27. Индейцы Северо-Западной Америки
| «В этнологическом отношении дело касается здесь одной из самых значительных областей на земле, так как, кроме двух материков, сближающихся в Беринговом проливе, здесь находится и третий, составляющийся из лежащих между ними островов; своеобразная физиономия, которая на этом берегу, с одной стороны, отливает полинезийским отблеском, а с другой, обнаруживает связь с переселениями нагуатлей, по этой причине давно уже обращала на себя внимание наблюдателей». |
| Адольф Бастиан. |
Народы между самыми южными отраслями эскимосов и Калифорнией и между северо-западными крайними цепями Скалистых гор и Тихим океаном, образуют своеобразную ветвь большого американского семейства народов. Будучи сходными с ним в основных чертах, они удаляются от него в подробностях внешней жизни в таком направлении, какое указывает на более близкое родство с гиперборейцами и полинезийцами. Эти народы подвергались чуждым влияниям не только со времени посещения испанцев, англичан и русских, которые здесь, вместе с экипажами из гавайцев и французскими канадцами, трудились так деятельно, что в Британской Колумбии целые племена метисов говорят на Lingua franca из чинукского, английского, китайского, гавайского и французского языков. Именно такие внешние причины объединили северо-западных американцев в группу, которую под именем нутка-колумбийцев выделяют из главной массы северных индейцев.
Местообитания их лежат на богатом заливами берегу, между горой Св. Илии и границами Калифорнии. Подобно берегам Норвегии, и эта окраина пользуется благоприятными климатическими условиями, а её громадное рыбное богатство доставляло жителям «сытое» существование, быть может содействовавшее процветанию у них искусств. Племена их нигде не заходят к востоку за Скалистые горы, так же как индейцы внутренней части материка не проникают к ним. Поэтому северо-западные американцы, как по характеру, так и во многих отношениях по наружному виду, отличаются от своих внутренних [558] соплеменников: носы их более плоски, губы толще, лица шире, подбородок лучше развит. Черепа их вовсе не однообразны, но процентное отношение длинно- и короткоголовых мало различается у отдельных племён. Тем больше число и различие языков. Самым северным племенем считают тлинкитов или колошей на берегу Аляски — рослый, даровитый народ, с бурым цветом кожи. Близко родственны им гайдахи, на островах Королевы Шарлотты и на архипелаге Принца Уэльского. Далее к югу сидят чимчиены, на реках Росс и Скина, квакиутли, на Гардинеровом протоке, чинуки в Колумбии, нутки, или вакашаны, на западном берегу Ванкуверова острова, и мн. др. Бо́льшая часть этих групп, связанных между собою родством языка, в свою очередь, распадается на более мелкие племена с собственными диалектами. Этому раздроблению противопоставляется этнологическое единство. Мы рассмотрим здесь внешние стороны их жизни и их художественные произведения. Общественная и религиозная области могут быть рассмотрены вместе с прочими американцами.
Оба пола одеваются в кафтан или плащ, украшенный сверху узкой полоской меха, а внизу бахромой или кисточками. Материю для платья доставляет кора полезного хвойного — красного кедра (Red Cedar) или берёзы. Плащ из-под левой руки переходит на правое плечо, где он связан двумя шнурками и спускается до колен, так, что правая сторона остаётся открытой, или на ней только соприкасаются края одежды. Она крепко стягивается поясом из грубого плетения или шерстяной ткани. Сверху накидывается пончо, которое прежде ткали из шерсти горной козы или собаки и внизу оторачивали кругом бахромой. Пончо покрывает руки до локтей и всё тело до середины: в настоящее время пончо заменяются шерстяными одеялами (blanket), склады которых у начальников доходят иногда до нескольких тысяч. Накидки из шкур медведя, волка или морской выдры уже исчезли. На голове носят шапку в виде приплюснутого конуса или опрокинутого цветочного горшка. Эта шапка сплетена из травы наподобие тонкой циновки, различным образом разрисована, часто украшена пуговицей или кожаными кисточками и под подбородком крепко стягивается шнурком (см. рис., стр. 69). В дождливое время мужчины набрасывают на плечи грубую циновку. Так как всё тело постоянно натёрто красной краской из охры и масла, то и одежда отчасти воспринимает жирную грязь и запах испорченного масла. Вообще, опрятность не принадлежит к числу добродетелей этих народов.
Кроме этой повседневной одежды, существует и праздничная. К ней относятся волчьи или медвежьи шкуры, которые носятся обыкновенно с поясом и на краях оторачиваются широкими полосами меха или обшиваются самодельной пёстрой шерстяной тканью. Сюда же принадлежат одеяла из козьей шерсти, на которых вытканы мифологические [559] фигуры. Головной убор состоит из большого количества луба или полувыбитой древесной коры, которую обёртывают вокруг головы так же, как полинезийцы обёртывают полосы тапы. В него втыкается множество больших перьев, по преимуществу орлиных, или всё это равномерно обсыпается мелким белым пухом. Верхнюю и нижнюю половину лица индейцы раскрашивают краской, благодаря которой мазки кисти походят на свежие раны, или всё лицо покрывают окрашенным салом и выделывают на нём множество правильных фигур.
Некоторые разделяют иногда волосы на маленькие косички с вплетёнными в них нитками. Другие оставляют их свободными, а третьи связывают их на затылке и втыкают в них кипарисовые ветки. У гайдахов можно видеть и коротко обстриженные волосы, а у обитателей залива Нутка короткие волосы считаются приличными только для рабов. Нутки в молодости выщипывают волосы на подбородке. Стачивание зубов до самых дёсен объясняется потреблением рыбы и слизняков вместе с песком, но отчасти зависит и от сознательного уродования себя. Татуировка прежде встречалась гораздо чаще, например, у чинуков, но во время траура в защиту от ослепительного блеска снега или раскалённого очага и для увеличения привлекательности лицо и другие части тела окрашиваются чёрной краской. На празднествах, на охоте и на войне применяется красная окраска; белая придаёт иногда страшный, отталкивающий вид.
Ради украшения, они не только прорезают большие отверстия в ушной мочке, но и несколько выше, на верхнем крае уха, делают ещё два или больше отверстий и привешивают к ним резные кости, зубы, стержни перьев, нашитые на ремне, мелкие раковины улиток, зубы акулы, шерстяные кисточки или тонкие медные пластинки. Позднее чинуки носили целые нити искусственных кораллов в ушах. У многих через носовой хрящ продет мягкий шнурок, к которому привешена тонкая пластинка из железа, красной или жёлтой меди в форме подковы. Благодаря торговле вошло в употребление серебро: браслеты и перстни местной работы ценятся выше золота. Их носят на одной руке и на всех пальцах. На руках северо-западные американцы носили прежде браслеты из белых бус, вырезанных из раковин, связки ремней с кисточками или широкий чёрный блестящий браслет из одного куска рога. И лодыжки на ногах украшались бахромчатыми ремнями или толстыми скрученными сухожилиями. У некоторых племён вставлялась цилиндрическая палочка в нижнюю губу, изготовлявшаяся прежде из дерева и достигавшая величины столовой ложки, то есть широкая и плоская. В настоящее время (за исключением старых женщин) её заменяют серебряным штифтиком. Последний, очевидно, унаследован от эскимосов. У тлинкитов его носят только свободные девушки при вступлении в возраст возмужалости. С помощью кнопки, как у эскимосов залива Короля Вильгельма, он крепко прижимается к дёснам. У гайдахов прежде он был больше и распространённее, делался обыкновенно из дерева и, по-видимому, составлял принадлежность всех женщин. В настоящее время большинство из них отказалось даже от серебряной трубочки. Южные племена не обладают этим украшением, которое не переходит за Мильбанков залив. Деформирование головы, [560] производившееся от самого рождения, заключавшееся в придании ей плоской или конусообразной формы, быть может, было более свойственно женщинам, чем мужчинам. Оно имеет общее распространение у чинуков, часто встречается у нутков и редко у гайдахов или, иначе сказать, уменьшается с юга на север. Некоторые племена, например, аты, со времени соприкосновения с белыми, отказались от него.
Оружием индейцев Северо-Западной Америки некогда были прежде всего лук и стрелы (см. рис., стр. 558), затем пращи, копья длиною от 1 до 5 метров, короткие костяные палицы, похожие на «мери» новозеландцев, и небольшой топор, сходный с томагавком. Копья снабжались обыкновенно длинным костяным наконечником, стрелы — наконечниками из кости с зазубринами, но уже во времена Кука тлинкиты добывали железные ножи или с юга, или с азиатского берега и изготовляли в небольшом количестве железные наконечники стрел. Русские и английские ружья — американцы запрещают перевозить сюда ружья, заряжающиеся с казённой части — можно найти почти в каждой хижине. Топор, называемый «таавиш» или «тсускиа», снабжён камнем длиною 20—25 см, заострён на одном конце и другим вделан в деревянную рукоятку, которая должна представлять голову и шею человека, а камень — торчащий изо рта огромный язык. Кроме того, топор украшался человеческими волосами (см. рис., стр. 564). Значительное число ручного оружия, по-видимому, показывало, что битвы часто переходили в рукопашную: каждый носит при себе нож в виде кинжала (см. рис., стр. 508). По рассказам, тлинкиты любили борьбу и единоборство, а гайдахи скорее склонны были применять на войне хитрость. У обитателей реки Колумбии можно найти мечеобразную, длиною почти в целый метр, палицу. Лук нутков тщательно изготовлялся из тиса или яблони, длиною более метра, и был изящно выгнут на обоих концах, начиная от места прикрепления тетивы; у чинуков, ради увеличения упругости, он оплетался сухожилиями и расширялся к концам, подобно гиперборейскому луку (см. рис., стр. 558). Стрелы часто бывают более метра длиною, снабжены наконечниками из распиленной кости или камня, а древко состоит обыкновенно из короткого, более тяжёлого, и длинного, более лёгкого дерева. У цивилизованных нутков лук и стрелы уже 40 лет тому назад совершенно исчезли. В настоящее время их можно видеть только в руках детей.
Оружие для защиты на юге встречается реже, чем на севере. Кук заметил в Нутке только один плащ из дублёной буйволовой или лосиной кожи, с кожаным подбоем, доходивший спереди до самого горла, а сзади почти до земли. Иногда в различных отделах он был красиво раскрашен. Вследствие своей толщины и твердости он противился ударам копий, как панцирь. Тогда носили ещё другой кожаный плащ, на котором горизонтальными рядами были нашиты высушенные оленьи копыта, причём каждое копыто было привешено на ремне с помощью стержня пера. Кук на одном празднике видел вождя в таком плаще, с маской на лице и хлопушкой в руках. У чинуков были непроницаемые для стрел кожаные нагрудники, панцири из соединённых между собою палочек и шлемы из березовой коры, а, по свидетельству Росса, и круглые щиты из лосиной кожи. Ещё полнее снаряжение тлинкитов: у них, так же как у западных гиперборейцев, есть латы из деревянных палочек (см. рис., стр. 559) и резные деревянные шлемы с безобразными лицами в виде забрала. У них встречаются и танцевальные шлемы с масками, но их латы по законченности работы нельзя и сравнивать с латами их северных соседей.
При господстве бродячей жизни у охотников и рыболовов, жилищами служат им только временные навесы из жердей и рогож, вблизи [561] мест охоты и рыбной ловли. Так же как во внутренней части Северной Америки, там существуют отдельные зимние и летние жилища, из которых последние часто ставятся на небольших островах. Почти
все живут при этом в постоянных домах на берегу моря или реки, по возможности на труднодоступных утёсах. Обыкновенно одно жилище служит одновременно для нескольких семей. В этих домах преобладает четырёхугольное очертание. Пуль видел на островах Королевы Шарлотты дом квадратной формы в 15 метров с каждой стороны, приблизительно с 700 жителей. Льюис и Кларк видели в долине Вильяметты дом длиною в 70 метров, разделённый длинным ходом на два ряда жилищ. В настоящее время в одном доме живут обыкновенно 4—6 семейств, из 6—18 лиц каждое. У гайдахов, которые и теперь ещё обитают в больших домах, Якобсен не нашёл уже ни одного длиною более 20 метров. На севере, и в отдельных случаях на реке Колумбии, встречаются дома, нижняя половина которых находится под землёю. Фронтон дома обращён обыкновенно в сторону воды. В нём находится дверное отверстие, прежде имевшее круглую или овальную, а теперь имеющее четырёхугольную форму. В кровле из коры оставлено четырёхугольное отверстие для дыма, и внутри всё пространство свободно. Отделения для каждой семьи и для запасов часто состоят только из досок, которые идут от стены к середине хижины. Посреди пола оставлен квадратный очаг, несколько углублённый в жилищах гайдахов. Над ним на жердях находится ещё сооружение для копчения рыбы, высушивания и т. д. Так как там беспрерывно топят хворостом или валежником, то воздух наполнен дымом и часто причиняет глазные болезни. Искусство представлено резными подпорками с изображением тотема (ср. также стр. 562, 565 и 618) между и перед домами, фантастической резьбой на внутренних [562] стенах и т. п. Во времена Кука одна из деревень на заливе Нутка была построена на возвышенности, круто поднимавшейся от берега к лесной опушке. Дома стояли в три ряда, причём самые большие были впереди, а поменьше — позади их. Кроме того, на обоих концах деревни находилось ещё несколько разбросанных жилищ. Между домами одного ряда проходят узкие улицы в неравных расстояниях друг от друга, вверх по холму, более узкие, чем улицы между рядами. Дома построены неправильно, и здания, разделённые двумя ступеньками, то состоят из одного, то из нескольких домов. Отделений в них не замечается ни снаружи, ни внутри. Они выстроены из длинных широких планок, которые лежат рёбрами друг над другом и кое-где связаны между собой сосновой корой. Снаружи стоят на некотором расстоянии одна от другой сваи или тонкие подпорки, к которым также прикреплены доски, а внутри их более толстые сваи или косые жерди. Высота передней стены дома около двух метров, а задней несколько больше, так что доски крыши спереди несколько покаты, но они не прикреплены: их можно сдвигать в дождь и раздвигать в хорошую погоду. Входят и выходят через отверстие, образовавшееся случайно, вследствие того, что одна доска была слишком коротка или доски на каком-нибудь месте шире отставлены друг от друга. В стенах вырезаны также неправильные отверстия или окна, защищённые от дождя циновками. Дома, построенные на сваях, на высоте 8—9 метров от земли, встречаются в южной части области гайдахов. Ванкувер видел один дом в 35 локтей длины и 15 локтей ширины, разделявшийся на три отделения, из которых в каждое входили с помощью бревна с зарубками. У нутков и гайдахов наружная сторона домов раскрашивается фантастическими фигурами людей и животных. Перед ними стоят в виде гербовых знаков резные шесты до 20 метров высоты, заканчивающиеся наверху изображением тотема (см. фиг. 10 на табл. «Оружие и украшения индейцев»). Входным дверям придаётся вид пасти чудовища. Неопрятность жилищ напоминает гиперборейцев — обитатели имеют обыкновение не только сушить, но и чистить рыбу внутри домов, оставляя внутренности на полу. Дома эти в период рыбной ловли казались Куку похожими на свиные хлева.
Меблировка состоит из множества ящиков и сундуков всевозможной величины, нагромождённых друг на друга у стен. В них заключается весь запас одежды, мехов, масок и прочей рухляди. Иногда они окрашены в чёрный цвет, выложены зубами различного рода или украшены резной каймой и изображениями животных и птиц. Кроме того, там можно найти четырёхугольные или удлинённые вёдра для воды, круглые деревянные чашки и блюда, плоские деревянные корыта, длиною до ½ метра, из которых едят, и, наконец, сплетённые из прутьев корзины и сумки из циновок. Рыболовные снасти разложены повсюду. Только лавки для спанья освобождены от общего беспорядка: они ничем не покрыты, кроме циновок тонкой работы, несколько более опрятных. Красиво вырезанная скамейка для опоры головы колдуна во время экстаза употребляется шаманами чилькатов.
Лодки здесь отличаются простотой: направляясь от севера, мы прежде всего у тлинкитов встречаем деревянные лодки. Самые [563] большие, в которых могут усесться 20 или более человек, выдалбливаются из одного ствола и имеют до 12 метров длины. Некоторые украшены резьбою. Передняя часть имеет иногда выступ в виде большого клюва с нарисованной на нём фигурой животного. Лодка легка и плавает без всякой опасности, без коромысла островитян Тихого океана и малайцев, будучи широкой и плоской, предназначенной более для мелких рек, чем для глубокого моря. Поэтому она непригодна для дальних поездок. Вёсла — небольшие и лёгкие, заостряющиеся к концу и широкие посредине. До знакомства с европейцами паруса не были известны тлинкитам и гайдахам, но от постоянного упражнения они были весьма искусными гребцами.
Чинуки, пользуясь своим благоприятным положением на реке Колумбии, вели оживлённую торговлю, ежегодно поднимаясь вверх до Даллеса и выменивая там рыбу, масло, раковины и корень вапато. И другие племена имеют склонность к собиранию ценностей. Гайдахи обладали большими количествами двух любимых ими предметов — шкур выдры и резных изделий из мягкого, изящного, чёрного аспидного камня (см. рис., стр. 71). Обитатели островов Королевы Шарлотты давно уже занимались возделыванием картофеля, излишек которого они могли уступать племенам материка. В качестве средства обмена прежде служили шкуры выдр, а в настоящее время служат одеяла и медные пластинки из Аляски. Раковины Dentalium также представляли собою любимую монету. Но товаром, который предпочитался всем
другим, были рабы, не захваченные на войне, а купленные у соседних племён. Так называемые «тлаквы», четырёхугольные медные пластинки, утолщающиеся на углах, [564] с вырезанными орнаментами, составляют главное богатство квакиулов, близ островка Бьют (Британская колония).
Северо-западные племена живут преимущественно рыболовством. У нутков любимой охотой, предоставлявшейся лучшим людям, была охота за китом. Тлинкиты (кроме якутатов) и чинуки испытывают непреодолимый, полурелигиозный страх перед этим крупнейшим морским млекопитающим, но им остаются ещё многие морские животные; из растительного царства они пользуются некоторыми кореньями, травами и ягодами, только как летним лакомством. Ловлей рыбы занимаются мужчины, а
приготовлением и сохранением её — женщины. Орудия их разнообразны, многочисленны и удобны. Кроме сетей, удочек, составленных из дерева и кости (см. рис., стр. 82 562), гарпунов (см. рис., стр. 561) и метательных копий, у них есть ещё веслообразное орудие около 6 метров длины, 10—15 см ширины и 1 см толщины. Две трети рёбер с обеих сторон усажены костями с острыми зазубринами, выступающими на 5 см. Этим орудием ударяют посредине стаи сельдей, сардинок и других мелких рыб, которые попадают на зубцы или между ними. Мочала, водоросли и сухожилия служат материалом для лесы, крапива и дикий лён (на реке Фрэзере) — для сетей. Тюленей чаще всего стреляют из лука. Рыбы высушиваются или коптятся и, обёрнутые циновками, сохраняются для запаса. Сельдяную икру нутки собирают на ветки канадских сосен. Эта икра хранится в циновках, где она подвергается брожению. Для вываривания ворвани, в особенности из мелкой породы рыб, вроде [565] корюшки, тлинкиты употребляют наполовину врытые в песок челноки, в которых вода нагревается горячими камнями.
Приготовление кушанья происходило прежде также нагреванием горячими камнями в деревянных сосудах или ямах и с помощью пара при обливании горячих камней водою и плотном прикрытии их циновками. В настоящее время получили широкое распространение чугунные котлы и варка кушаний над огнём. Мелкие раковины и рыба тушатся, в сыром виде едят икру и, в зависимости от обстоятельств, самых различных морских животных. С особенным удовольствием там потребляется китовый и тюлений жир, в особенности в начале разложения. Некоторые коренья перед употреблением их женщины разжёвывают. Огонь добывался вращением кедровой палочки в мягком дереве. Курению табака, для которого служат своеобразно украшенные трубки (см. рис., стр. 71), предшествовало курение других наркотических трав (у гайдахов — макообразного растения, а у чинуков медвежьей ягоды). Жевание смолы сахарной сосны считается повсюду приятным препровождением времени.
Первоначально там не занимались земледелием, и в настоящее время оно довольно незначительно. К домам гайдахов примыкает обыкновенно картофельное поле.
Бесконечно разнообразный и обильный орнамент покрывает всё, что выходит из искусных и трудолюбивых рук этих людей. Замечательно прилежание, благодаря которому они умеют достигать столь многого при таких несовершенных орудиях. Женщины тлинкитов шьют при скудном свете лампы из ворвани с помощью сухожилий изящные мокасины, изготовляют прочные рыболовные сети из бечёвок, плетут корзины и шляпы из соломы или из корневых волокон и циновки из кедрового луба (Краузе). Женщины гайдахов прядут и ткут пряжу из кедрового луба и дикого льна. Не менее искусно выделывают мужчины фантастически разукрашенные резные изделия из дерева и камня. В прежние времена они употребляли годы на отделку оружия, чашки, пёстро размалёванного шеста, с грубыми фигурами зверей и людей, родовыми знаками и пр. (см. табл. «Оружие и украшение индейцев», фиг. 10). В новейшее время они с большим искусством выделывают вещи из серебра и меди.
Резьба из рога и камня (см. рис., стр. 71, фиг. 2, и 563) свидетельствует о том, что им доступен и более трудный для обработки материал, но их резные работы из дерева разнообразнее и яснее выказывают их замечательный художественный вкус. Раскрашивание ещё более усиливает причудливый эффект этих сочетаний странных фигур. Чашки для еды они вырезают из дерева в форме лодки, с головами животных. Домовые подпорки состоят из скорченных друг над другом фигур получеловеческой, полуживотной формы. При этом оставляется без внимания, если какая-нибудь из фигур стоит вверх ногами, если не соблюдена граница между человеком и животным, между действительностью и фантазией. Украшения проникают всё доступное для них. Везде должен быть вырезан бордюр или изображено животное, а всего чаще — человеческое лицо с сильно выступающими глазами. В масках и человеческих головах мельчайшим частям придаётся правильная соразмерность и изящество выполнения. В других предметах, ввиду их реалистического воспроизведения природы, можно было бы предположить подражание европейским образцам, но верность природе почти всегда свойственна этим народам. Вообще, воспроизведение животных в масках на севере выполняется гораздо точнее, чем на юге. Первые посетители островов Королевы Шарлотты испытали впечатление первобытной Ниневии и Вавилона. Мы обязаны Адольфу Бастиану тем, что в Музее народоведения в Берлине находится лучшее собрание изделий Северо-Западной Америки. [566]
Богатство и характер орнамента напоминают Полинезию и в особенности Новую Зеландию. Имеем ли мы здесь перед собою результат древней связи географически противоположных частей населения Тихого океана или только одинаковое действие одинаковых причин — во всяком случае этот факт имеет высокий интерес. Если мы будем искать первообразов, то первичные образцы для сложного и разукрашенного орнамента каменных трубок (см. рис., стр. 71) и расписанных идолов могли находиться на доступном расстоянии в Мексике и Средней Америке. Можно было бы определить и этапы, какими они шли из одной области в другую. Но всего поразительнее встречающиеся здесь костяные колотушки с рукояткой в виде птичьей головы, совершенно сходные по форме с новозеландскими, орнамент ручки которых, хотя и с несколько иным мотивом, ещё усиливает это сходство (ср. рис., стр. 564). Нас поражают также глаза из перламутровых раковин в уродливых деревянных или костяных фигурах. Правда, они вставлены не так искусно, как у маори, но вместе со своим основанием производят вполне сходное впечатление. Другие указания можно видеть во встречающихся здесь деревянных резных лицах в форме различных животных, преимущественно черепах и птиц, с пёстрым раскрашиванием. В отдельности всего замечательнее глаз, который можно назвать вездесущим: на одежде и оружии, на утвари и орнаментах хижин он повсюду выглядывает в типически изменённой форме (см. рис., стр. 69, 512, 563 и 564), как будто художник боялся верного воспроизведения его. Свойственное всему человечеству суеверие относительно дурного глаза здесь, как у перуанцев и полинезийцев, ищет защиты в воспроизведении смотрящего глаза. В Америке нас не может не поражать и бедность гончарного искусства.