ПРИЛОЖЕНИЕ
Выписка из Отчёта о путешествии в Кашгар поручика Валиханова[1]
Поручик Валиханов отправился 28 июня 1858 г. из урочища Карамулы в 30 верстах от г. Копала вместе с купеческим караваном в Кашгар и принял из предосторожности имя Алимбая, кокандского подданного. Весь состав каравана заключался, кроме караван-баши, в семи приказчиках и 34 человеках прислуги; при нём было 101 верблюд и 65 лошадей.
В последних числах августа караван, по совету киргизов, присоединился к кашгарцам, покончившим свои дела в Дикокаменной орде. Число людей от этого увеличилось до 60. Оставалось избрать путь самый удобный на Кашгар. После долгих соображений решено было пуститься по Аксайской дороге, как представляющей наименее трудностей сравнительно с остальными караванными путями.
Аксайский путь, начинаясь ровною и плодоносною долиною Иссык-Куля, сменяется вскоре горами, проход в которые делается крут и тесен, и образует террасы с двумя альпийскими озерками. Обломки скал лежат большими массами в хаотическом беспорядке, загромождая дорогу. Ущелье (Заукинское) оканчивается крутым подъёмом около 800 сажень высоты. Остовы разных животных, покрывающие эту кручу, свидетельствуют о том, как трудно преодолеть её. Караван не успел взобраться на гору в течение одного дня и часть его ночевала на полдороге, на небольшом болотистом возвышении (plateau). Правда, снег, падавший обильно, значительно способствовал трудности подъёма: вьючные лошади и верблюды скользили по мокрым камням и даже срывались нередко на ходу и разбивались, скатываясь вниз. Таким образом погибло 5 верблюдов и 2 лошади.
От Заукинского ущелья до Кашгара 150 вёрст по Сырту (спине), как называется страна по причине её [305] возвышеннаго положения. Киргизы представляют себе её каким-то царством вечной зимы.
15 сентября караван вступил в эту негостеприимную область, белевшую сплошным снегом. Озеро, по берегу которого шла дорога, было покрыто льдом. При вторичном переходе через горы, караван потерял до 200 баранов, которые при темноте вечера попадали в пропасть. Далее, после опасного косогора, дорога представляет нагорье, пересекаемое долинами, и проходы хоть и трудны, но возможны для верблюдов. Везде есть вода, но нет другого топлива, кроме помёта животных. Погода была ясная, хоть и холодная, и только однажды поднялся снежный буран, прекратившийся к вечеру. Вьючный скот один сильно страдал от частых перевалов и холода, и в Кашгар пришло только 36 верблюдов из 101.
Киргизы, не беспокоившие ни разу каравана, сделали нападение при спуске в долины с высоты Теректинского ущелья, приняв путешественников за татар. Впрочем, они ограничились самым скромным выкупом, благодаря занесённому передовым караваном слуху, будто бы 200 человек русских подвигалось не в дальнем расстоянии и самые верблюды были навьючены разного рода оружием. Эти же слухи заставили придорожные аулы откочевать в сторону и не беспокоить каравана.
В Теректинском ущелье опять появилось лето: травы были зелены и леса, состоявшие из тополя, ив, барбариса и розы, были покрыты листьями.
Между тем киргизы, не видя нигде военного русского отряда, догадались, что были обмануты и пустились в погоню за караваном; нагнали его, проскакали мимо и заняли проход ущелья к последнему перевалу (Кок-Кия). Караван, не видя возможности сопротивляться, вступил уже было в невыгодные переговоры, когда подоспел на выручку отряд из 5 человек кокандских сипаев, высланных навстречу из Кашгара. Соединённые силы торговцев и вооружённых людей отразили киргизов. Тут же были надеты на гостей халаты, присланные кашгарским аксакалом, [351] в изъявление его доброго расположения к иностранцам.
Каравап вступил в пределы Китайской империи и остановился в 50 саженях от китайского пикета. Глиняная стена с четырьмя башнями по углам и тутовые деревья, насаженные перед воротами, составляли его укрепления. Так как офицера, наблюдающего за проходящими караванами и записывающего количество людей, верблюдов и лошадей, не было на этот раз у пикета, то каравану пришлось ждать его 12 часов, и всё-таки понапрасну: офицер не явился. Наконец бошко, исправлявший его должность, за небольшой подарок позволил каравану сняться. Толмач записал все имена и число рабочих, также количество вьючного скота и баранов, и, вероятно, в отмщение за то, что и ему тоже не дали подарка, записал всего 14 человек народа, прибавив, что всех было 100, но караван не хотел показать всех и что эти 100 человек были вооружены ружьями. Это ничтожное, по-видимому, обстоятельство не обошлось без последствий.
На следующие сутки, к вечеру, караван достиг предместья Кашгара и, разбив лагерь в 12 верстах от города, проводил караван-баши с небольшим отрядом к тамошнему аксакалу с подарками.
Распространённые прежде слухи о русском отряде и донесение толмача так напугали китайские власти, что на крепостных стенах Кашгара поставлена была стража, всю ночь разъезжали патрули, а в караван были командированы опытные чиновники для исследования дела на месте. Но аксакал, знавший лично караван-баши, не обратил на это внимания и принял посланных от каравана весьма ласково. Китайские чиновники между тем приехали, посмотрели свысока на мирный лагерь и вернулись успокаивать встревоженный город.
Пройдя ещё через несколько осмотров и взимания пошлин как законных, так и произвольных, караван вступил в город, обнесённый высокой глиняной стеной. По углам стояли башни лёгкой китайской архитектуры. Ни [352] садов, ни зданий из-за стены не было видно. Таковы и все города Восточного Туркестана. Выстроенные из глины, не исключая самых дворцов, они могут быть размыты продолжительными дождями, которых по этой причине очень боятся туземцы[2].
Дорога к воротам уставлена была жердями в виде аллей и украшена висящими клетками с головами преступников, казнённых после восстания 1857 года[3].
Пройдя мимо возмутительных остатков этой эпохи бедствий Кашгара, караван в сопровождении кашгарских и кокандских чиновников прошёл прямо к таможне. Тут уже были аксакал и два кашгарских бека. Первый был особенно любезен, приглашал гостей к себе и обещал стоять за них горою. При осмотре товаров русские железные заступы возбудили подозрение потому, что показались чересчур воинственными местным властям. Даже послано было к амбаню (главному китайскому начальнику города) в виде улики несколько образчиков этого опасного оружия.
Начались требования в канцелярию, допросы. После многочисленных вопросных пунктов, приезжим оставалось отвечать на последний, который должен был, по мнению допрашивавшего их бека, окончательно сразить хитрых иностранцев: «А зачем привезли вы такое множество этого оружия?» Спросил он и указал на заступ, лежавший почётно на столе. Китайский ярлычок, привешенный к нему, показывал, что он успел побывать уже в китайском суде. Беку объяснили употребление оружия и даже, во избежание всяких от него опасностей, предложили купить весь запас, чем и успокоили его. На другой день приезжие были у амбаня, который, посмотрев на них, сказал: «Это не русские и не татары!» — и затем принял их очень ласково.
Через несколько дней приезжие должны были вступить в браки на время своего пребывания в Кашгаре. Этот закон непреложен для всякого иностранца. Охотницы быть [353] замужем на известный срок, выходят на особый базар, где и вступают в переговоры с охотниками жениться ненадолго. Венчальный обряд по форме скрепляет этот союз, налагающий на мужа единственную обязанность кормить и одевать свою временную супругу.
На первой же неделе товары были распроданы на серебро и золото. Вообще иностранные купцы принимались с раскрытыми объятиями. Русские товары покупаются гораздо охотнее английских, привозимых сюда из Индии.
Поручик Валиханов прожил в Кашгаре 5 месяцев, посетил и окрестные города; успел многое изучить и заметить.
Во всех шести городах Восточного Туркестана только 15 000 китайского войска. Туземцы военной службы не несут. Солдаты вооружены луками и стрелами и только небольшая часть — ружьями; артиллерии почти нет вовсе. Люди эти курят опиум и отличаются слабостью и неспособностью к серьёзному сопротивлению. При восстаниях китайцы тотчас запираются в своих глиняных крепостях и не выходят из них, пока не подоспеет откуда-нибудь выручка. Караваны то и дело подвергаются нападениям, и китайские войска, в ответ на просьбу о пособии, говорят: «Драться нехорошо!» и не двигаются с места. Жизненных припасов для войска везде мало.
Ненависть туземцев к китайцам непримирима и немудрено: китайские чиновники грабят и оскорбляют народ, забирают даром товары; всякий китаец почитает себя вправе бить кашгарца, который при встрече с ним на улице не сойдёт с лошади. Вообще состояние Восточного Туркестана самое плачевное и вдобавок безвыходное, благодаря вражде разных партий, не позволяющей народу соединиться для свержения с себя ненавистного ига.
Всё внимание китайских властей сосредоточено на том, чтобы не допустить русских и особенно англичан проникнуть в Кашгар. Здесь существует уверенность, что англичане подсылают агентов для возбуждения ходжей, которым даже будто бы обещают свою помощь. [354]
Торговля находится в руках кокандцев. Но России легко завладеть ею, учредив прямые сношения в Восточном Туркестане, потому что продовольствие кокандцев скотом — в руках у русских.
С февраля началась в Кашгаре весна, но проходы по прежней дороге были совершенно завалены снегом, и потому оставалось избрать путь на укрепление Куртку. Продлить пребывание в Кашгаре не было возможности — слухи о присутствии в караване русского агента сильно тревожили город и за приезжими деятельно следили. Караван вышел в обратный путь 11 марта.
Погода стояла тёплая. Природа только что пробудилась с весною: травы зазеленели и снег лишь кое-где белел в ущельях. Путь по долине реки Тоина весьма лёгок, изобилует растительностью, и только по мере подъёма к верховьям реки природа беднеет, снега и льды мешают местами подвигаться каравану и приходится разбивать снег лопатами, чтобы прочищать тропинку. Есть несколько перевалов весьма трудных: это тропинки, проходящие на спусках по краю высоких гор. Вьючный скот очень изнурился и обратным путём.
При выходе из одного ущелья (Зауки), сделав около 530 вёрст в 23 перехода от Кашгара, караван был встречен киргизами, знавшими о присутствии в нём поручика Валиханова. За это караван поплатился подарком в 300 руб. сер. и всеми возможными унижениями: киргизы снимали с плеч каждого халат, если только он им приходился по вкусу, грозили разграбить караван, а Валиханова свезти в Коканд. К счастью, русский отряд, высланный навстречу, выручил снова караван из затруднительного положения. 12 апреля Валиханов уже был в укреплении Верном после 10 месяцев и 14 дней трудного путешествия.
Далее следует подробный отчёт Валиханова, состоящий из пяти отделов, под заглавием: Описание Алтышара или Кашгара.