[58]
Отделение IV
ПОВЕСТВОВАНИЕ
XIX
Повествования и описания
§170. Повествованиe (narratio) говорит о том, что было. Оно не есть рассуждение, ибо почерпается не из заключения ума, а из событий, но легко соединяется с рассуждением и тогда называется прагматическим.
Слово прагматический (от πράγμα — дело, действие) значит что-то деятельное, действительное, соединённое с рассуждением. Например, прагматическая история.
§171. Описание (descriptio) представляет то, что есть. Оно также почерпается не из умствований, а из натуры, но не есть повествование, хотя очень легко с ним соединяется и украшает его.
Вот первые понятия сих слов: повествовать значит говорить изустно, просто, без труда, следуя памяти. — Описывать, значит излагать на бумагу, обрабатывать, и, кажется, не одною памятью, но принимая в союз и воображение.
§172. Повествование прилично воспоминанию прошедшего, описание — чувствованию настоящего... Первое, кажется, издаёт звуки вдали, второе рисует предмет пред очами.
(+28) Повествование для ума — то, что музыка для слуха; описание для сердца — то, что живопись для зрения.
Например, битва Куликовская в «Истории» Карамзина (т. V, стр. 67, и след.) есть повествование, воспоминание прошедшего. Та же битва в «Дмитрии Донском» Озерова (дейст. V, явл. 2) есть описание, чувствование настоящего.
[59] §17З. Философы утверждают: «Повествование изображает происшествия во времени (собственно в прошедшем), а описание представляет перемены в пространстве, которые оно, по противоположности повествованию, являет в настоящем виде».
§174. Существенная разность между повествованием и описанием состоит не в пространстве и времени, а в самом способе изложения, то есть повествование всегда говорит уму хладнокровно, с точностью, с беспристрастием. (Incorruptam fidem professis nec amore quisquam, et sine odio dicendus est.) Описание представляет воображению тот же предмет, но с большею живостью, с участием, с некоторым чувством, иногда с жаром: mox narrat facundia praesens. Hor.
(+29) Философы хотят, чтобы им верили. Прозаикам велит сердце сомневаться, но мы заметим, что повествование с описанием суть действительно два способа изложения почти одинаковых предметов, почти одинаковым образом.
§175. Слог тому и другому приличен средний (см. Общую риторику, раздел XXVI). Но повествование больше приближается к слогу разговорному, философскому, простому, а описание больше — возвышенному, к ораторскому и даже поэтическому, допуская некоторые украшения, а иногда и вымыслы. Например:
Поход Оскольда на Царьград в «Истории» Карамзина (т. I, стр. 117) есть беспристрастное, прагматическое повествование, но «Оскольд» М. П. Муравьёва (т. III, стр. 273) есть прекрасное описание. Жаль, что оно не окончено.
§176. Содержанием повествований и описаний бывают: события мира — царства натуры — судьба народов; одной державы — одно происшествие — жизнь, деяния великого мужа — участь науки, искусства; и, наконец, происшествия, занимательные только для сердца.
Происшествия, занимательные для сердца, бывают истинные и вымышленные. Вымышленные, по-видимому, должны бы относиться к поэзии, но если [60] они заимствуют и язык, и средства прозы; если самый вымысел не гениальный, но обыкновенной, то они, без сомнения, столько же принадлежат поэзии, сколько прозе (повести романы).
§177. Цель повествования должна быть нравственная. Всякая повесть, всякое описание есть урок познания, добродетели или гибельное явление страстей. Внимая им, мы учимся любить добродетель, страшиться порока.
§178. Расположение повествования вообще следует порядку вещей, ходу происшествий, течению времени и пр. (см. Общая риторика, раздел XVII, §§ 6, 7) и соображается с предположенною целью. Достоинство повествования вообще заключается в истинном и правильном изложении предмета и в приличном слоге.
(+30) Повествователю — сверх общих качеств писателя — необходима память происшествий и имён, а иногда и память местная.
§179. Повествование с описанием есть род. Виды их: 1) характеры, 2) некрологи, 3) анекдоты, 4) летописи, 5) жизнеописания, 6) повести, 7) романы, 8) и, наконец, история и все её отрасли.
Из всех сих видов к описанию относят естественную историю, землеописание, статистику, романы и отчасти повести. Прочие виды причисляют к повествованию, но повествование с описанием почти неразлучно и представляют прекрасный союз памяти с воображением, ума с сердцем.
XX
Характеры, некрологи, анекдоты
§180. Характер (χαρακτήρ) — черта, отличающая один предмет от другого. Исторические характеры суть резкие, оригинальные и постоянные черты поступков, основанные на [61] непреклонности воли; по ним всегда можно узнать героя. Обыкновенные нравы не называются характерами.
Например, характеры Брута, Ромула, Катона, о котором сказал Гораций: «Если б на него обрушилась вся вселенная, то не устрашила бы его, поражая». Или характер Святослава: «Там (в поле) суровою жизнию он (Святослав) укрепил себя для трудов воинских, не имел ни станов, ни обоза; питался кониною, мясом диких зверей и сам жарил его на угольях (вот резкая черта дикой храбрости, напоминающая героев Гомеровых); презирал холод и ненастье северного климата; не знал шатра и спал под сводом неба: войлок подседельный служил ему вместо мягкого ложа, седло — изголовьем. (Вот оригинальные черты, по коим всякий узнает Святослава.) Он не хотел пользоваться выгодами нечаянного нападения, но всегда заранее объявлял войну народам, повелевая сказать им: «Иду на вас!» (Кар.) (Черта истинно рыцарской чести!)
§181. Цель описания характеров — научить познанию сердца человеческого. Знать характер человека значит знать теорию его поступков. Бывают характеры истинные и вымышленные (например, Скупца, Хвастуна, Лицемера и пр.): истинные служат лучшим украшением летописей, истории, жизнеописаний; вымышленные — эпопеи, драмы и романов. Пишутся и отдельно. Например, характеры Феофраста — Лабрюйера. Или «Чувствительный и хладнокровный» Карамзина.
Например, Батюшков описывает характер Праздного: «Старожилов... в молодости имел живой ум, некоторые познания и большой навык в свете. Ныне цвет души его завял, прежняя живость исчезла, познания, не усовершенные беспрестанными трудами, изгладились или превратились в закоренелые предрассудки, (живая истина: урок первый), и всё остроумие его погибло, как блестящий фейерверк. Конечно, рассудок забыл шепнуть ему: старайся быть полезным обществу! (урок второй). Недеятельная жизнь, говорит мудрец Херонийский (Плутарх), расслабляет тело и душу. Стоячая вода гниёт; способности человека в бездействии увядают, и за молодостью невидимо [62] крадётся время: «Придут, придут часы те скучны, / Когда твои ланиты тучны / Престанут Грации трепать!» Тогда общество справедливою холодностию отмстит тебе за то, что ты был его бесполезным членом (урок третий). Старожилов, проживший вертопрахом до некоторого времени, проснулся в сорок лет стариком, с подагрою, с полурасстроенным имением, без друга, без привязанностей сердечных, которые составляют и мучение, и сладость жизни; он проснулся с душевною пустотою, которая превратилась в эгоизм и мелочное самолюбие (урок четвёртый) Ему всё наскучило; он всем недоволен; в его время и лучше веселились, и лучше говорили, и лучше писали. Трагедии Княжнина, по его мнению, лучше трагедий Озерова; басни Сумарокова предпочитает он басням Крылова. — Как скучна нынешняя жизнь! — говорит он; и этому поверить можно. Зачем, спрашиваю я, зачем постоянно десять лет является он в клуб (собрании людей коим нечего делать), чтобы слушать, изобретать или распускать городские вести или газетные тайны, чтобы бранить нещадно всё новое и прославлять любезную старину, отобедать и заснуть за чашкою кофе; при стуке шаров (на бильярде — игра, выдуманная для праздных) и при единообразном счёте маркёра (человека, считающего игру в облегчение праздных), который, насчитав 48 (конец игры), ненавистным числом напоминает ему его лета!..» Разительные уроки! Но всего удивительнее,что это говорит Батюшков... оратор «Похвального слова сну», певец прославленный и лени, и покоя!.. Вот разность между прозаиком и поэтом в одном писателе!
§182. Бывают характеры литературные и артистические. В них изображают отличительные черты писателей, таланты артистов, дарования художников. Например, «Пантеон российских писателей» Карамзина.
Достойны внимания: разборы писателей А. Ф. Мерзлякова (см. «Амфион», 4 части). Вот характеры писателей М. Н. Муравьева:
«Сумароков ни о чём не говаривал чаще и лучше, как о стихах. — Михайло Матвеевич (Херасков) говорит о стихотворстве с удовольствием, которого он не старается скрывать. Его промежутки молчания кажутся мгновениями размышления (тонкая черта). Разговор его твёрд, [63] благороден и оживлён быстротою взора. Голос жёсткий, имеющий некое падение (отделяющий слоги), принимает часто тон пристрастия. Речь его более сильна, нежели избрана (не заботился о выборе слов). Усмешка выразительная. — Василий Иванович (Майков) целый день бывал занят забавами общества и никогда не говаривал сам о стихах, но наедине и с людьми, которые показывали старание пользоваться его знанием и вкусом, охотно любил он разговаривать о стихотворстве. Он был чувствителен к прелестям похвалы. В лице его было чистосердечное выражение добродушия и любви к стихотворству. В искусстве своём имел он некоторые собственные мнения, которые защищал с живостию. Обхождение самое светское; знакомство знатных заставляло его краснеть от имени стихотворца. Ему казалось обидеть кого-нибудь, чтоб не обязать его (черта души самого Муравьёва). Какая светлость сердца и разума! — Василий Петрович (Петров), сколько я знаю, не говорит никогда о стихах. Но можно ль, делая их такое множество, выразительных и мастерских, о них не мыслить? Труднее гораздо иметь к нему доступ, нежели к двум первым. Он учтив по благопристойности. Но сердце его хотело бы иметь свободу сказать: я не хочу с Вами знаться. Разговор его свободен без разборчивости. Кажется, он жертвует разуму чувствительностию. Лет двенадцать назад толковал он Катихизис: ныне, кажется, он способнее толковать Лукреция (вольнодумца эпикурейской секты). Это тот из наших стихотворцев, который знает наибольшее число языков. Ибо он читает в подлинниках Гомера, Вергилия, Мильтона, Вольтера, без сомнения, Тасса и, помнится мне, Клопштока. Во время прерывания его в Московской академии, учил он еврейскому языку. Заметно по его образу мыслить и чувствовать, что он жил в Англии». (Таковы были первые поэты времён Муравьёва.)
§183. Достоинство описания характеров состоит в глубоком знании сердца человеческого, в искусстве оттенять тонкие черты яркими красками и выводить из них главные начала — меру величия или нравственного достоинства человека. Бывают общие характеры разных народов, [64] полов, возрастов. Например, «Общие черты героя»: см. § 159, или «Четыре возраста» у Горация и Буало (в их Пиитиках).
Примечание. Молодой человек (mutatur in horas. Hor.) может иметь прекрасные правила, но характера иметь не может до тех пор, пока в известные лета сии правила не обратятся в постоянный, необходимый навык. Характер образуется в зрелых летах от твёрдого, неразрывного союза ума с волею, преодолевающей страсти, а иногда и самую натуру.
§184. Некролог (νεκρολὸγοσ), известие о кончине героя, знаменитого мужа. Он содержит в сокращении важнейшие случаи жизни, главные деяния героя, черты характера, творения учёного, произведения художника, успехи артиста и пр.
§185. Цель некролога — известить о кончине и вспомнить о важнейших заслугах. Расположение следует ходу жизни. Достоинство — в кратком, сильном и чувствительном слоге. Недостатки — в излишних подробностях или в холодном и растянутом слоге.
§186. Некрологи составляют красу летописей, истории. Например, некрологи Германика, Сенеки, Тразеи и пр. у Тацита или Воротынского, Басманова, Курбского, Морозова (т. IX, стр. 267) и пр. у Карамзина. Пишутся и отдельно в ведомостях и журналах. Некролог служит основанием для жизнеописания так, как летопись для истории. Вот некролог Адашева (см. Ист. Гос. Рос., т. IX, стр. 16):
«Муж (Адашев) незабвенный в нашей истории, краса века и человечества, по вероятному сказанию его друзей, ибо сей знаменитый временщик явился вместе с добродетелью царя и погиб с нею... Феномен удивительный в тогдашних обстоятельствах России, изъясняемый единственно неизмеримою силою искреннего благолюбия, коего божественное вдохновение озаряет ум естественный [65] в самой тьме невежества, и вернее науки, вернее учёной мудрости руководствует людей к великому (высокая мысль!). Обязанный милости Иоанновой некоторым избытком, Адашев знал одну роскошь благодеяния: питал нищих, держал в своём доме десять прокажённых и собственными руками обмывал их, усердно исполняя долг христианина и всегда памятуя бедность человечества».
§187. Анекдот (ᾶνέκδοτον, ineditum) — что-то неизданное, оставленное историей, забытое в жизнеописании, неизвестное в народе, но показывающее редкую черту характера, ума или сердца знаменитого человека.
§188. Содержанием анекдота бывают умные слова или необыкновенный поступок. Цель его — объяснить характер, показать черту какой-нибудь добродетели (иногда порока), сообщить любопытный случай, происшествие, новость. Расположение анекдотов бывает двоякое: а) или собираются анекдоты одного героя; б) или разных героев и великих людей, но одного содержания. Достоинство их — в новости, в редкости, в важности. Недостатки — в противоположных качествах. Например:
а) анекдоты о Петре Великом Голикова, о Суворове Парпуры; б) анекдоты придворные, военные и пр.
§189. Анекдоты получили начало в средние веки, при дворе византийском, и сперва составляли тайну двора; потом сделались любопытным предметом разговоров; наконец, слово «анекдот» начали употреблять в нынешнем значении. Например, вот два анекдота о Петре I и Александре I:
1) При основании Санкт-Петербурга солдат из рекрутов стоял на часах на берегу Невы, в таком месте, куда не ждал командира, а тем менее государя; и во время обеденное, жаркое вздумал [66] искупаться. Но лишь только разделся и вошёл в воду, вдруг видит, что из ближайшей улицы сам государь идёт прямо к его посту. Что делать? (он знал военную дисциплину и строгость государя)... Вмиг бросается из воды, надевает сорочку, тесак, сумку и шляпу, хватает ружьё, становится на место и, выправись как должно, отдаёт честь государю... Пётр взглянул на него, улыбнулся и сказал сопровождавшим: «Хоть гол, да прав» (Голиков). Вероятно, сей анекдот переходил из уст в уста, ибо слова Петра сделались пословицей, которая и поныне употребляется в разных случаях.
2) Следующий анекдот нигде не напечатан и мало известен; он показывает редкую черту Александра I, не любившего принуждений. — Государь, прогуливаясь в Царском селе вокруг большего пруда, заметил, что лебеди играют, плещутся в воде и хотят лететь, но не могут. — Он позвал садовника и спросил: «Что это значит, Л—н? Лебеди летать не могут?» — «Государь! — отвечал садовник, — у них обрезано по одному крылу, чтобы не разлетелись...» — «Этого не делать! — сказал Александр, примолвя со свойственным ему великодушием: — Когда им хорошо, они сами здесь жить будут; а дурно, пусть летят, куда хотят!..» После сего большая часть лебедей разлетелись в Павловск, в Гатчину и на взморье, но к осени действительно почти все возвратились (истинное происшествие).
XXI
Летописи и жизнеописания
§190. Летопись, хронограф, хроника (annales) повествует события, следуя течению времени, то есть говорит, в каком году и в какой день случилось что-либо важное по политическим следствиям, по духу времени или по разумению летописца.
[67] §191. Содержание летописи то же, какое в истории. Цель её — благодетельное желание передать потомству события своего времени, завещать свою любовь к добрым, страх к злым, свои желания, опасения (иногда собственные мысли, нравоучения). — Летопись служит основанием истории.
§192. Расположение летописи следует течению лет и дней. Она не совокупляет событий, как история, но иногда философствует о тайных причинах, и живо рисует характеры (например, характер Святослава у Нестора или характеры в «Анналах» Тацита) Долг её — передавать верно, что и когда случилось.
§193. Достоинство летописей состоит в достоверности преданий и в простоте речи, дышащей правдою. На них обращает всё внимание историческая критика. Недостатком летописи считаются излишние подробности, не важные для истории, для политики, но близкие почему-либо летописцу.
Невозможно без особого чувства представить себе старца, забывшего мир, но ещё не хладного к отечеству, который пишет, что видел, что слышал, не думая о себе (таковы наши летописцы, многие не хотели нам открыть и своего имени), но, утешаясь мыслью, что потомство узнает, чего желали, чего страшились, что любили и что ненавидели в его время. — Летопись современна образованию государств, с успехом наук она уступает место современным запискам. Например, «Записки» Манстейна.
§194. Жизнеописание, биография (βιογρὰφεια, vita alicujus) — истинная и полная картина жизни героя, великого человека, добродетельного мужа, поучительнейшее повествование.
«Самое благородное учение для человека есть человек». Познавая других, мы невольно обращаемся к себе и нечувствительно возносимся духом к высшим понятиям о человеке, о его сане, достоинстве, о мере добра и зла и приближаемся к величайшему познанию — самого себя.
[68] §195. Цель жизнеописаний двоякая: 1) передать потомству память и дела героя, великого, добродетельного мужа; 2) показать в нём пример для образования нравственности, рассудка и воли. Например:
Сколько прекраснейших примеров любви к Отечеству, мужества, великодушия, благоразумия, справедливости, душевной доброты и пр. в «Жизнеописаниях» Плутарха, Корнелия Непота, Светония; или сколько христианских добродетелей кротости, смирения, самоотвержения и покорности воле провидения в «Патерике», в «Житиях Четьи Минеи».
§196. Расположение жизнеописаний следует естественному ходу времени, изображая детство, юность, поприще славы, перевороты счастья и, наконец, последние минуты жизни героя. Жизнеописание несравненно более входит в подробности, нежели история или летопись.
Самые недостатки и слабости великих людей бывают поучительны для потомства.
§197. Достоинство жизнеописаний заключается: а) в знании избирать такие черты жизни, которые возвышают душу нравственностью, добродетелью; б) в искусстве излагать деяния занимательно и приятно; в) в способности рисовать характер героя натурально, яркими чертами; и г) в приятном, привлекательном слоге. Недостатком в жизнеописании почитается слог высокопарный и комический. Жизнеописание — не похвальное слово и не сатира.
а) Эпаминонд никогда не лгал и в шутку. — Владимир Мономах никогда и ни в чём не ослушался отца своего. — Аристид, по просьбе гражданина, не умевшего писать, сам против себя пишет на чepeпице изгнание. — Фемистокл наклоняется под удары Еврибиада и говорит: «Бей, но выслушай». — Цесарь кормщику, испуганному 6урей на утлом челне, говорит: «Чего боишься? Ты везешь цесаря и судьбу его...» — Долгорукий Петру I, разгневанному за [69] дерзкий, но усердный поступок его (разодрание указа), когда государь в пылу гнева хотел поразить его, сказал: «Рази! Ты будешь Александром, а я Клитом!» — Вот черты, незабвенные в жизнеописании;
б) Философы ищут в биографе строжайшего беспристратия, и отречения от всяких суждений; они даже требуют, чтобы биограф «не только не гонялся за мелочными анекдотами, изреченияии и отдельными чертами, но и постоянно имел пред глазами действие целого и высшую свою точку зрения». Не спорю... но прошу их согласиться, что иногда одна черта, одно слово дают читателю понятие о герое несравненно высшее, нежели всё холодное повествование.
§198. а) Бывают жизнеописания забавные и вымышленные, которых цель — представить что-либо смешное, трогательное или необычайное; б) иногда сами авторы описывают жизнь свою комическим слогом. Но сии жизнеописания относятся к пародиям (см. Общую риторику, раздел XXVIII, §7 и примеч.) или к романам (см. ниже).
а) «Жизнь и деяния Тристрама Шанди», Стерна, пер. Буринского, или «Рыцарь нашего времени», Карамзина (Действительно что-то необычайно прелестное: жаль, что не кончено или хотя бы не продолжено. Многие любят верить, что это собственное его жизнеописание.); б) «Моим детям» (собственное жизнеописание), Подшивалова.
§199. Ещё поучительнее жизнеописания тогда, когда два героя, два великие мужа описываются вместе: разность их характеров, достоинства и недостатки того и другого ещё виднее в сравнении. Это называется сравнительными жизнеописаниями (parallelli). Например, «Чувствительный и хладнокровный», Карамзина.
| (+31) Примеч. 1. Величайший образец сравнительных жизнеописаний оставил нам Плутарх. Пер. С. Ю. Дестунис. Лучшие жизнеописания у нас: Патерик (на славянском); «Четьи Минеи»; «Жизнь и деяния Петра I» Галема, 3 части; «Жизнь Суворова» Фукса; «Жизнеописания великих людей при Петре I», Бантыша-Каменского, 3 части и мн. др. Примеч. 2. Юноша, с пылкою душой, почти всегда ищет идеала, каким быть желает. И горе ему, если изберёт идеалом мечтательного героя романов! Он на каждом шагу встретит противоречие. Но счастлив юноша, читающий с размышлением жизнь великих мужей и героев — по ним он может составить себе правила и будущий характер; и кто знает — может быть, столько же, как они, будет полезен Отечеству. |
XXII
Повести и романы
§200. Повесть (variae, historiae, novella) заключает в себе расказ о каком ни есть [70] происшествии, занимательном для ума и сердца. — Содержание её: одно какое-либо происшествие, событие историческое, истинное или вымышленное. — Цель её: удовлетворить любопытству ума, чувствительности сердца и оставить нравственное впечатление.
Древние повести наши называются сказания. Таково «Сказание о Мамаевом побоище», неизв. — «Сказание об осаде Троицко-Сергиева монастыря от поляков и литвы и о бывших потом в России мятежах», Авраамия Палицына.
§201. Расположение повести зависит от воли, от вкуса, степени рассудка и нравственного чувства писателя; иногда оно следует ходу времени, события, происшествия, иногда начинается срединою, а начало и всё предшествовавшее объясняется в последствии.
Важнейшее правило при расположении повести состоит в том, чтобы беспрерывно возбуждать участие и усиливать любопытство, следственно, располагать происшествия в такой связи и зависимости одно от другого, чтобы читатель не успокоился до тех пор, пока не увидит развязки, или конца повести.
§202. Достоинство Повести заключается: 1) в занимательности самого происшествия; 2) в приятности и привлекательности прозы, или слога; 3) в искусстве расказывать с интересом и представлять самый вымысл как действительную истину.
(+32) Занимательность иногда заключается в главном событии, необыкновенном, трогательном и разительном, иногда — в любопытных и привлекательных подробностях, предшествующих или сопровождающих обыкновенное событие. Проза повести должна быть изящная и — судя по происшествию — может быть стихотворная. Например: «Оскольд» Муравёва или «Марфа посадница» Карамзина.
§203. Повести бывают истинные и вымышленные. К истинным относятся историче ские и действительные. К вымышленным — нравственные, чувствительные и пр.
Например: историческая и действительная повесть «О Московском мятеже при царе Алексее Михайловиче» (Кар.) или «О низложении патриарха Никона» Каченовского и пр.; нравственные, например: «Каллисфен», Фонвизина и пр.; чувствительные: например «Повести» Карамзина и др.
[71] §204. Вымышленные повести, по-видимому, относятся к поэзии, ибо вымысел есть характер поэзии. Но если они употребляют и язык, и средства прозы, если самый вымысел их не идеальный, не поэтический, а обыкновенный, прозаический, то, без сомнения, больше принадлежит прозе, нежели поэзии.
Примечание. Есть повести поэтические, например: «Душенька», Богдановича. — «Двенадцать спящих дев» Жуковского. — «Руслан и Людмилла», «Бахчисарайский фонтан» (Пушкин); все волшебные сказки, басни и пр., о коих увидим в поэзии. Но все обыкновенные, вымышленные повести принадлежат прозе. — «И вымыслы нравятся, — говорит Карамзин, — но для полного удовольствия должно обманывать себя и думать, что они истина».
§205. Роман (romana fabula, novella) — частью поэзия, частью проза. — Содержание его — вымышленная жизнь какого-либо героя.
Роман отличается от повести тем, что содержит не одно происшествие, но целую жизнь героя. — Есть поэтические романы (например, «Онегин», А. Пушкина). Но о них будем говорить в поэзии. Сюда относятся романы, принадлежащие прозе и по вымыслу, и по слогу, и по средствам.
§206. Цель романа двоякая: 1) познакомить читателя с известным веком, то есть с нравами, обычаями и предрассудками в известное время (например, романы Вальтера Скотта или «Юрий Милославский» Загоскина. Он изображает 1612 год в России); 2) занять ум и сердце предметами, для них интересными.
§207. Расположение романа совершенно свободно. Оно основывается на степени рассудка, нравственного чувства и вкуса, и принимает без различия формы повести, разговора и переписки или соединяет и смешивает сии формы.
§208. Достоинства романа общие, без сомнения, те же, какие и повести (см. выше § 202). Но [72] частные бывают различны и зависят от степени удовлетворения той цели, вкусу или желанию, коих требуют от романиста.
Поэтому бывают романы нравственно-сатирические, нравоописательные, философские, исторические и пр.
§209. Роман получил название от древнего французского, так называемого романского языка (langue romance), на котором писаны первые сего рода произведения на Западе. Но сей род сочинений существовал ещё прежде того у греков, хотя и не под тем именем. Сочинённые ими вымышленные истории любовных приключений по справедливости причисляются к романам (romana fabula).
Таковы «Эфиопики» Гелиодора IV века в 10 книгах. Предмет их — любовь Феагена и Хариклеи. — Такова romana fabula Ахиллеса Тация IV века в 8 книгах «Клитофон и Левкиппа». — Romana fabula «Лонгуса» V века в 4 книгах «Дафнис и Хлоя». — «Ксенофонта Ефесского» romana fabula «Аброкомас и Амфия». — Харитона Афродисского romana fabula «Херей и Каллироя». — Феодора Продрома XII века длинный роман в 12 (как эпопея) «Родант и Досиклея». — И даже Евстафию, знаменитому комментатору Гомера XII века, приписывают роман в 11 книгах «Исмений и Исмения».
XXIII
История и отрасли её
§210. История (historia) есть зерцало, являющее предметы в том образе, в каком они суть или были. Она делится на четыре главные отрасли: естественную, священную, политическую и учёную.
§211. Естественная история (historia naturalis) изображает предметы видимого мира в [73] том виде, в каком они существуют. Содержание её — вся вселенная. Цель — сообщение знаний. Расположение — аналитическое, ей в особенности свойственное. Достоинство — в верности описаний, и в свежем, прелестном, живописном слоге.
Естественная история располагает всю землю на царства натуры; царства на классы; классы на роды; роды на виды; виды на семейства; семейства на неделимые. Таким образом, наминает с целого и переходит к частям. — Слог её должен изображать предметы натуры так живо, чтобы читатель, никогда не видавший животного или растения в натуре, мог узнать его по описанию (например, Буффона, Лепёхина и пр.). Сей слог часто принимает в пособие самую живопись.
§212. Священная история (historia sacra) представляет нам события мира, по Священному писанию — историю избранного народа божьего, историю Ветхого и Нового завета.
Мы имеем превосходнейшее творение в сём роде: «Начертание Церковно-библейской истории» и «Записки на Книгу Бытия», первого оратора нашего века, Филарета (СПб, 1816; изд. 2-е, 1819; изд. 3-е, 1823).
Должно отличать от священной истории церковную или историю иерархии. Она повествует о судьбе церкви или веры: показывает её начало, распространение, успехи, торжество, разделение и пр. и, собственно, относится к истории учёной. Например, «Краткая церковная история» Платона, митрополита московского, 2 части или «Начертание церковной истории от библейских времён до XVIII века» Иннокентия.
§213. Политическая история (historia populorum) собственно и преимущественно называется историей. Она, как чистое зеркало, являет судьбу царств и народов, деяния царей и героев, не увеличивая их и не уменьшая; как орган истины, открывает тайные причины деяний, изъясняя характеры, наблюдая дух времени и беспристрастно передавая все потомству.
[74] История представляет жизнь и деятельность одного народа или всего человечества в стройной и необходимой связи как ряд причин и действий.
§214. В истории, как в искусной картине, предметы рисуются в перспективе. Например:
В общей истории главные только предметы бывают на первом плане, важные — на втором, а примечательные едва видны на третьем плане, в отдалении. — В частной истории предметы приближаются , то есть со второго плана переходят на первый, с третьего — на второй, а на третьем месте являются новые предметы, исчезавшие в общей истории. — В жизнеописании являются на третьем плане такие подробности, коих вовсе не было в истории. Наконец, предметы, забытые в жизнеописании, являются к анекдотах. Важный долг историка — различать, какие предметы должны быть на первом, на втором, на третьем плане и какие недостойны истории.
§215. Цель истории — «питать нравственное чувство и праведным судом своим располагать душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие обществ» (Карамзин).
Примечание. «Каждый век, каждый народ даёт особенные краски искусному бытописателю. Не подражай Тациту, но пиши, как писал он на твоём месте — есть правило гения» (слова Карамзина).
§216. Расположение истории бывает шести родов: 1) географическое — начинает описанием земель и доходит до образования царств; 2) хронологическое — следует дням и годам (летопись); 3) этнографическое — представляет каждый народ отдельно; 4) синхронистическое — являет современные события в целом мире; 5) прагматическое — изъясняет причины и действия; 6) политическое — рассматривает каждое государство по правилам политики.
Примечание. Карамзин говорит: Есть три рода истории: первая современная, например, Фукидидова, где [75] очевидный свидетель говорит о происшествиях; вторая, как Тацитова, основывается на свежих словесных преданиях; третья извлекается только из памятников, как наша до самого XVIII века. Что ж остаётся историку, прикованному, так сказать, к сухим хартиям древности? Порядок, ясность, сила, живопись.
§217. Историк в уме своём объемлет весь хаос событий, делит его на стихии, связует отдалённейшие причины с действиями, открывает тайное и силою гения творит из хаоса единое, стройное, целое, озарённое лучами истины и украшенное прелестью слова.
От историка требуют глубокого уважения к святейшим законам нравственности и к сану человека; требуют умеренности в суждениях, которые лучше соединяются с повествованием, нежели предлагаются отдельно; но в случаях сомнительных и важных историк является сам (так Карамзин, оставя повесть, предлагает собственное суждение о Самозванце; т. XI, окончание); требуют истины и выбора деяний характеров; искусства располагать события не только занимательным, но и привлекательным образом (как у Ливия и у Карамзина); наконец, требуют беспристрастия, если не совершенного, по крайней мере, возможного для гражданина.
§218. Слог истории, собственно ей принадлежащий, есть историческая проза (см. Общая Риторика, раздел XXVII, §§ 5, 6.) Она соединяет простоту с важностью, точность с достоинством, силу и живость с благородною умеренностью. Таков слог «Истории Государства Российского».
Но слог оратора, панегириста, комика и сатирика суть явные недостатки в истории.
§219. Учёная история (historia literaria) повествует об изобретении, распространении, усовершенствовании и разных переменах какой-либо отрасли человеческих знаний. Содержанием её бывает участь науки, искусства , художества, ремесла, [76] промышленности, торговли и пр. Целью — распространение и усовершенствование знаний. Расположение сей истории применяется к постепенному ходу происшествий, началу, разным открытиям, успехам, переворотам и пр.
Достоинство учёной истории состоит в глубоком знании того предмета, о котором повествуют. Слог её хотя и средний, но приближается к простому, философскому. Он отличается глубокомыслием замечаний и рассуждений, техническими словами и выражениями. — Учёная история занимает средину между повествованием и учёным сочинением. Например, «История медицины в России». Соч. г-на Рихтера.
XXIV
Историки у древних, новых и в России
220) История получила бытие и имя в Греции. Она родилась от поэзии и столько ей подобна, сколько истина подобна вымыслам. Важнейших греческих историков полагают десять. Второстепенных девять. Новейших или византийских четыре, а всех двадцать три; но их было несравненно больше.
§221. 1) Первый — Геродот, отец истории, жил за 460 лет до Р. X.; 2) Фукидид — за 450 лет до Р. X.; 3) Ксенофонт — современник его$ 4) Ктесий — того же времени; 5) Полибий, друг Сципионов, жил за 150 лет до Р. X.; 6) Диодор Сицилийский жил во время Р. X.; 7) Дионисий Галикарнасский — того же времени. 8) Иосиф Флавий жил вскоре по Р. X.; 9) Плутарх, жизнеописатель и философ, жил в конце І и в начале II века; 10) Элиан жил в III веке:
1) Геродот писал историю Греции, Египта и Лидии, в 9 книгах, которые названы именами Муз. [77] Слог его прост, важен, но ещё не свободен от баснословия; 2) Фукидид оставил историю Пелопонесской войны 23 года. Он почитается образцом беспристрастия, благородства, краткости и силы; 3) Ксенофонт продолжал Фукидида до Мантинейской битвы и написал: о республике Афинской — «Киропедию» и «Отступление 10 000 греков». Слог лёгок и привлекателен; 4) Ктесий писал историю ассириян и персов, 23 книги, и Индии 1 книгу; до нас дошли отрывки; 5) Полибий, изобретатель прагматической истории, писал всеобщую историю в 40 книгах; до нас дошли 5 первых книг и отрывки; 6) Диодор писал «Историческую библиотеку»; до нас дошла половина — важна для хронологии; 7) Дионисий написал «Римскую историю» в 20 книгах от основания Рима до Первой Пунической войны; имеем 11 книг; 8) Флавий, префект Галилеи, написал 6 книг о разрушении Иерусалима, и «Иудейские древности»; важен для церковной истории; 9) Плутарх, мудрец Херонейский, оставил 44 сравнительных жизнеописания и несколько простых жизнеописаний; 10) Элиан написал смешанную историю в 14 книгах и историю животных в 17 книгах. Слог лёгок и занимателен.
§222. Второстепенных греческих историков полагают девять: 1) Дион Кассий жил в конце І и в начале ІІ века; 2) Арриан жил во II веке; 3) Аппиан — во время Траяна; 4) Геродиан — в III веке; 5) Флавий Филострат и 6) Младший Филострат, жили в III веке; 7) Цетцес жил в XII веке; 8) Дарес Фригианин и 9) Диктис Критский — неизвестных времён; иные думают, будто они жили во время войны Троянской:
1) Кассий писал историю римлян в 8 декадах (80 книгах от Энея до своего времени: первые 25 книг утрачены за исключением отрывков, имеем с 26-ти до 54-х вполне, а прочие в извлечениях разных авторов; 2) Арриан подражал Ксенофонту; до нас дошло 7 книг его о войнах Александра и книга о чудесностях в Индии; разные диалекты; 3) Аппиан писал римскую историю в 24 книгах; до нас дошла половина, подражал Полибию и Плутарху; 4) Геродиан писал жизни [78] императоров, при которых жил, с Антонина до Гордиана младшего, в 8 книгах. Слог чист и благороден; 5) и 6) Флавий Филострат и Филострат Младший оставили 70 статей о картинах древних. Сии статьи очень полезны для истории искусства; 7) Цетцес написал историческую поэму о войне Троянской; 8) и 9) Дарес и Диктис, оба писали историю войны Троянской. Русский перевод их напечатан повелением Петра I в 1709 году. Любопытно заглавие: «Писаша же ю перво историцы Дид Грек и Фригий Дарий, истинные свидетели ополчениям и самовидцы бывшему в сложении дел своих». Несколько раз вновь печатан. Седьмое издание. СПб., 1791. Вероятно, чтение сей истории распространилось на Руси и произвело простонародную сказку «О прекрасной царевне Елене» и пр.
§223. Главнейших византийских историков четыре: 1) Зосим, V века; 2) Прокопий, VI века; 3) Агафий, того же века и 4) Зонара, монах горы Афонской, жил при Комнине, в конце XI и в начале XII века:
1) Зосим написал, так называемую «Новую Историю» от Августа до 410 года. Слог чист, ясен и не без вкуса; 2) Прокопий писал историю персидскую и гофскую и анекдоты, то есть тайную историю двора, в которой, побуждаясь мщением за немилость, отвергает всё, что говорил в честь Юстиниана и Велисария. 3) Агафий продолжал Прокопия 7 лет; 4) Зонара подражал Кассию; он под именем летописи составил всеобщую историю от сотворения мира до 1118 года, выбирал из разных, неравным слогом.
§224. Римских важнейших историков 18. Историки Золотого века: 1) Юлий Цезарь, знаменитый вождь и первый император римский, жил за 30 лет до Р. X; 2) Саллюстий Крисп, жил во время Р. Х.; 3) Корнелий Непот, жизнеописатель при Августе; 4) Тит Ливий, падуанец, жил во время Р. X.; 5) Веллей Патеркул, того же века; 6) Валерий Максим, того же времени; 7) Корнелий Тацит, образец истории и политики, жил в половине I века и [79] составляет переход от Золотого века к Серебряному:
1) Ю. Цезарь писал «Записки о войне Галльской и междоусобной»; слог чист, ясен и благороден; очень полезен для военных; 2) Саллюстий описал заговор Катилины, войну с Югурфою, и есть отрывки его истории; подражал Фукидиду; слог краток, силен, красноречив; 3) К. Непот написал 25 жизнеописаний лёгким, чистым, приятным слогом; полезен для чтения детям; 4) Т. Ливий написал полную римскую историю 140 или 142 книги; дошли первые 10 книг и с 24 до 45 (дополнены Фреинзгеймием). Очень занимателен и привлекателен; слог его, как слог «Истории» Карамзина, имеет свой особенный характер и назывался: palavinitas Livii; 5) В. Патеркул писал римскую историю, 2 книги (без начала), слог чист; 6) В. Максим: речи и подвиги греческих и римских героев в 9 книгах; слог его декламация; 7) К. Тацит написал 16 книг «Анналов» (пятая не вся), и от его истории дошло 5 книг; писал о германцах и жизнь Агриколы. Великий историк, живописец и философ.
§225. Важнейшие римские историки Серебряного и Медного века: 8) Квинт Курций Руф, жил под конец I века; 9) Анней Флор, жил в конце I и в начале II века; 10) Светоний Транквилл, того же времени; 11) Юстин, жил в III веке; 12) Секст Аврелий Виктор, IV века. — 13) Флавий Евтропий, IV века; 14) Аммиан Марцеллин, того же века; 15, 16, 17 и 18) Элиан Спартиат, Юлий Капитолин, Требеллий Поллион и Флавий Вописк, жили в IV веке и писали историю императоров слогом Медного века.
8) К. Курций писал историю Александра Македонского, слог витиеват и распещрён; 9) А. Флор составил полную римскую историю, слог неровен; 10) Светоний, жизнеописания двенадцати первых императоров; беспристрастен; 11) Юстин: 44 книги, извлечения из Помпея Трога, занимателен по слогу и предметам; 12) Виктор — имеем его отрывки; 13) [80] Евтропий, «Сокращение римской истории» в 10 книгах, от основания рима до Валентиниана, слог лёгок и прост; 14) А. Марцеллин написал 31 книгу от Нерона до Валента, первые 13 первых книг утрачены.
§226. В Средние века множество было исторических сочинений, но без вкуса и без достоинств слога. Из них достойна внимания «История» на латинском Де Ту. — Между испанцами примечательны историки Мариан и Антоний де Солис; между италианцами — Гикчиардини, Адриан, Бентиволио, Давилис, Макиавелли, Анжело де Костанзо. — Во множестве французских историков отличаются: Роллен, Кревье, Боссюэ, Вертот, Миллот, Вольтер, Рейналь и пр. — У англичан история усовершенствована: Бюрнетом, Юмом, Робертсоном, Голдсмитом и Гиббоном. — В числе германских историков отличаются: Шрекк, Шлецер, Шмидт, Миллер, Мейснер, Шиллер, Архенгольц и Геерен.
§227. В России древнейшие повествователи: 1) первый Нестор, монах Киево-Печерской Лавры, род. 1056. ум. 1111; 2) Василий, монах или священник, жил в конце XI века; 3) Сильвестр, епископ Переяславский, 1156. 4) Иоанн, священник новгородский и 5) Тимофей, пономарь; 6) Симон, первый епископ Суздальский, 1226 и 7) Поликарп, инок того же времени; 8) Киприан, митрополит Киевский, 1406; 9) князь Курбский, 1529; 10) Макарий, митрополит Московский, 1564. — Повествователи средних времён: 11) Авраамий Палицын, умер между 1621 и 1629; 12) Иннокентий, архимандрит Киево-Печерского монастыря, 1684; 1З) Артемон Сергеевич Матфеев, ближний стольник царя Алексея Михайловича, убит в бунте 1682; 14) Димитрий Ростовский, 1709 года и др.:
1) Нестор оставил русскую летопись до смерти Владимира, которую продолжали другие почти до [81] царствования Алексея Михайловича, до 1682. — Она драгоценна не только для России, но и для всего верхнего Севера до XI века; 2) Василий описал современные происшествия юго-западной России; 3) Сильвестр продолжал летопись Нестора с 1116 до 1151 года; 4) и 5) Иоанн и Тимофей продолжали или только списывали продолжение Нестора; 6) и 7) Симон продолжал летопись с 1203 года и писал Патерик (жития Киево-Печерских угодников): 1 и 3 части — Симон, а 2 — Поликарп; 8) Киприан писал житие Петра митрополита и, вероятно, Степенные книги; 9) Курбский, «История князя Великого Московского (Иоанна IV) дел, яже слышахом у достоверных людей и яже видехом очима нашима» (рукопись). Он может быть увеличил строгости и казни царя; 10) Макарий писал Четьи Минеи (жития всех святых) и дополнял, а, может быть, и продолжал Степенные книги; 11) Палицын написал «Сказание об осаде Троицкого монастыря и о бывших мятежах»; 12) Гизель написал Синопсис, или краткое описание о начале славянского народа и о первых киевских князьях до государя царя Феодора Алексеевича; 13) Матвеев оставил описание всех великих князей и царей российских, славных в разных победах, в лицах с историями. Ему же приписывают и летопись о многих мятежах; 14) Димитрий Ростовский оставил Келейную летопись; она заключает Церковную историю до 1600 года. Он же исправил и дополнил Четьи Минеи.
§228. Историки новых времён в России: 1) Татищев, 1750; 2) Ломоносов, 1765; 3) Елагин, 1769; 4) Фёдор Емин, 1770; 5) князь Щербатов, 1790; 6) Болтин, 1792; 7) Ипполит Богданович, 1801; 8) Стриттер, 1802; 9) Сергей Глинка и мн. др. Каждый из них имеет свои относительные достоинства, удовлетворяя более или менее требованию нашего века:
1) Татищев оставил «Историю Российскую от самых древнейших вревён, через 30 лете, собранную и описанную». Это не что иное, как сводная русская летопись с примечаниями, которая пользовалась некогда отличным уважением; 2) Ломоносов написал «Краткий российский летописец» с родословием и «Древнюю Российскую Историю» от начала российского народа до 1054 года. Он больше знаменит как [82] поэт и оратор, нежели историк. 3) Елагин, сверх многих сочинений и переводов, написал «Опыт повествования о России», доведённый до 1389 года. Он следовал догадкам Татищева и сам вымышлял толкования; слог витиеват и высокопарен; 4) Эмин написал «Российскую историю» до Всеволода III, или до 1213 года, три тома; 5) князь Щербатов написал «Российскую Историю», 15 книг, до царя Михаила Феодоровича, но История его без критики; 6) Болтин писал замечания на «Российскую Историю» Леклерка, 2 тома и «Ответ Г. М. Болтина на письмо кн. Щербатова», 2 тома. В нём много важных разысканий, но слог простирается до личных колкостей к брани; 7) Богданович, «Историческое изображение России», но больше известен как поэт; 8) Стриттер, «Историю Российского Государства», в 3 томах, заслуживает уважения; 9} С. Глинка написал «Русскую Историю» в пользу юношества, 14 томов; в ней много достоинств.
§229. Н. М. Карамзин, написал «Историю Государства Российского», в 12 томах, (XII том издан по смерти его) и по всей справедливости заслужил благодарность Отечества. Сие творение составляет эпоху и в истории, и в словесности нашей.
Вот что говорит о сём великом труде один из опытнейших любителей и ценителей изящного, коего вкусом руководились первые наши писатели и коему сам автор на одре смерти — может быть, по тайной симпатии вкусов — вверял издание XII тома: «Карамзин не имел несчастья пережить свой талант. В самом изнеможении сил физических, силы души его не ослабели, и последние черты его кисти так же живы и верны, как и те, коими ознаменованы блистательнейшие места его Истории. В сём XII томе, коему, может быть, только не достаёт конца, чтоб быть совершенейшим, читатели, умеющие ценить изящное, найдут всё, что по справедливости пленяет нас: во-первых, всё, что можно назвать отличительным свойством сего бессмертного творения: необыкновенную точность в изображениях, плод обширных, неутомимых изысканий и пламенной, благоговейной любви к истине, во всём руководствовавшей автора, выбор всегда удачный сих мелких, но [83] иногда столь важных подробностей, которые, так сказать, оживотворяют рассказ историка, искусство поддерживать и пробуждать внимание красотою отдельных картин без вреда для общей связи и действия целого, и другое, ещё заменательнейшее искусство описывать давно бывшие происшествия с чувством и жаром современника, не переставая судить о них, означать их причины и следствия с беспристрастием и проницательностью философа, богатого идеями нашего века. Мм уже не говорим о достоинстве неподражаемого, доселе единственного у нас слога. Дм. Б. (Дмитрий Николаевич Блудов).