более древнего вооружения; деревянное копьё восточных шулиев (см. фиг. 2 того же рис.) с притуплённым концом и привешенными кольцами не имеет значения военного оружия.
Луки (см. рис., стр. 277 и 278) напоминают восточноафриканские, у народов верхнего Нила, в областях водораздела Нила и Конго, а также озёр Виктории и Альберта, отчасти применением сухожилий животных, одинаковостью концов и обёртыванием различными шкурами; если они по большей части выше и шире, а также несколько площе, то концы их почти всегда несколько выгнуты кверху. Более близкие сношения с западом, с верхним Конго, замечаются у западных нильских негров. Самую замкнутую группу образуют на экваториальном Ниле и на озере Альберта большие плоские изогнутые луки по [280] большей части, с плоско-овальным или веретенообразным разрезом, которые без зарубки или других приспособлений снабжены в качестве тетивы крепкой бечёвкой из животных волокон и лишь в виде исключения — из луба, и которые обёрнуты характерным образом кожею ящерицы и железными полосками. Кожа Varanus и змеиная, натянутая в сыром состоянии на дерево, держится необычайно крепко, как железный обруч (Юнкер); она способствует даже скреплению ружейных лож. Дерево в большинстве случаев бывает из бамбука (anyssinica?). Некоторые луки бариев, имеющие высоту до двух метров, снабжены сплетёнными из кожи кольцами для подвешивания и более удобного скрепления на третьей части длины. Эти кольца плетутся посредством скручивания. Обделка железом такого лука довольно значительна. На одном из них, находящемся в Берлинском музее, по всей длине чередуются железо и кожа ящерицы, а концы обёрнуты одним железом на протяжении 15 см.
От этих луков, принадлежащих к самым крупным формам Африки, мы переходим к весьма мелким формам, если направляемся к западу. Одновременно появляются тетивы из ротанга и более сильное сгибание, то есть укорочение стягиванием тетивою. Сообщения португальцев прежних времён позволяют предположить, что народы с луками, обмотанными змеиной кожей (к ним принадлежат также часто упоминаемые анцики нижнего Конго), сперва жили далее к западу. В настоящее время к западу от только что названных мы находим родственные с ними, но обмотанные шкурами формы верхнего Конго. Уже у ваньоров, мондусов и мадиев встречаются более короткие формы. По рисунку Бухты (стр. 277) можно заключить, что у мадиев встречаются ещё более короткие и более согнутые луки. Луки макараков (100—120 см) также коротки и выгнуты просто из узловатого дерева, причём верхушка их плоска, а концы согнуты довольно сильно, или они ровнее и глаже с тетивою, оттянутою к одной стороне, и обмотаны на большей части дерева. Оперение стрел вообще неизвестно у племён верхнего Нила, между тем как у восточных и западных африканцев мы находим на стрелах перья, а у лесных народов — просто вставленные листья растений или куски кожи.
К этой группе принадлежат далее луки бонгов, сандехов и бакумов, оттеснённых вагенами от Стэнли Пуля: короткие, сильно изогнутые, круглые, гладкие палки, тупые концы которых имеют зарубки для ротанговой тетивы. Луки «ньям-ньям» Хейглин описывает имеющими не более 2—2,5 футов длины, сделанными из ротанга, с тетивой из куска ротанговой коры. Колчан состоит обыкновенно из кожи животного без шва и содержит множество, часто более ста, маленьких стрел с отравленными железными наконечниками. Хотя вообще луки с ротанговыми тетивами не хуже, чем с животными тетивами, но в этой области, где копьё преобладает и лук отступает на второй план, мы видим этот последний в менее развитых формах. Широкие ротанговые тетивы, по-видимому, вообще укорачивают лук. Сюда же относятся и превосходные луки джуров (см., рис., стр. 278) отличающиеся значительной длиной, тщательной работой и хорошо [281] подобранными украшениями. Палка на обоих концах обвита полосками кожи ящерицы; конец лука входит в кожу ноги этого животного. Сходные по форме, величине и тетиве, но по большей части ничем не обёрнутые, находим мы луки кичей, ямбариев и луров.
Щиты племён верхнего Нила принадлежат к зулусской форме, то есть вырезаются также из кожи в виде овала или прямоугольника и сдерживаются палкой, продетой сквозь поперечный разрез (см. рис., стр. 279, фиг. 1). И щит для парирования имеет у турканасов такую же форму (см. рис., стр. 279, фиг. 2), а у других он суживается почти до толщины палки, как, например, у мондусов.
Охота производится с помощью остроумных западней (см. рис., стр. 255) и луков-самострелов, охота с загонщиками — посредством больших сетей, а охота на бегемотов — с особенно крепких лодок. Фелькин видел охотничью лодку из согнутого древесного ствола. Когда шиллуки обладали ещё силой, они в качестве торговцев и пиратов плавали по Нилу в больших лодках, вмещавших от 40 до 50 человек. Но вообще судостроение и судоходство на верхнем Ниле мало развито. Для рыбной ловли у шулиев имеются гарпуны. Многие племена пренебрегают рыбной пищей. Плоты из удерживающихся на воде ветвей амбача (см. рис., стр. 64), которые так легки, что один человек может поднять три таких плота, между тем как каждый плот может поднять трёх человек, употребляются по преимуществу рыбаками.
В постройке хижин господствует до самых мангбаттов конусовидный стиль, не достигающий высоты, какую мы видим у вагандов. Уже у лангов хижины меньше и грязнее, чем у ваньоров. Естественно, вместе с политическими формами приходят в [282] упадок и дворцовые постройки. Напротив, у мадиев плетёные хижины заменили травяные. Плетёные стены высотою от 1 до 2 метров с колоколообразной крышей характерны для хижин мадиев, бариев и шулиев. Хижины шиллуков, благодаря выступающей соломенной крыше, имеют форму гриба; хижины динков массивнее и обладают пристройкой у входа. У джуров кровля вытянута длинным шпицем, который у мадиев увенчивается страусовым яйцом; у хижины бонгов на этом острие находится пучок соломы, а шулии, обладающие чувством изящного, унизывают заборы своих деревень тыквами и цветами кавалерской звезды. От бариев, дворы и деревни которых содержатся очень чисто, переходя к востоку к шулиям, лириям и лангам, мы встречаем всё меньшую и меньшую опрятность. Плетёные житницы, опоражниваемые сверху, обложенные глиной и коровьим назёмом, стоят на глиняных подставках или сваях для предохранения от крыс. У мадиев нижнюю часть занимает кухня; они воздвигают большие косые сооружения, где развешивается для просушки кунжут, и почти у каждой семьи есть хижина для гостей. Здесь, как и у шулиев, можно найти почти в каждой деревне особые хижины для мальчиков и другие для девочек, а также и общие — для питья пива. На деревенской площади можно видеть хижины, куда сходятся поболтать, сторожевые вышки и ручные жернова, вмазанные в глину. На свободной площади среди деревни у бариев стоит просторная хижина, где живут молодые брачные пары, пока не приблизится рождение первого ребёнка, — лишь тогда эта чета получает особую хижину. Кроме рогов, защищающих от колдовства, на изгороди и на воротах, можно найти в середине деревни содержимую в большом почёте площадь, где стоит дерево или пень, украшенный рогами антилоп и буйволов и черепами львов, леопардов и диких кошек. Небольшие священные хижины встречаются особенно часто в деревнях шулиев. Перед хижинами начальника стоят обыкновенно знаки его достоинства: несколько больших ногарахов (деревянных барабанов) и другие военно-музыкальные инструменты.
Величина деревень бывает весьма различной. Настоящих столиц, где сосредотачивается бо́льшая часть племени вокруг своего начальника, при значительном политическом раздроблении более уже не встречается: большая шиллукская деревня Денаб давно уже разрушена баггарами. Южные племена, менее рассеянные охотою за невольниками, и теперь ещё имеют более значительные центры населения, как это можно видеть у мадиев и тарранголей. Вообще, можно указать как правило, что у пастушеских народов деревни больше, чем у земледельцев. У мадиев, шулиев и бонгов, так же как и у всех народностей, живущих исключительно земледелием, деревни имеют лишь небольшие размеры. У бонгов Хейглин не видал ни одной, в которой насчитывалось бы более тридцати хижин. Но зато такие поселки встречаются часто в большом количестве в небольшом округе.--- Вообще, здесь господствует большая устойчивость в положении деревень, чем на западе или юге. Страны верхнего Нила до опустошения их работорговцами принадлежали, впрочем, к самым населенным частям Африки, и отчасти они таковы и теперь. Точно также и связанная с ними область шиллуков на западном берегу Белого Нила и лежащие от них к [283] югу мест обитания шиллуков среди джуров и дембов представляют примеры очень плотного населения, какое мы находим обыкновенно в непосредственной близости больших рек (см. выше, стр. 90). После покорения шиллуков в 1871 г. египетское правительство произвело перепись в области настоящих шиллуков, что привело к обнаружению около 3 тыс. деревень.
Некоторые из племён верхнего Нила стоят высоко в земледельческом отношении. Единственное полевое орудие вместе с палкой для просверливания ямок для семян представляет небольшая мотыга с клинком в форме полумесяца (см. рис., т. I, стр. 90), рукоятка которой у шулиев заканчивается вилообразно, а у бонгов покрыта резьбою. Тем не менее состояние полей часто бывает вполне удовлетворительным, жатва — обильной и разнообразие возделываемых растений довольно значительным. Часто целая семья работает в поле: женщины и дети внимательно вкладывают семена в ямки, мужчины на коленях разбивают комки и собирают в кучи [284] сухие травы и ветви, чтобы потом сжечь их. Кроме полей, узкие полосы которых у мадиев разделяются пограничными камнями, вокруг хижин можно найти огороды, засаженные дынями, тыквами, табаком и цветами; здесь не забыты и ядовитые луковицы для отравления стрел. Главным растением является хлеб; как символ своей работы замужние женщины морусов всегда носят за поясом нож для срезания колосьев.
О скотоводстве этих народов мы говорили уже во 2-ой главе. Шиллуки, латтуки и морусы занимаются им наравне с земледелием. Но динки и барии — такие же страстные скотоводы, как и бечуаны или масаи, и стада их некогда были громадными. Здесь разводят и овец, и в прежнее время нередко можно было видеть в области шиллуков, как овечьи пастухи переправляли свои стада на больших лодках от одного места берега к другому, причём собаки терпеливо плыли за ними. Впрочем, козы и овцы в качестве домашних животных стоят на заднем плане в сравнении с рогатым скотом. Лошади и ослы ни из Абиссинии, ни из Нубии не проложили себе дороги к негрским народам к западу от Нила, между тем как к латтукам верблюды и ослы доставляются из восточной соседней области Аккары. Из домашних птиц на дворах можно видеть только кур, но зато у некоторых народов (бонгов и шиллуков) — в большом множестве. Обыкновенно их едят только дети и старики. К людоедству здесь относятся с отвращением.
В течение всего дня тщательно собираемый помёт коров разбрасывается и высушивается на солнце. Большие запасы распределяются равномерно в маленькие кучи внутри изгороди. Когда стада возвращаются, под каждой кучей раскладывается небольшой огонь; при этом вскоре распространяется густое облако дыма, отгоняющего от скота жалящих насекомых. Запертые в изгороди животные, по-видимому, очень довольны этим. Тонкая зола в течение дня также собирается в кучи, вечером ровно разбрасывается по всей площадке и служит подстилкою и предохранением скота от мух. Под конец коровы и их хозяева могут спокойно улечься в мягком тонком ложе из пепла (Хейглин). Шиллуки, обсыпающие себя этой золой, приобретают серый или красный оттенок (красный — более богатые, так как они обсыпают себя только золой коровьего назёма!) и при тонкости своих конечностей и спокойствии движений походят на мумии.
Страсть, с какою пастухи в Африке относятся к своим стадам, здесь, в Нильской области, так же как и в отдалённой области Замбези, способствовала только покорению их. Здесь прежде всего обнаружилась рано сознанная нубийскими работорговцами необходимость предлагать любимое средство обмена — рогатый скот; таким образом, его отнимали у одних, чтобы вести торговлю с другими. Обладание скотом стало проклятием для пастухов. Кроме того, похищение скота и в чисто политическом смысле оказывалось самым действительным орудием покорения. «С давних времён, — замечает Швейнфурт, — в этой части Африки похищение скота в большом размере было настоящей основой, на которую опирались все предприятия, требовавшие для своего успеха значительной вооружённой силы. Даже филантропические цели, какие люди, вроде Бэкера и Гордона, начертали на знамени своих величественно задуманных культурных экспедиций, оказались бессильными перед задачей — заменить это чем-либо другим... я должен высказать убеждение, что история Африки не обойдёт этих этапов современных стремлений цивилизации и отметит их как места, где незаконно проливалась кровь животных».
Нельзя не удивляться тому, как мало эти народы в своей промышленной деятельности заимствовали от Египта и Нубии. Они заметно превосходят другие негрские народы лишь работами из железа; [285] вообще они особенно возвышаются над африканским негрским уровнем, по-видимому, лишь в сделанных ими успехах в дублении кожи, которых мы не замечаем ни у динков, ни у бариев, ни у бонгов, стоящих ближе к сандехам; дубильным средством служит для них кора сикоморы или акации. Нигде в Африке нельзя найти лучших кузнецов, чем среди джуров и бонгов, и нигде потребление железа не поднималось так высоко. В этом отношении большим искусством отличаются и латтуки. Железо заменяет здесь все другие металлы и в особенности благородные. В виде мотыги или круглых кружков, от разделения которых могут произойти две мотыги, железо в тамошнем обращении всего ближе подходит к нашим деньгам (см. рис., т. I, стр. 90). То, что говорилось о динках, будто они живут вполне в железном веке, то есть в таком, когда железо приобретает наибольшую ценность, можно сказать и о бариях (см. табл. «Кузнецы бариев»). Швейнфурт говорит о шиллуках: «Жёны богатых людей часто так обременены железом, что, говоря без преувеличения, некоторые носили на себе до половины центнера в виде колец и других украшений». Жёлтая и красная медь ценится ниже. Оба эти металла встречаются чаще и употребляются охотнее лишь на западе от области верхнего Нила, где они, в особенности у доров, играют роль в торговле, всегда в небольших кусках, около 0,5 кг весом, служащих средством обмена у сандехов и фертитов. Бонги выковывают ручные кольца и другие мелкие украшения из меди и тянут проволоку из того же металла. В искусстве обработки железа рядом с джурами, пожалуй, можно поставить мадиев, а бонгов — выше тех и других; динки, несмотря на своё богатство железом, в меньшей мере освоились с кузнечной работой. Напротив, в прежние времена они держали джуров, которые должны были доставлять им все работы такого рода, в известной принудительной зависимости, так же как впоследствии джуры должны были исполнять те же работы для нубийцев. Сделанные ими вещи из железа знатоки приравнивали к работам среднего качества английского сельского кузнеца. В стране джуров и бонгов в особенности железная руда встречается в изобилии в виде бурого железняка. В стране шулиев в речных ложах находят много графита, которым покрывают стены хижин снаружи и внутри. Соль во всей этой области не встречается в минеральном состоянии. Её пытаются заменить золою некоторых растений, которую выщелачивают и жуют в смеси с табаком. Хорошая соль ввозится арабами Южного Кордофана и Дарфура в страну бонгов небольшими количествами, но потребление её всё ещё считается роскошью.
Выделка глиняных товаров лежит по большей части на обязанности женщин. Всего искуснее в этом отношении шулии, горшки которых проникают даже в страну латтуков. Раздутые табачные трубки расширяются у устья вставкою грушевидной калебассы, куда вводятся льняные шарики, предназначенные для поглощения табачного сока и для последующего жевания. И головки, и чубуки этих трубок имеют массивный характер, как будто вредное удовольствие, доставляемое ими, иначе не может быть достаточно быстрым и полным. Чубук часто бывает толщиною почти в руку, а головка легко вмещает в себе 0,25 фунта табака. Работа их обыкновенно грубая, и отдельные части связываются кожей с помощью шва или обвязывания бечёвкой. Воспроизведения человеческих лиц в табачных головках, напротив, часто не лишены таланта (см. рис., стр. 283). Большие глиняные горшки для зернового хлеба и горшки меньших размеров для воды можно видеть почти в каждой хижине. У мадиев большое число не употреблявшихся в дело горшков и корзинок служит для украшения хижин, а у южных племён пиво из дурры сохраняется в больших горшках в особых хижинах. [286]
Из резных деревянных вещей весьма изящны небольшие стулья и скамейки для спанья, сделанные из одного куска дерева. Там можно видеть блюда и чашки из тяжёлого, твёрдого дерева, преимущественно из Dalbergia, но в этом искусстве сандехи и фертиты стоят выше, и подобные блюда их работы ввозятся к бонгам. Тростниковые кровати с шестью деревянными ножками встречаются уже у морусов (мадиев). Мы уже упоминали выше, что оживлённый ввоз оружия направляется с запада, и этот обмен с народами, живущими в западном направлении, является вдвойне замечательным, если принять во внимание гораздо меньшее число египетских, абиссинских и нубийских элементов в культурной сокровищнице племён верхнего Нила.
Эти сношения распространяются и на музыкальные инструменты (см. табл. «Шулии музыканты» ниже). Они разнообразнее на западе, чем на востоке. Особенная тщательность отделки прилагается к сигнальным рогам для войны и колдовства. У мадиев они делаются прямыми и покрываются кожей или шкурой ящерицы, а у латтуков — из слоновой кости в форме рога с гладким духовым отверстием, и тщательно покрываются чехлом. Сигнальные трубки, сделанные из дерева и покрытые мехом или кожей, встречаются и у латтуков. Оркестр, состоящий из дембов, который слышал Фелькин у одного египетского чиновника в провинции Бахр-эль-Газаль, состоял из пяти человек, которые играли на тростниковых дудках, и двух мальчиков, которые в такт встряхивали тыквами, наполненными бусами. Большие и малые деревянные барабаны употребительны и в области верхнего Нила. Один или несколько громко звучащих барабанов, которые вешаются перед жилищем начальника или в тени священного дерева деревни, внушают к себе известного рода благоговение.
О священных местах в деревнях негров верхнего Нила мы говорили уже выше, так же как и о могилах, внешние знаки которых показывают, что и эти народы не считают прерванными вместе со смертью и погребением все отношения к умершему. Барии погребают своих мёртвых просто в сидячем положении и делают высокие насыпи над могилами. У мадиев, напротив, ставятся в правильном порядке камни, напоминающие дольмены берберов (см. рис., стр. 63). О человеческих жертвах при погребении у шиллуков сообщают наблюдатели прежнего времени. Широкое распространение имеет верование в дождевые камни, которые можно найти и у вагумов: редко попадающиеся или странные на вид камни кладут в воду, чтобы привлечь дождь.
Жизнь в семьях и общинах у этих народов мало представляет нового: это — то же, что у негров, но с прибавлением высших
[287]
форм развития, в особенности в положении женщины. Охота, производившаяся нубийцами на рабов, подействовала так разрушительно на оба названные учреждения, что может служить лучшим доказательством их здорового состояния, если у них не появилось возврата полного беззакония. У мадиев каждая деревня заключает несколько тесных дружеских союзов, члены которых живут в соседстве друг с другом, совершают сообща свои трапезы, поддерживают друг друга в обработке земли и помогают один другому в приобретении более крупной частной собственности, так как обработка земли ведёт к обладанию ею. Племена распадаются на товарищества, которые первоначально различались по числу камней, носимых ими, хотя этих камней в действительности не существует. «Сколько камней ты носишь?» — первый вопрос при встрече двух мадиев. Одинаковое число камней означает, что они принадлежат к одному товариществу. У шулиев, противоположно распространённому обычаю, женщины имеют голос при выборе супруга и занимают высшее положение, чем у прочих соседних племён, за исключением восточных мадиев, латтуков, вагугов и в особенности мангбаттов; у шиллуков мы находим следы наследования племянниками. У морусов экзогамия обязательна, и подобный же обычай господствует у мадиев и шулиев. Среди домов деревни рассеяны в нескольких местах отдельные постройки, возвышающиеся над землёю, похожие на большие зернохранилища, гладко вымазанные глиной, с овальным входным отверстием на передней стороне; перед ними стоит обыкновенно для удобства входа деревянная скамейка. В этих домах спят девушки, приближаясь ко времени возмужалости, и к ним беспрепятственно присоединяются все мальчики такого же возраста. Если одна из девушек сделается беременной, то виновник этого обязан на ней жениться и уплатить её отцу обычный выкуп за невесту. Подобное же сообщает Бёртон о народах, живущих к югу от экватора. Если уже в этом можно видеть более свободное положение женщины или девушки, которая может выбирать спутника жизни по своему вкусу, то у мадиев преимущество женщины выражается в том, что её никогда не бьют и даже советуются с ней. Когда мади получает подарок, он не упускает случая выпросить такой же для своих жён. Многожёнство не ограничено, если только есть возможность покупать жён; на женщинах лежит лишь домашняя работа, а обработка полей — на мужчинах и мальчиках. Брен-Ролле рассказывает о южных динках, что когда вдова у них делается женою мужчины, который не в состоянии заплатить за неё, дети, родившиеся от этого брака, носят имя умершего супруга. Близкое родство, по-видимому, не представляет препятствия к браку, если главный решающий вопрос, имущественный, заставляет его желать. Правительница динков прежнего времени, которая управляла в лабиринте островов Мешра на Бахр-эль-Газале, о которой говорит Швейнфурт, хорошо разъяснила эти семейные отношения: она вышла за сына своего первого мужа, который ничего не имел, между тем как она владела богатством в виде скота, цепей, колец и пр., баснословным для этих стран. Но муж мог только пользоваться им вместе с нею; она сама твёрдо держала это имущество в своих руках.
Обилие детей бывает обыкновенно значительным, и отношения между детьми и родителями, даже у такого рассеянного и теснимого племени, как джуры, настолько хороши, что, если бы Швейнфурт не стоял выше подозрения в прикрасах, то его картина деревенской семейной жизни джуров могла бы показаться идиллией в духе Сен-Пьерра или Форстера. Кроме того, Фелькин набросал для нас благоприятную картину брачных порядков мадиев. У этих последних собираются [288] иногда все члены семьи до правнуков, причём глава её, патриарх, вспоминает об умерших и внушает живым семейные обязанности. Каждая семья джуров имеет многочисленных детей. Морусы, у которых Фелькин определяет в среднем число детей равным четырём, наблюдают за целомудрием своих девушек и наказывают нарушение брачной верности.
Ещё более, чем семейная жизнь, терпит жизнь общины и племени от угнетения, которое создавали одно за другим нубийские работорговцы, египетские чиновники и люди, повиновавшиеся Махди. Когда нубийцы грабили, бонги внедрялись насильственно или по принуждению среди динков; их страна опустела, и племя рассеялось. Джуры отказались повсюду от прочного землевладения и обрабатывали землю сегодня здесь, завтра там, смотря по тому, кто давал им место и обещал защиту, поэтому они сеяли свои растения в странах, стоявших вне хищнических походов, — обыкновенно на расчищенных местах в густом лесу. Вблизи жилищ они держали лишь маленькие поля и садики. Шиллуки (численность которых, по Кауфману, ещё в 1861 г. доходила до полумиллиона), бывшие некогда самым крупным народом этих стран, ежегодно теряли почву, отодвигались к югу, утратив свою столицу и свои священные рощи. Динков Швейнфурт назвал в заключение народом без начальников и без границ. Нубы были разорены махдистами, которым они сперва отваживались сопротивляться. Мадии, шулии и родственные им народы выказывают известную демократическую черту в большой личной независимости. Жрецы, устроители божьих судов и судьи имеют у них почти такое же влияние, как начальники, которые и здесь, по возможности, соединяют в себе все эти функции. Когда мы слышим, что один из правителей мадиев Так-Фаррэ, которого посетил Фелькин, имел под своей властью, кроме своего племени, ещё 5 тыс. душ, то мы удивляемся размерам этого государства; он правит только в военное время и соединяется с соседями лишь в виду опасностей, а также для искоренения вредных зверей. Начальник племени оббо, самого северного из племён шулиев, — старик, знаменитый колдун и вызыватель дождя, высоко ценимый как могущественный чародей всеми пограничными племенами. Он играет на сделанной из рога антилопы свирели, которой приписывается сила вызывания дождя. Старый начальник Катехиба имеет 116 детей в живых, и все его деревни управляются его сыновьями. Когда он взимает подать с какого-нибудь округа, он всегда разъезжает верхом на спине человека в сопровождении нескольких слуг. При этом одна из его жён должна нести кружку пива для освежения всадника и носильщиков. В тех местах, где не платят дани, он околдовывает коз и домашних птиц своих подданных или угрожает отвести от них дождь.
Примечания
- ↑ Это название получили от арабов многие народы, поэтому мы находим мадиев к востоку и к западу от Нила. Мы держимся номенклатуры Эмина паши, Фелькина и др.