ПРИЛОЖЕНИЕ
III. Отдел.
Народонаселение[1]
На всём мусульманском востоке Коран служит основанием учреждений гражданских, им определяются обычаи, законы и все отношения, как общественные, так и [404] международные, отчего управление и жизнь народов в мусульманских странах более или менее сходны, но Восточный Туркестан представляет замечательное в этом отношении исключение. Здесь мусульманин должен был подчиняться местным обычаям страны и ослабить свои фанатичные основы; одна уже свобода женщин — явление, которое не встречается в других мусульманских странах, служит достаточным тому доказательством.
Причина неразвития мусульманского фанатизма в Восточном Туркестане, конечно, заключается в условиях географического его положения. Разобщённый непроходимыми горами со своими фанатичными соседями Восточный Туркестан открыт, напротив, со стороны Поднебесной империи, и население его, свободно сообщаясь с китайцами, усвоило себе отчасти их веротерпимость.
В этой статье мы постараемся представить особенности характера и учреждений малобухарцев и их отличие от общемусульманских. Исходным пунктом наших сравнений будут Коканд и Бухара.
Туземные жители Малой Бухары общего народного имени не имеют, а называют себя по городам: кашгарлык (кашгарец), хотанлык (хотанец), комуллук (комульский житель) и пр., или же просто ерлик — туземец. Китайцы называют их Чань-ту[2] (обёрнутая голова), калмыки — хотань, а среднеазиатцы, киргизы и буруты распространяют имя кашгарцев на всё население Восточного Туркестана. Коренные жители этой страны говорят особенным диалектом тюркского языка, который известен у ориенталистов под названием уйгурского; физический тип их лица представляет одно племя, но по происхождению, небольшим уклонением в языке и образе жизни разделяется на три. народности, которые суть:
1) Потомки древних уйгуров в княжествах Хами и Турфан и в селении Лобнор, на берегу озера того же названия; к этому разряду надо отнести и туркестанцев Северной линии, то есть мусульманское население города [405] Кульджи, лежащее вверх по р. Или в 40 верстах от китайского города того же названия.
2) Долоны принадлежат к ведомству Аксуйского, Еркендского и Харашарского округов. Аксуйские, еркендские долоны занимают течение рек Кашгардарьи и Еркенддарьи; имеют несколько больших селений, из которых замечательны: Барчук с китайским гарнизоном и Марач-баши. Харашарские долоны занимают селение Корла и Бугур. Долоны были вроде крепостных людей у ходжей, отличаются от других туркестанцев акцентом и тем, что женщины обёртывают головы, подобно киргизским и бухарским женщинам, белыми платками.
3) Нюгейт полукочевое племя, происходит, как говорят, от бурутов, поселены в подножиях Музарта и принадлежат к ведомству Турфанского округа, занимаются скотоводством и летом живут во вьючных юртах. Нюгейты обязаны от китайского правительства как повинностью вырубать лёд в музартском проходе. Затем остальное население представляет редкое на Востоке единообразие.
Все малобухарцы исповедуют мусульманскую веру ханифитского толка, исключая жителей селения Лобнор, религия которых неизвестна, и ведут оседлую жизнь, кроме вышеупомянутых нюгейт.
Из иноплеменных народов в состав народонаселения «шести городов» входят:
1) Маньчжуры, сибо, солоны, дахуры, китайцы и тунгени.
2) Дикокаменпые киргизы племени турайгыр-кипчак.
3) Азиатские иностранцы и чалгурты (смешанная порода, происходящая от иностранцев и туземных женщин).
Непосредственные подданные Цинского дома, маньчжуры, сибо, солоны и дахуры и жители Срединной империи — китайцы и тунгени суть представители Китая. Маньчжуры все без исключения чиновники или солдаты; высшие мандарины, стоящие во главе управления Малой Бухарии, принадлежат к этому племени. Сибо, солоны и дахуры составляют нечто вроде наших казаков и приходят на годовую [406] службу из военных поселений в Илийском округе, куда они были переселены при начале завоевания Джунгарии с берегов Уссури, Зунгари и Амура. Китайцы большею частью солдаты так называемые зелёного знамени, частью чиновники, купцы, ремесленники и другие частные лица принадлежат к этой нации и все они уроженцы провинции Шань-си и Гань-су. Тунгени, по-китайски хой-хой, китайские мусульмане из провинции Шань-си, Гань-су и Си-чуэнь; все тунгени живут в Малой Бухарии по частным делам, они содержат рестораны (фузул) или же промышляют извозом по порядку для доставки чайных транспортов[3].
Китайское правительство после покорения Малой Бухарии основало при всех более или менее значительных городах, в расстоянии от 2 до 7 вёрст, крепости или [407] цитадели, которые известны у них под названием маньчень, а у туземцев под именем гульбага или яyышара (нового города). Все солдаты и частные лица из поименованных племён живут в этих крепостях и сообщаются с туземными городами только днём. Кроме того, китайцы, сибо, солоны занимают караулы на пограничных местах и на станциях. В туземных городах состоят несколько человек китайских полисменов и по особому разрешению проживают в них постоянно содержатели винных лавочек.
Бурутский родоначальник Аким за услуги, оказанные империи во время войны 1758 г. был пожалован китайцами в правители (хаким-беки) города Ташмалык. Потомок его Садык-бек получил после восстания в 1857 г. за верность и усердие красный шарик на шапку и пользуется у кашгарского амбаня большим почётом. Подчинённые ему буруты принадлежат к роду Турайгир-Кипчак. Садык-бековские буруты — единственные представители киргизской расы, находящиеся в совершенном подданстве от Китая на общих правах с туркестанцами.
Вследствие особенных прав, предоставленных иностранцам, и вследствие торговых выгод, в Малой Бухарии живёт постоянно много купцов, ремесленников и частных лиц из соседних азиатских владений; по численности и значению первое место принадлежит кокандцам, потом бухарцам, затем следуют бадахшанцы, кашмирцы и бальти. Последние три народа живут преимущественно в Еркенде и Хотане. Кроме того, много афганов (кабульцы и логаны), евреев (бухарских), индусов, персиян, ширванцев и татар. Все иностранцы, кроме бадахшанцев, кашмирцев и балти, которые имеют своих старшин, — все иностранцы известны китайцам под именем «Аньцзи-джан» (кокандцев) и согласно договору подчинены кокандскому аксакалу, живущему в Кашгаре, который имеет право резидента и консула. К категории иностранцев по правам принадлежит смешанная порода: чолгурт, дети иностранцев от туземных женщин и их потомства. [408] Благодаря обычаю, по которому всякий иностранец мусульманской веры может вступать в брак с женщинами туземного происхождения на более или менее продолжительное время, — сословие это распространилось до огромных цифр. Чолгурты по языку, жительству принадлежат Малой Бухарии и все они независимы от китайцев и туземных властей и составляют самое свободное сословие.
Число народоселения «шести городов» определить с точностью невозможно. Официальная перепись, сделанная китайским правительством при покорении этой страны, по которой до сих пор получают подати и налоги, служит единственным фактом для определения численности туземного населения. По ней число семейств в шести городах определяется таким образом: Кашгар — 16 000 домов или семейств, Янысар — 8000, Еркенд — 32 000, Хотан — 18 000, Аксу — 12 000 и Турфан — 6000. Главные массы населений сосредоточены в городах; селения, хотя занимают и обширное пространство, но мало населены. Самые большие из них, которые китайцы называют городами, имеют незначительное число жителей; например, значительнейшие в Кашгарском округе Файзбат, Хан-Арык имеют только до 2000 домов, Астын-Артыш — 1500, Устун-Артыш — 500; Еркендской округи: Бай — 500, а потому, полагая в семействе круглым счётом 4 чел., а жителей деревень считая равными половине городского населения и присоединяя к этому до 27 000 долонов (Аксуйского и Еркендского округов), мы получили для всего туземного населения «шести городов» такую цифру: 570 000. Ташмалыковских киргизов по списку Цзянь-Луна считается 500 семейств, следовательно, до 2000 душ.
Население восточных округов ещё беднее; Куча считается наиболее населённой.
Китайские гарнизоны расположены в Малой Бухарии в таком количестве: в Кашгаре — 5500 чел., в Еркенде — 2200, в Хатане — 1400, в Аксу — 600 и в Турфаие — 800. Присоединяя к этому гарнизоны в значительных селениях Бурчуке, — 300 чел., в Сайраме — то же число и считая команды [409] на пограничных караулах и на станциях, купцов и частных лиц, нужно полагать, что оно не превышает 15 000. Число иностранцев определить ещё труднее. Самое большое число их в Кашгаре. При встрече нового аксакала было большое стечение людей этого разряда и полагали до 6000 одних анджанцев, не считая чалгуртов. После Кашгара второе место по распространению иностранцев принадлежит Хотану, потом Еркенду, менее всего иностранцев равняется 1/4 части туземного населения, следовательно, около 145 000 душ.
Жители Малой Бухарии по их общественному положению и значению разделяются на три класса: чиновников (беков), духовных (ахунов) и на простой парод (алвон-каш). Первые два сословия освобождены от податей, а последние разделяются на горожан и земледельцев.
Некоторые из фамилии беков имеют наследственные права, данные им китайским правительством, как, например, комульские и турфанские князья. Другие, хотя положительным законом не определены их права, но вследствие богатства и связей сохраняют во всей фамилии звание беков в продолжение нескольких столетий. Все хаким-беки принадлежат к наследственным родам. Духовенство в Малой Бухарии состоит из наследственных шейхов и должностных мулл; последние хотя участвуют в земском управлении, не пользуются тем влиянием и обширными привилегиями и уважением, как в других мусульманских странах.
Вследствие обременительных налогов за право торговли и вследствие других повинностей, капиталисты из туземцев охотнее водворяются вне своего отечества, в Кульдже и Урумчи, или же скрывают своё достояние, потому в Восточном Туркестане купечества как сословия не существует и так как духовенство не имеет влияния, то между дворянством и народом лежит неодолимая преграда. Дворянство отчуждено от народа интересами, привилегиями и происхождением; следуя китайским церемониям, оно избегает связи с народом, который, хотя встречает его поклонами [410] и уважением, но ненавидит бесконечно. Податной класс народа находится в Восточном Туркестане в самом жалком состоянии, китайцы, беки и даже азиатские иностранцы, которые в городах Малой Бухарии составляют по независимому своему положению свободный класс, всё равно его презирают и все требуют, чтобы им каждый гражданин и земледелец делал поклон. Китайские чиновники и беки, даже маньчжурские солдаты разделили народ между собою. Каждый из них имеет клиентов. Клиент горожанин обязан доставлять патрону мясо, сало и другие жизненные припасы, а клиенты из деревень пашут землю и по очереди обязаны являться на службу к своему господину, где исполняют его домашние работы. Чиновники ничего не делают, получают жалованье от китайцев, поборы с туземцев, а народ трудится, чтобы уплатить законные налоги, насытить корыстолюбие китайцев и беков и чтобы не умереть с голоду. Вследствие этих причин чиновники с правами наследственными, другим словом туземное дворянство, имеет большие капиталы, собранные с народа в продолжение многих лет путём притеснения и лихоимства, владеют обширными землями, садами, имеют по несколько домов. Земли и сады разрабатываются бесплатно и из даровых материалов. За получение мест правителей дворяне дают китайцам огромные деньги и в год управления успевают их пополнить даже с процентами. Мелкие чиновники обеспечены не менее дворян, хотя родовых имений не имеют. Хлеб, пищу, деньги доставляют им клиенты. Все чиновники, как только достигают до 5-й степепи (род чина), тотчас приобретают земли, дома и деньги, при помощи которых их потомки получают наследственность. Народ живет бедно, терпит нужду и трудится вечно. Если б туркестанцы могли пользовался плодами своих трудов, то они были бы одним из богатых восточных народов, какими они были прежде. Непомерные налоги, система клиентизма и насилие беков отнимают у них почти всё достояние. Вместе с увеличением капитала какого-нибудь лица равномерно возрастают налоги на его личность и притеснения, и насилия властей. [411]
Оттого всякий туземец, имеющий состояние, оставляет отечество, чтобы пользоваться удобствами жизни, соответственно средствам. Те же из них, которые остаются в отечестве, тщательно скрывают всё и живут бедно. Много туркестанцев оставляют отечество, потому что не имеют средств платить подать, увеличенную в три раза беками, против законной, которая сама по себе тягостна. Китайцы берут десятую часть урожая. Духовенство наследственное, шейхи при гробницах святых пользуются доходами с земель, принадлежащих гробницам и потому они очень богаты. Самым богатым человеком в Кашгаре считался шейх гробницы Сутук-Бугра-хана в деревне Алтын Артыш; шейх гробницы хана, который был первым апостолом мусульманства в Малой Бухарии. После казни, постигшей его в 1857 г., имущество его было конфисковано в пользу казны. Шейх ахун оставил огромные земли, несколько домов, огромные запасы хлеба и, по заверению туземцев, несколько десятков тысяч ямб. Другие шейхи стали теперь осторожнее и ведут скромную жизнь, боясь подвергнуться участи собрата.
Само образование кладёт между этими сословиями неизмеримую бездну и отчуждает их ещё более. В Азии существует образование исключительно религиозное. В бухарских медресе преподаются одни религиозные тонкости необходимо нужные муллам, потому большая часть народа, даже чиновники, совершенно не знают грамоты, хотя доступ в медресе предоставлен всем классам. Самый образованный класс в Коканде и Бухаре есть духовенство и потом — купечество. Кто исполняет наружные обряды веры, умеет уснащать свою речь цитатами из Хафиза, Мавлеви Джами и знает разные анекдоты и героические повести вроде Абу-мослима и пр., считается человеком сведующим и образованным. Для подобного образования совершенно не нужно учиться в школах, а стоит потолкаться на базарах, где дервиши рассказывают всё это очень красноречиво. От людей административных и военных, даже от самого визиря, требуется иметь хорошего мирза-баши [412] (письмоводителя). Но в Малой Бухарии всякий дворянин должен знать догматы религии, отечественную историю и иметь сведения в китайском и маньчжурском языках. Не имея возможности вполне усвоить китайскую мудрость, беки хватают одни верхи и вследствие полуобразования усваивают одни тёмные стороны китайской цивилизации, пристращаются к внешним китайским формальностям, научаются ловко приседаниям, делать земные поклоны, чтобы не показаться невежей перед китайскими чиновниками. Желая подражать во всём китайцам, они берут пример с чиновников Южной линии, которые большею частью выслуживаются из солдат и проводят дни свои в пьянстве и разврате. В этой школе они получают понятие, что единоверные их подчинённые нечто среднее между человеком и животным.
Образование народа здесь в таком же упадке, как в Коканде и других владениях Средней Азии. Правда, дети мужского и женского пола ходят в медресе, но, изучив главные начала Закона Божия, оканчивают курс наук только те, которые готовятся в звание ахунов, занимаются персидским и арабским языками. Духовенство знает основательно Коран, комментарии, отечественную историю, имеют более правильный и умеренный взгляд на вещи, чем бухарские муллы. Вообще грамотность развита преимущественно в городах; жители же деревень почти не имеют времени для своего образования и редко можно встретить земледельца, умеющего читать.
Литература новоуйгурского языка, который господствует в Восточном Туркестане, довольно богата переводами. Незнание персидского языка заставило малобухарцев перевести на свой язык все лучшие произведения религиозного содержания с персидского и арабского языков. Насколько литература Малой Бухарии богата переводами, настолько же бедна самобытными произведениями. Нет ни одного поэта и известного писателя из малобухарцев. Самобытные произведения их ограничиваются несколькими руководствами Закона Божия, которые, надо сказать, лучшие из всех мусульманских сочинений в этом роде, не заражены фанатизмом и [413] отличаются ненавистью к обрядностям, сочинениями о жизни туземных святых, несколькими историческими сочинениями. За неимением своих поэтов, в Восточном Туркестане изучают Мир-Алишира. Единственное проявление поэзии — это народные песни; они составляются четырёхстишиями, и сюжетами служат политические события или любовь; общий характер песен — уныние и грусть.
Относительно музыки малобухарцы пользуются у всех среднеазиатцев почётом. Музыкальный хор их составляют двухструнная лютня, дутар и ситар; последний инструмент имеет 18 металлических струн; на нём играют смычком; гджак с волосяными струнами, его держат, как виолончель, рабаб, или калун, вроде цимбалов, на которых играют палочками, и маленькие бубны (чермендз, или даб). В Малой Бухарии в каждом городе есть официальная музыка, которая состоит из китайского гонгонга и большего бубна. Во время обеда правителя на особенной башне играет эта оглушительная и крайне неприятная музыка, кроме некоторых дней, в которые по китайскому календарю нужно печалиться. На пиршествах всегда должна быть музыка; один или два певца под удары ручных бубнов читают стихи сначала из Алишира, а потом любовные и патриотические песни. Говоря вообще, нравственные качества жителей Малой Бухарии заслуживают более похвалы, чем порицания. Китайцы обвиняют туркестанцев в недоверии, лукавстве, лживости, лености и невежестве; азиатцы говорят, что они трусливы, ненабожны и развратны. Постоянное порабощение, насилия и несправедливости, которым подвергается этот народ, способствовали развитию многих дурных качеств характера, как, например, недоверчивости, строптивости и лживости, но всё-таки туркестанцы имеют много прекрасных начал, которых лишены все другие мусульманские народы и которые служат залогом, что при другой обстановке этот народ опередил бы всех своих единоверцев.
Кашгарцы характера доброго, общительного, радушны, трудолюбивы и до крайности вежливы. Все классы [414] педантически соблюдают формы вежливости. Всякий обязан подробно знать и неизменно исполнять уставы приличия, а у беков доходит это до мелочности.
Убийства в Малой Бухарии почти не существуют, воровство редко. Обвинение их в лености несправедливо; что касается до трусливости, в которой упрекают этот народ, то мы можем сказать, что по мягкости характера кашгарцы не отличаются свирепой храбростью и хвастовством кокандцев, но афганцы говорят, что во время восстания кашгарцы оказались, на их взгляд, более стойкими, чем кокандцы. Азиаты в суждениях своих руководствуются понятием, общим многим полуобразованным народам, которые считают себя выше всех и порицают всё то, что не так, как у них. Кокандцы говорят, что кашгарцы не набожны и развратны, последние обвинения некоторым образом справедливы. В Азии соблюдение внешних обрядов религии доведено до фанатизма. Владетели заботятся об этом и, как говорит Боренс, в Бухаре законы Магомета точно так же хорошо соблюдаются, как будто под его собственным надзором. В этих государствах существует особенный духовный чиновник, за которым как за римскими ликторами носят палки. Он может остановить всякого правоверного на улице и экзаменовать его из Закона Божия, — в случае незнания наказать на месте. После призыва к молитве полиция выгоняет всех в мечети, она также наблюдает за благонравием, чтобы не курили, не пили вина. В Кашгаре в мечеть отправляется тот, кто хочет, полиция не обращает внимания на курение гашиша и питьё вина, а наблюдает, чтобы не было бесчинств и арестует пьяных только на улицах.
Всего лучше кашгарская умеренность выражается выгодным положением женщин в домашнем и общественном быту. Женщины в Малой Бухарии занимают почётное место, и многие из них приобрели историческую известность. Жеима, жена еркендского хакима Авдэя, в 1765 г. установила порядок в Еркенде; Секина-хан, жена кашгарского правителя Юнус-вана, была казнена китайцами. [415] Женщины принимают участие в удовольствиях своих мужей, и в собраниях присутствие их считается необходимым. Примеры многожёнства между туркестанцами довольно редки, потому что жена может оставить мужа, когда ей угодно. Если жена желает развода, то не может взять ничего из дому, если же муж, то он должен обеспечить её существование. Замечательно также одно уклонение от мусульманских обычаев, это — временные браки, тем более замечательно, что кашгарцы — сунниты ханифитского учения, которым временные браки не дозволены. Обычай этот — остаток языческих времён. Марко Поло говорит, что комульцы, принимая гостя, оставляли его со своими жёнами и, чтобы он мог пользоваться совершенной свободой, уходили из домов, и что когда Хубилай[4] уничтожил этот обычай, комульцы депутациями своими тревожили этого монарха до такой степени, что он должен был отменить свой эдикт. В настоящее время обыкновение это подчинено мусульманским формам: брак совершается по формам, положенным шариатом и разводы тоже. Временные браки господствуют в области шести городов, которые посещаются иностранцами, а на Востоке от Кучи обычай этот вывелся, потому что они не посещаются иностранными караванами. Условия этих браков немногосложны: от мужа требуется одевать и кормить свою жену. В Хотане для того, чтобы приобрести жену, нужно сделать расходы на 1 р. 50 к. серебр. на наши деньги. В Еркенде есть особенный базар, где можно встретить женщин, ищущих замужества и заключить условие; в Аксу и Турфане женитьба стоит дороже. Вследствие этого обычая, хотя предоставлена женщинам полная свобода выбора и чувств, но по отсутствию образования и понятий о чести проистекает неуважение к брачному союзу, и женщины в Восточном Туркестане не отличаются особенной чистотой нравственности.
Магомет, исключив женщин из общества и запретив [416] вино, думал гарантировать нравственность своей паствы, но из этого источника проистёк разврат гораздо сильнейший. Мусульмане вино заменили опьяняющими курениями и экстрактами, которые действуют более разрушительно, чем вино. Среднеазиаты для того, чтобы подгулять, употребляют гашиш, опиум и кокнар, сок из нарезных маковых головок. Люди, подверженные страсти к употреблению этих вещей, составляют многочисленное бесполезное сословие бэнги.
Губительная страсть к одуряющим экстрактам соединяется с физическим расслаблением и особенного рода сумасшествием. Бэнги из низкого сословия делаются для прокормления себя дервишами и живут подаянием. В Кашгаре чрезвычайно много записных бэнги, и весь простой народ употребляет гашиш. Чиновники, подражая китайцам, пьют вино и курят опиум по китайскому способу. Употребление вина и бузы в Кашгаре не преследуется правительством. Китайцы содержат питейные лавочки, а вне города в нескольких местах устроены заводы для приготовления бузы. Таверны с бузой постоянно полны посетителями. Иностранцы, живущие в Кашгаре, пользуясь свободой местных правов, необузданно предаются разврату, потому что для них, привыкших к постоянному страху деспотического абсолютизма своих владетелей, вино и женщины имеют особенную заманчивость. Игра в кости распространена между всеми сословиями в Малой Бухарии, даже женщины подвержены этому пороку. Бэнги курильщики и кумарбаз — азартные игроки составляют самый буйный и строптивый класс народа и во всех революциях принимают деятельное участие.
В Бухаре и Коканде, хотя женщины вообще не отличаются примерною чистотою, но вследствие внешней обстановки, запертые и окружённые ревнивыми стражами, ограничиваются гаремными интригами; публичных женщин там нет, ибо страх наказания удерживает их от распутства, в Бухаре и Коканде за прелюбодеяние избивают каменьями. В Малой Бухарии женщины, как мы сказали выше, [417] свободны в своих поступках, оттого, и число распутных женщин, известных полиции, в Шести городах развито до таких цифр, что устрашают не только среднеазиатских мусульман, но даже китайцев. Все китайцы имеют содержанок туземного происхождения, приживают детей, которые считаются туземцами. В предместьях городов существует много публичных домов, в которых женщины предаются грязному распутству. Причины значительной цифры павших нравственно женщин в Кашгаре происходит всего более от бедности и нужды.
К числу отличительных и хороших черт туркестанской нации надо отнести общительность. Они любят общество, часто устраивают вечера, на которых обыкновенно бывают вино, музыка и женщины. Угощает обыкновенно хозяйка дома. Вечера эти сопровождаются большими церемониями и бесконечными околичностями, которые ужасно утомляют иностранца. Туземцы исполняют уставы своего этикета педантически и, по-видимому, с большим удовольствием. О многотонной вежливости кашгарцев можно судить потому, что подавая друг другу трубки, вино или что-нибудь, гости беспрестанно соскакивают с места, приседают и говорят условные фразы. В языке туркестанцев есть слово «благодарю» — «ашкалла», а в нравах — обычаи благодарить; слово и обычай вовсе неизвестны для среднеазиатов. Кокандцы никогда ни за что не благодарят, и когда это нужно, то прибегают к околичностям: «Да возвысится твоё могущество; да наградит тебя аллах» и пр.
Кашгарские вечера «машреб» сопровождаются всегда пляской, в которой принимают участие все гости. Хаким-бек, правитель, на своих пирах пускается также в танцы. В Малой Бухарии есть особенная профессия женщин танцовщиц — ага. Туркестанская пляска напомищает несколько лезгинку.
Мы до сих пор ничего не сказали об одежде малобухарцев. Дворянство одевается совершенно по-китайски, ездит на китайских колымагах, запрягая в них мулов. Чиновники второстепенные и городские жители носят [418] халаты, приближённые покроем и цветом к китайским епанчам. Женский костюм состоит из сорочки, сшитой из шёлковой или бумажной материи ярких цветов, из китайских кофточек, из халата с прямым скошенным воротником, как на наших военных мундирах; сверх всего этого, при выходе из дома надевают шёлковый плащ с золотыми лентами на груди и белую длинную чадру. Чёрная или белая сетка для закрывания лица составляет также необходимую принадлежность городского костюма, но туркестанки носят его для вида и лицо их всегда открыто. Кокандцы и бухарцы требуют от своих жён, чтоб они носили покрывало. Мужчины и женщины летом носят круглые, вроде арбуза, шапки из золотой парчи или атласа, а зимой меховые шапки с бараньими или лисьими опушками. Высокие шапки из выдры, похожие видом на летние, носят только богатые женщины. Обувь употребляется в простом народе: русские сапоги или татарские ичиги. Женщины носят вышитые сапоги из красного сукна, а летом башмаки из красного же сукна на босую ногу.
Кулинарное искусство в Восточном Туркестане отличается также китайским влиянием. Обед туркестанца состоит из супа с овощами, лапши, мясных пирожков, пельменей и из разных маринованных овощей; последние роды пищи заимствованы от китайцев. Мяса и пилава туркестанцы не употребляют.
Китайское влияние в Восточном Туркестане выразилось хотя более внешним образом, но довольно сильно. Туркестанцы научились от китайцев некоторым искусствам и заимствовали много слов. Китайские слова, вошедшие в состав языка, относятся к разным предметам архитектуры, нарядов и предметов роскоши, особенно много китайских слов в кашгарском языке. Нельзя не радоваться победам этой нации над предрассудками ислама и особенно способности, с которою они усваивают всё иностранное. Туркестанцы ненавидят китайцев, но это не мешает им заимствоваться их цивилизацией. В заключение всего мы скажем о самой замечательной особенности малобухарцев, [419] которою они всего более выходят из разряда других мусульман, — это патриотизм и политические партии черногорцев и белогорцев.
Примечания
- ↑ Отчёт о поездке Валиханова, находящийся в министерстве иностранных дел, имеет, против напечатанного в Записках И.Р.Г.О., три лишние главы: 1) народонаселение, 2) правительственная система и политическое состояние края, 3) промышленность и торговля. Ред.
- ↑ Следует: Чань-тоу. Ред.
- ↑ Об этом любопытном народе до сих пор было очень мало известно. Члены нашей миссии постоянно смешивали их с малобухарцами и называют обыкновенно туркестанцами. Путинцев и Боренс сообщают о них известия не совсем точные, а потому считаем не лишним сказать о них несколько подробно. Китайцы называют их хой-хой, что значит мусульманин, — сами себя они называют дунгена или тунгеня. Переселение этого народа в Китай, как говорят их учёные, происходило в разное время и из разных мусульманских стран, что доказывается тем, что одни из них следует учению имама Ханифи, другие имама Шафи. Тунгени носят китайскую одежду, имеют китайский тип лица, говорят китайским языком. В своих ли-бай-сы (мечетях) читают молитвы на арабском языке с китайскими комментариями. Тунгени ревностные магометане: подстригают усы, не курят табак, не пьют вина и чувствуют омерзение к свинине, но это не мешает им вступать в брак с китаянками, тем более охотно, что при этом пользуются правом воспитывать детей в своём законе. Тунгени напоминают собой польских татар и подобно им отличаются особенной честностью, так что китайское правительство ими преимущественно замещает полицейские должности. Характерную черту этой нации составляет промышленный дух, развитый в высшей степени. Надо полагать, что общество тунгеней многочисленно, потому что нет уголка империи, где бы их не было. В Кульдже и Чугучаке они составляют значительную массу населения; миссионер Дели Брюньер говорит, что 1/3 населения города Ляодун в Маньчжурии магометане. Несмотря на единство религии, тунгени чуждаются малобухарцев и других среднеазиатцев, которые, в свою очередь, мало отличают их от китайцев. В последнее восстание в Кашгаре резали их на одинаковых правах с неверными. Авт.
- ↑ Марко Поло приводит имя не Хубилая, а Мангу-хана. Н. В.