1. Задачи народоведения
Узнать человечество во всех его частях в том виде, в каком оно живёт в настоящее время на земле, составляет задачу народоведения. Мы давно уже привыкли рассматривать подробнее лишь наиболее подвинувшиеся народы, носителей высшей культуры, привыкли их одних считать представителями человечества, вырабатывающими мировую историю, поэтому на обязанности народоведения тем более лежит изучение забытых, более глубоких слоёв человечества. Кроме того, понятие человечества не должно быть для нас чем-либо поверхностным, каким оно выработалось в тени возвышающихся над всеми другими культурных народов, но именно в этих низших слоях мы должны искать промежуточные пункты, которые привели к нынешнему, более высокому развитию. Народоведение должно не только знакомить нас с человечеством, каково оно теперь, но и с тем, как оно стало таким, насколько для нас уцелели следы его разнообразного прошлого. Только таким путём мы можем установить единство и целость человечества. Что касается хода этих соображений, то прежде всего надо иметь в виду, что культурное расстояние между двумя группами человечества по ширине и глубине может быть совершенно независимым от различия даровитости. Это последнее различие мы должны поставить на последнем, а различия развития и внешних условий на первом месте. Поэтому окружающей среде народов мы посвящаем более подробное рассмотрение, пытаясь вместе с тем исторически разъяснить современные условия её. Географическое воззрение (рассмотрение внешних условий) и историческое разъяснение (рассмотрение развития) должны, таким образом, идти рука об руку. Только из соединения того и другого может получиться настоящая оценка нашего предмета.
Наше умственное и культурное развитие, всё то, что мы называем прогрессом цивилизации, можно сравнить скорее с ростом растения, чем со свободным подъёмом птицы. Мы всегда остаёмся связанными с землёю, и ветвь может расти только на стволе. Как бы человечество ни поднимало голову в эфирные области, ноги его всё-таки касаются земли и прах вновь становится прахом. Этим обуславливается необходимость географического рассмотрения нашего предмета. Что касается исторического воззрения, то мы можем указать народы, которые целые тысячелетия оставались одинаковыми, не меняя ни местопребывания, ни языка, ни физического облика, ни образа жизни, и только поверхностно изменяли свои верования и знания. Геродот упоминает об одном пещерном народе, жившем вблизи гарамантов, обитателей нынешнего Феццана. Он [4] рассказывает, что это был народ очень ловкий и быстрый на ходу и что язык его был мало известен за пределами его местообитания. Это — народ тубу или тэда Нахтигаля, и теперь ещё живущий в естественных пещерах своих скал, пользующийся большой известностью за свою ловкость и быстроту передвижения, язык которого почти не проникает за пределы его скалистых укреплений. По крайней мере, более 2000 лет, а может быть и ещё гораздо дольше, эти люди живут всё так же, как и жили. Они и теперь настолько же богаты и бедны, мудры и невежественны, как были тысячелетия тому назад. Они ничего не прибавили к тому, чем обладали в те времена. История каждого поколения была та же, как и предыдущих, и повторяла собою все прежние. Они не сделали, как мы говорим обыкновенно, никаких успехов. Но они были всегда способными, крепкими, деятельными людьми, наделёнными добродетелями и пороками. Мы видим в них обломок прошлого времени. В тот же период наш народ с родственными ему народами пережил крайне разнообразную историю и накопил сокровища мудрости, знания и материального богатства. Мы выступили из тьмы лесов на историческую сцену и сделали наше имя в войне и мире одним из самых почётных и страшных среди народов. Но изменились ли мы в качестве отдельных людей? Сильнее ли мы наших предков телом и духом, добродетелями и способностями, в сравнении с народом тубу? Это подлежит большому сомнению. Главное различие заключается в том, что мы больше работали, больше приобретали, быстрее жили, а ещё более в том, что мы умеем сохранять приобретённое и пользоваться им. Наше достояние крупнее, жизненнее и свежее. Этнографическое сравнение поэтому отводит нам высшее положение в человечестве, но оно показывает нам также, как и почему мы сделались такими, каковы мы теперь, и по каким путям мы можем продолжать идти дальше.
Чрез всё наше суждение о народах проходит несомненный основной факт — чувство индивидуального превосходства, которое заставляет нас думать скорее неблагоприятно, чем благоприятно, о наших ближних. Мы должны по крайней мере стремиться к тому, чтобы быть справедливыми, и в этом нам может помочь народоведение, которое, ведя нас от одного народа к другому и заставляя при этом то подниматься, то опускаться на несколько ступеней, приучает нас во всех действиях людей и народов, во всём, что они думают, чувствуют и делают, видеть характер постепенности. Всё дело в различии степени. Не пропасти, а различные ступени отделяют одну от другой части человечества. Поэтому задачей народоведения является прежде всего не указание различий, а указание переходов и внутренней связи, так как человечество есть целое, хотя и сложного образования. И хотя мы не можем достаточно часто повторять, что народ состоит из индивидуумов, которые во всех его проявлениях играли и играют роль основных элементов, но коренное сходство этих индивидуумов настолько велико, что мысли, выражаемые одним человеком, всегда находят отклик в других, если они имеют к ним доступ, так же как одинаковые семена на одной и той же почве приносят одинаковые плоды.
Но именно эта доступность имеет величайшее значение. Элементарные идеи обладают непреодолимою силою распространения, и мы не видим причины, почему они должны были бы останавливаться перед хижиной кафра или костром ботокуда. Для их распространения существуют однако бесчисленные препятствия, действующие задерживающим или замедляющим образом, и кроме того они изменчивы, как всё живое, будучи порождаемы и распространяемы жизнью. Здесь заключается главная причина различий в человечестве и многие другия задачи народоведения. Можно сказать даже, что в географическом распространении сперва [5] самих народов, а затем их культурных приобретений и культурных средств, от огня до высших идей исторических наций, лежит ключ к первобытной истории человечества.
Мы можем уже представить себе такую всеобщую историю культуры, точка зрения которой господствует над всей землёй, так как она обозревает историю распространения культуры во всём человечестве. Она глубоко проникает в то, что называется обыкновенно народоведением или этнографией. На самом деле, чем глубже испытующий взор заглядывает в глубину доисторических и внеисторических народов, тем более встречает он во всех культурных кругах и на всех степенях культуры в сущности одну и ту же культуру, которая уже давно, когда ещё не существовало условий для развития многочисленных особых культурных центров, передавалась от одного народа к другому по всей земле. Мы видим её в тесной связи с нынешним человечеством, которое всё, что в нём велико и ново, создало из того общего основания, многие части которого до сих пор ещё остаются в его руках неизменёнными. Недалеко уже то время, когда не будет всемирной истории, не касающейся тех народов, которые до сих пор считались не историческими вследствие того, что они не оставили никаких писанных или высеченных на камне известий. История есть деятельность. При таком взгляде, как мало имеет значения наличность или отсутствие письменности, каким второстепенным, наряду с действием и созиданием, является их описание! Народоведение и в этой области должно указать путь к более правильному воззрению.