[39]
Отделение III
РАЗГОВОРЫ
Format enim Natura prius nos intus
Post effert animi motus interprete lingua.XIII
Диалектика и разговоры
§114. Разговор, диалог (dialogus) в натуре — взаимное изъяснение разумных существ, необходимость в обществах. В подражании разговор есть такое прозаическое сочинение, в коем собеседуют вводимые лица.
Разговор имеет то преимущество пред обыкновенною прозою, что в нём больше живости, убеждений и разнообразия, нежели в повествовании или рассуждении.
§115. Нет сомнения, что сей род сочинений получил начало от подражания натуре, от драматической поэзии, но поводом к сему изобретению был способ древних учить философии посредством диалогики, или диалектики, то есть разговоров.
Философ рассуждал с питомцем своим посредством вопросов и ответов; и начав с понятий простых, с истин, всем известных, беспрерывно шёл за ним в исследованиях и нечувствительно приводил его к своей цели, к убеждению.
(+22) Диалектика у древних означала то же, что у нас логика (в виде разговора) и почиталась одним из их изящных искусств. Вот их изящные искусства: 1) грамматика; 2) пиитика; 3) риторика; 4) диалектика; 5) живопись; 6) скульптура и 7) музыка. Других искусств древние или не знали, или не признавали.
Первый диалектик был Зенон Элейский, ученик Парменида, живший в Италии (за 504 лет до Р. X.). Сократ распространил сей способ учения и усовершенствовал его, почему он и назван методом Сократовым, (methodus Socratica). Все ученики Сократовы писали сочинения свои разговорами.
[40] §116. Содержанием разговоров бывают: 1) истинна философская, богословская, нравственная, политическая, физическая, историческая и пр.; 2) важные занимательные происшествия; 3) любопытные характеры и занимательные лица, с их образом мыслей и чувствований.
§117. Цель разговоров троякая: 1) Показать истину с разных сторон, с разных точек зрения (посредством разных лиц) и чрез то исследовать скорее и сделать очевиднее; 2) представить занитательное происшествие живее и разительнее; 3) оживить важные исторические лица и их характеры собственными их словами.
§118. Расположение разговоров должно быть согласно с целью, для коей пишутся, то есть если открывается истина, то постепенно развиваются доказательства, опровергаются возражения и, наконец, главное лицо утверждает истину. — Если представляется происшествие, то оно должно быть одно, хотя допускает некоторые отступления, и участие многих лиц служит только к живейшему окончанию, или развязке. — Если представляются исторические лица, то характер каждого должен быть выдержан с начала до конца.
§119. Достоинство разговоров вообще состоит в непринуждённости, естественности, в какой-то гибкости и оборотливости мыслей, чувствований и выражений и в слоге простом разговорном, соблюдающем приличие и благородство. Всякий письменный разговор тем совершеннее, чем ближе к изустному, натуральному.
§120. Язык в разговорах непременно должен быть приличен каждому лицу, его характеру и тому положению, в каком кто находится. Notandi sunt tibi mores, Mobilibusque decor naturis dandus et annis. Hor.
[41] Иногда живость, острота, шутливость или замысловатость, иногда — важность, краткость и резкость дают жизнь и душу разговору.
§121. Недостатки в письменном разговоре те же, какие и в изустном: излишние подробности в известном; витиеватость и плодовитость в описании или изображении предметов и ненатуральность слов и выражений.
Особенно скучна вялость и утомительно многословие в разговоре.
§122. Судя по содержанию, цели и расположению, разговоры бывают трёх родов: 1) философские, к ним же причисляются богословские и учёные; 2) драматические и 3) разговоры в царстве мёртвых или богов.
(+23) В наше время разговоры меньше употребительны, нежели прочие роды прозы, но по редкости и новости бывают приятны.
XIV
Философские разговоры
§12З. Философский разговор есть исследование истины, в котором участвуют два или многие лица.
(+24) Сократов способ учения, лёгкий и приятный, сохранён в сочинениях первых философов и подал повод к философским разговорам. Первые сочинения философов писаны разговорами.
§124. Вводные лица представляются с разными мнениями. Они с разных сторон делают возражения. Но одно лицо, под которым разумеет себя автор, всегда защищает истину.
Преимущество сих разговоров перед рассуждением в том, что они обращают взор на истину с разных точек зрения в одно время и представляют её живее через вводные лица. Мы слышим не одного, а многих, и соглашаемся не с одним, а со многими.
§125. В разговорах древних философов всегда истина влагается в уста Сократу. Таковы все разговоры Платона и других учеников его.
[42] §126. Содержанием философского разговора бывает истина, большей частью новая, подверженная сомнению, требующая раскрытия, объяснения: сия истина может быть философская, богословская, историческая, литературная и вообще всякая учёная, которой исследование может принести пользу уму, сердцу или науке.
(+25) Цель сих разговоров (философских) состоит в том, чтобы объяснить, доказать и утвердить неоспоримым образом; следственно, просветить разум, сообщить ему полезные истины.
Предмет и цель сих разговоров одинаковы с учёными сочинениями — разность в одной форме.
§127. Расположение философского разговора по числу лиц бывает различно: если два лица, располагается через вопросы и ответы; если многие лица — через возражения и опровержения.
§128. Достоинство философского разговора состоит в важности истины, в тонкости исследования, в натуральности, живости и благородстве простого слога. Недостатки его: в вялости, утомительности и пустословии.
| (+26) В наше время часто детские, учебные книги пишутся в вопросах и ответах. Тут представляются только два лица: ученик и учитель. Это собственно Сократова метода.
Например: Катехезис в вопросах и ответах. У древних были ещё симпозии, то есть разговоры на учёных пирах. Они показывают обычай древних беседовать в обществах обо всём, относящемся к наукам и философии. До нас дошли два разговора по названием Симпозии Ксенофонтов и Платонов, и оба любопытны и прекрасны. |
§129. В виде философских разговоров предлагаются также богословские истины.
В сём роде мы имеем превосходнейшие разговоры — творение знаменитого оратора нашего Филарета: «Разговоры между испытующим и уверенным». В них важность священных истин соединяется с простотою и высокостию слога.
XV
Драматические разговоры
§130. Драматический разговор представляет в действии происшествия и лица. Он получил бытие и название от драматической поэзии — новейшее изобретение.
Слово драматический (от δράω — δράμα; ago — actio; действую — действие) значит всё представляемое в действии и есть общее название всей поэзии, то есть трагедии, комедии и пр., и самого разговора.
[43] §131. Содержанием драматического разговора бывает не истина, а просшествие, занимательное само по себе или по лицам.
§132. Цель драматического разговора двоякая: а) если действие занимательно, то оживить его и сделать ещё занимательнее; б) если занимательны лица, то привести их в такое положение, чтобы каждое слово их возбуждало интерес и любопытство.
Часто одно слово, одно движение, само молчание интересного лица производят сильное действие.
§1ЗЗ. Расположение драматического разговора вообще требует естественного хода происшествия и, судя по двоякой цели, бывает двояким образом. Располагают происшествие так, чтобы оно, соображаясь с местом, временем и лицами, имело всю возможную занимательность. Или располагают так, чтобы лица могли показать в полном свете свой характер.
§134. Достоинство драматического разговора состоит в выборе предметов, лиц, их положения и в искусстве оттенять характеры и выдерживать их с начала до конца. — Servetur ad imum «Qualis ab incepto processerit, et sibi constet». Hor.
§135. Но если характер не выдержан, если происшествие не представлено во всей занимательности, если самый язык не имеет ни живости, ни быстроты, ни благородства, то разговор теряет достоинство.
§136. Драматический разговор отличается от драмы тем, что представляет одну только картину происшествия и лиц, почти без всякой завязки и развязки. Но он имеет ту выгоду перед повествованием, что возбуждает такое же любопытство, как и драма.
§1З7. Драматические разговоры бывают отдельные и в связи с повествованием или [44] описанием. Отдельные драматические разговоры пишутся иногда для торжественных случаев. Например:
«Разговоры о физических и нравственных предметах» все писаны и говорены на торжественных актах Московского университетского благородного панисона. Москва, 1800 г. in 8°, 2 части.
§138. В связи с повествованием и описанием драматические разговоры очень употребительны, особенно в повестях, в романах и даже в письмах.
§1З9. Разговоры как в повествовании, так и в описании составляют чрезвычайный интерес и придают разнообразие, живость и занимательность.
XVI
Примеры драматических разговоров
§140. Вот пример драматигеского разговора из «Жизнеописания Костюшки» Ф. Глинки. Происшествие сего разговора — возвращение свободы Костюшке. Действующие лица: император Павел и Костюшко.
§141. В сём драматическом разговоре происшествие обыкновенно. Повествователь хотел только оттенить характеры столь знаменитых лиц и избрал место и положение так удачно, что характеры их сами собою являются во всём блеске. А между тем само происшествие получает всю возможную занимательность.
§142. Павел I, без всякого уведомления о себе, входит в то место, где заключён пленный Костюшко, и видит его в глубокой задумчивости над чертежами земного шара.
[45] Примечание. Одно желание Павла посетить знаменитого пленника в темнице есть уже подвиг редкого великодушия на троне. Вот слова его:
Павел: Император российский желал бы знать причину столь глубокой задумчивости благородного Косшюшки... (ничто столько не украшает величия, как кротость!..)
Костюшко: (с великим удивлением) Государь!.. Могу ли поверить, чтобы темница моя озарилась присутствием вашего величества?! Но ваша воля есть узнать настоящие мои мысли; благоговею к ней и не могу не открыть сердца моего пред великодушнейшим из монархов... Государь! Я рассуждал о превратностях, постигающих ныне царства и царей. Я следовал за бурным потоком разрушения (за революциею), исторгнувшимся из недр растерзанной Франции и стремящимся поглотить большую часть Европы. Я видел сии губительные волны, сбивающие великолепные престолы, вырывающие с корнем многовечные дерева родов царских, и переменяющие лицо всей Земли... Скольких царств не стало в мире!.. Сколько народов лишилось бытия!.. и моё Отечество! (Тут навернулись у него слёзы. Вот слова и чувства пылкого героя и патриота).
Павел: Будь спокоен, верный сын Польши! Отечество твоё ещё существует на лице земном: поляки, оставя все рассуждения, по одному местному положению их, не могут быть народом самобытным, но они могут быть счастливы и будут благополучны под сенью скипетра русского. (Предсказание Павла исполнилось. После некоторого молчания.) Настало время возвратить свободу герою, имеющему право, по добродетелям своим, на удивление света. Отныне Костюшко свободен! (Обратясь к сопровождавшим) Вручите ему меч, который всегда сопровождал его на пути истинной чести...
§143. Костюшко, по чувству благодарности, хотел упасть на колена, но государь не допустил его. — Вот действие в драматическом разговоре, которое так же трогательно, как и в драме. Продолжение:
Павел I: Вы можете избрать себе местопребывание по собственному произволу вашему, но вы должны обещать...
[46] Костюшко: Понимаю, государь, понимаю волю вашу и, ставя честь мою порукою, обещаю отныне навсегда ни мечом, ни советом не участвовать ни в чём, что только может клониться ко вреду могущественной России и великодушного её монарха.
Павел: Сего довольно! (Государь удалился.)
§144. Вот два характера: один — великодушия на троне, другой — благородства в узах! В разговоре сии характеры оттенились собственными словами и делами. В повествовании писатель не достиг бы своей цели с таким блеском.
Примеч. Характер благородного Костюшки оправдан событием: в 1812 году Наполеон употреблял все обольщения, чтобы привлечь его в своё войско, но он, как Регул, свято сохранил данное слово до гроба.
§145. Вот другой драматический разговор между королём неаполитанским и Милорадовичем. В нём писатель (Ф. Глинка) представил важность происшествия сколь можно занимательнее. А лица, как второстепенные, служат только к оттенению происшествия.
§146. Содержание сего разговора: в 1812 году король неаполитанский приезжает к Милорадовичу просить пощады фуражирам и старается завести род переговоров. Предыдущие и последующие обстоятельства показывают всю важность происшествия.
§147. Милорадович, объезжая передовые посты, встречается нечаянно с королём неаполитанским (Мюратом), объезжавшим также свои передовые посты, и после обыкновенных приветствий с обеим сторон вот слова их:
Король: Генерал! Известны ли вам поступки ваших казаков?.. Они стреляют по фуражирам, которых посылаю я в разные стороны. Даже крестьяне ваши с помощию их убивают наших отделённых гусаров...
[47] Милорадович: Я очень рад, что казаки в точности исполняют данные им приказания. Также приятно слышать из уст вашего величества, что крестьяне наши показывают себя достойными имени русских.
Король: Но это противно принятым повсюду обыкновениям (то eсть расчётам и ожиданиям Наполеона), и если это продолжится, то я принуждён буду посылать колонны для прикрытия фуражиров...
Милорадович: Тем лучше, ваше величество. Мои офицеры жалуются, что уже три недели они остаются в бездействии: они горят желанием брать пушки и знамёна...
Король: Но к чему стараются раздражать друг против друга два народа, достойные во всех отношениях взаимного уважения.
Милорадович: Я и офицеры мои всегда готовы оказывать вашему величеству всевозможные знаки почтения, но фуражиров ваших всегда будут брать в плен, а рассылаемые для прикрытия колонны всегда будут разбивать.
Король: Генерал! Неприятелей не бьют словами. Взгляните на карту, вы увидите завоёванные нами у вас провинции и куда мы зашли.
Милорадович: Карл XII заходил ещё далее: он был в Полтаве.
Король: Французские войска всегда были победоносны...
Милорадович: Но мы сражались только при Бородине...
Король: Чрез эту победу мы овладели Москвою.
Милорадович: Извините, ваше величество, Москва была оставлена.
Король: Как бы то ни было, но мы владеем вашею древнею и пространною столицею.
Милорадович: Так, ваше величество, и эта мысль мучительна для всякого русского! Это величайшая жертва, принесённая Россиею! Но она уже начинает пользоваться выгодами, происходящими от сего пожертвования. Мне известно, что Наполеон посылал генерала Лористона к нашему главнокомандующему для переговоров о мире; я знаю что ваши войска принуждены довольствоваться в продолжение двух суток и более тем, что едва ли достаточно для прокормления их в одни сутки.
Король: Известия, вам доставленные, ложны.
Милорадович: (продолжая) Я знаю, что король [48] неаполитанский приехал к Милорадовичу просить пощады фуражирам и завести род переговоров для успокоения своих солдат...
Король: (с досадою) Посещение моё совершенно случайное; я хотел только открыть вам происходящие у вас злоупотребления. Неустройство есть великое несчастье для армии: оно ослабляет, истребляет её...
Милоридович: Но в таком случае вашему величеству надлежало бы поощрять прекрасное неустройство, которым мы истребляем французских фуражиров!..
Король: Вы ошибаетесь насчёт нашего положения. Москва всем достаточно снабжена. (Должно знать, что в ней всё сгорело и не было ничего.) Мы ожидаем бесчисленных подкреплений, которые уже к нам идут (и которых русские не допустят.)...
Милорадович: (смеясь) Неужели ваше величество думаете, что мы далее от наших подкреплений, нежели вы от своих (то есть неужели не знаете, что мы начинаем войну, а вы не можете продолжать)?
§148. Вот занимательность происшествия, возрастающая постепенно с открытием обстоятельств, излагаемых действующими лицами. Повествование не имело бы такой силы. Следующее обстоятельство ещё больше интересно: оно показывает ясно положение французов, то есть что они надеются на мир, а мы и слышать не хотим о мире.
Король: Я должен ещё жаловаться в рассуждении одного очень важного обстоятельства. Генерал! Я отдаюсь на ваше правосудие, на вашу справедливость. Вы дважды стреляли по нашим парламентёрам.
Милорадович: Ваше величество, мы и слышать о них не хотим. Мы желаем сражаться, не вести переговоры. Итак, примите ваши меры.
Король: Как!.. Поэтому и я здесь не в безопасности! (Вот интерес драматического разговора, подобный завязке.)
Милорадович: Ваше величество на многое отважитесь, если в другой раз захотите сюда прийти. Но сегодня я предоставляю себе честь проводить вас до ваших форпостов. Гей! Лошадь! (Великодушие [49] героя, какого французы не имели, ибо, выступая из Москвы, они взяли в плен парламентёров наших: Винценгероде и Нарышкина.)
Король: Я никогда не слыхал о таком образе войны.
Милорадович: Я думаю, что слыхали.
Король: Но где же?
Милорадович: В Испании. (Король ещё более поражён был сим ответом и, переменяя разговор, спросил с учтивостью.)
Король: Где вы в первый раз вели войну в звании генерала?
Милорадович: Конечно, ещё памятен во Франции поход Суворова в Италию. Я имел честь много раз командовать авангардом генералиссимуса. (Тут король и Милорадович удалились, разговаривая о покойном князе Багратионе.)
§149. В сих двух примерах видно, как писатель драматического разговора может оттенять характеры занимательных лиц или придать более важности и занимательности происшествию.
Примечание. Ничто столько не оживляет повести и романа, как приводимые кстати драматииеские разговоры.
XVII
Разговоры в царстве мёртвых. Примеры
§150. Разговор в царстве мёртвых есть соединение разговора философского с драматическим. Он существенно отличается от обоих местом действия — царством мёртвых.
Другого места избрать не может, ибо всегда представляет героев, живших в разные века, которые в здешнем мире не могли друг с другом говорить и действовать в одно время, например, Аннибал и Суворов, почему и получил название от места — царства мёртвых.
[50] §151. Изобретателем сих разговоров можно почесть Лукиана Самосатянина, остроумца II века. Он, кажется, первый дерзнул сблизить в один разговор мужей за пределом жизни, разделённых веками.
Лукиан по остроумию и сатире был удивлением своего века. Большая часть творений его имеет вид разговоров. Славнейшие из них — «Разговоры в царстве мёртвых и богов». В наше время разговоры между богами остались на театре в прологах, а разговорам в царстве мёртвых охотно подражали: в Англии лорд Литлтон; во Франции Фенелон; в Германии Виланд; в России М. Н. Муравьёв и др.
§152. Содержание сих разговоров заключает в себе: или великую, особенно политическую, истину — подобно философским; или объясняет происшествие и показывает характеры великих мужей и героев — подобно драматическим; или соединяет и то, и другое.
К сей истине, всегда важной, политической, вводимые герои содействовали или были прикосновенны — герои всегда бывают исторические лица. Часто сия истина излагается в начале разговора. Таковы разговоры М. Н. Муравьёва.
§153. Цель сих разговоров — сблизить прошедшее с настоящим и открыть мысли (гадательным остроумием) великих несуществующих мужей о настоящем. Расположение, судя по содержанию, подобно ходу философских или драматических.
Чем знаменитее и любезнее для народа вводимые лица, тем разровор их делается занимательнее, а истина убедительнее.
§154. Достоинство разговоров в царстве мёртвых, сверх общих достоинств, приличных разговорам, состоит в редком благоразумии и остроте ума, угадывать мысли великих мужей о настоящем, сходно с их характерами, с вероятностями ума, с заключениями [51] дальновидности, — или с чувством желаний, опасений, намерений, напоминаний своего века — часто в противоположностях и пр.
(+27) Разговоры в царстве мёртвых могут быть причислены к любопытным и занимательным прозаическим сочинениям.
§155. Вот разговор двух основателей царств: Ромула и Кия. Пятнадцать веков разделяют время их жизни. Содержание его — великая истина: «Все народы вселенной возникают из варварства в последствии времён и, дошед до некоторой известной точки, низвергаются паки и уступают место другим». М. Н. Муравьёв мог предположить встречу сих героев и остроумный разговор их только в царстве мёртвых.
Ромул: Ты хочешь равняться с Ромулом: кто бы ты ни был, конечно, величественное имя Рима достигло слуха твоего. Ты видишь во мне основателя сего царствующего града — и дерзай после сего помышлять о равенстве со мною.
Кий: Я не мыслю оспоривать личных достоинств твоих. Сияющ войною, искусством правления, ты умел влиять в рождающийся народ свой глубокое чувствование славы и приготовить его к завоеванию вселенной. Но познай в Кие основателя престольного Киева, одного из предков российского народа, которого слава может ныне без дерзости шествовать наравне с минувшею славою твоих квиритов. (Владения Рима едва ли равняются третьей части России.) Не гордо было основание Рима. Рем перескочил ров его: и ты знаешь, чего тебе сие стоило. (Ограда Рима считалась священною; дерзнувший переступить её подвергался смерти — Рем в шутку перескочил ров и убит Ромулом.) Пастухи, странствующие изгнанники составили население града, который потом с седьми холмов своих повелевал вселенною. (И Рим, великий Рим семь гор облёг собой. Virg.) Пуки сена (manipuli) на острие копья были первые твои знамёна.
Ромул: Но победа следовала за ними постоянно. Признали то Италия, Карфаген, Греция. Цари желали называться отпущенниками народа римского. Посол (царя Пирра, Циней), введённый в присутствие Сената, мнил видеть собрание богов, а не человеков. Довольно назвать Брутов, Сципионов, Катонов, Цесаря...
[52] §156. В следующих словах Кия Муравьёв благоразумно показывает нынешнее состояние Рима в сравнении с древним и возникающую славу России.
Кий: Ты умалчиваешь о его (Цесаря) преемниках: Неронах, Коммодах — о верховной власти, продаваемой более дающему. Но зри ныне сей самый Рим, столь изменившийся в собственных стенах своих, без Сената, без триумфов, и в нём неизвестных иноков, попирающих спокойно прах Эмилия и Катона... и зри Россию, разливающую просвещение от моря Балтийского до вод, омывающих новый свет, воинства её, флоты, искусства, учреждения. Ромул: Я вижу, что каждый народ сияет поочерёдно на поприще вселенной и что слава, вместе с просвещением, обтекает весь земной мир. (Главная истина доказана событием, но никто лучше не мог свидетельствовать о ней, как самые основатели царств.)
§157. Вот другая великая истина, в другом разговоре Муравьёва: «Карл XII и Святослав I»: «Нет ничего столь блестящего и превосходного, как жребий государя, составляющего блаженство народа своего просвещением, законами, умягчением нравов, возвышением сердец и разума». В сём изображении, кажется, видим августейшего нашего монарха.
§158. Карл XII и Святослав I оба были только герои-завоеватели, и потому ничто столько не убеждает в сей истине, как их сожаление и раскаяние. Они видят Петра — и завидуют ему...
Святослав: Остановись, свирепый герой! Святослав с удовольствием сретает тебя, входящего в жилища блаженных. Мы имели равные склонности в живых. Тот же дух неустрашимости, который повергал тебя в опасности для снискания славы, одушевлял и меня в другое, более грубое столетие. Болгары и греки трепетали меня. Та же смерть воина постигла нас обоих на поле сражения. Печенег обошёл меня в превосходных [53] силах у порогов днепровских и сделал храбрость бесполезною. Но мёртвые не стыдятся (собственные слова Святослава, сохранённые летописцем, и по ним-то чувствуем, что это говорит Святослав) и россы, бесстрашные россы оставили жизнь, но не место сражения. Ты знаешь их мужество (то есть узнал его под Полтавою.) Я горю нетерпением услышать из уст твоих о сём великом царе, твоём сопернике, который повелевает им ныне и которого слава достигла до сих спокойных мест. Карл: Святослав! Мы были с тобою дерзкие воины. Беспокойное желание кровопролития заблуждало нас. Пётр уже не соперник мой, но победитель, но друг и великий человек. Он воюет не для того, чтобы наполнить вселенную пустым шумом и разорить несколько счастливых областей; война служит ему способом для доставления народу своему счастья, силы, просвещения. Он вводит искусства, науки, вежливость в пространный край света. Он благодетельствует поколениям, ещё не рождённым, низвергая преграды, которые невежество возвысило между народом его и просвещением (мысль высокая, царская!). Он ободряет земледелие, заводит промыслы и торговлю. Собирать бесплодные венцы было моим честолюбием. Личным пристрастиям: гневу, мести, суетной славе пожертвовал я первым обетом государей — благосостоянием народа. Петр исхитил победу из рук моих твёрдостью. Я совершил несчастье моё упрямством. (Нельзя не поверить: это говорит сам Карл, а если Муравьёв, то совершенно в его характере и духе.) Я не мог сносить мира. Беспокойство моё утомило собственных моих воинов так же, как и соседей. В сей час был я под стенами Фридрихсгаля, крепости датской, мною осаждаемой. Роковой свинец поразил меня в висок. Завеса ниспала: я познал заблуждения свои. Теперь мне кажется, что один взор мой возмущает тишину сих убежищ и отъемлет блаженство непорочных душ, которые в жизни своей составляли благополучие вселенной.
§159. Сие чувство раскаяния и страха, когда истина открылась глазам Карла, — есть сильнейшее убеждение в той великой правде, которую также чувствует и Святослав, успокаивая его.
[54] Святослав: Успокойся! Кто умеет так раскаиваться, как ты, не может быть недостоин сего жилища. Я поведу тебя в удел, посещаемый теми, которые прославились войною. Представлю тебя Ахиллесу и Александру Великому. (Живая, прекрасная мысль!) Они узнают в тебе добродетели, составляющие героя. Неутомим, бесстрашен, чувствителен к одной только славе, презритель неги, великолепия, наблюдатель правосудия (вот общие черты характера Ахиллеса, Александра, Карла и самого Святослава), ты был бы украшением человеческого рода, если бы более чтил священные права его, если бы узнал другую славу, кроме военной. Сии упрёки, исходя из уст моих, должны тебе казаться сноснее, ибо я сам заслуживаю оные.
XVIII
Писатели разговоров у древних, новых и в России
§160. Философия была любимым занятием греков. Сократ первый обратил её в практику и сделал из неё истинную философию жизни. У греков важнейшие писатели философских разговоров были следующие:
§161. 1) Ксенофонт, ученик Сократа, жил с 72 до 105 Олимпиады, оставил два разговора: а) под названием «Гиерон» (между Гиероном и Симонидом); б) «Пир философов» (см. прибавл. 26).
2) Эсхин — не оратор, но философ, ученик Сократа; под его именем дошли три философских разговора: а) о добродетели, б) о богатстве и в) о смерти.
3) Цебет, философ школы Сократовой, оставил нам только один разговор: «Картину» (Πιναξ) и очень любопытный; в нём рассуждается о состоянии души до соединения её с телом, во время соединения и по разлучении от тела.
[55] §162. 4) Платон, жил почти за 400 лет до Р. X. Никто лучше его не выразил в писаниях изустное учение Сократа. Древность назвала его divinus — божественным, а новейшие отлично уважают его сочинения. Они состоят в разговорах философских, физических, политических и нравственных. И мысли, и слог их равно драгоценны. Он обилен красотою выражений, живостью понятий и отличается поэтическим образом выражений.
5) Лукиан Самосатянин (см. § 151).
Все сочинения Платона (исключая двенадцать его писем) писаны разговорами. Важнейшие разговоры его: «Евтифрон», «Оправдание Сократа», «Критон», «Федон и Горгий». Его мечтательная республика добрых, его законы и мысли о прекрасном почитаются любопытнейшими разговорами.
§163. Из римлян: а) Цицерон следовал иногда диалектикам и в рассуждениях своих о разных частях ораторского искусства употреблял разговоры; б) Квинтилиану приписывают прекрасный разговор о причинах упадка красноречия:
а) Цицероновы разговоры: три книги «Об ораторе» к брату Квинту — о изобретении и расположении ораторском, разговор между ним и сыном; б) разговор «Об упадке красноречия» иные приписывают и Тациту, но слог его ближе к слогу Квинтилиана и далёк от слога Тацита.
§164. У новейших особенно достойны внимания: у итальянцев — Альгаротти; у англичан — лорд Литлтон; у французов — Фенелон, Фонтенель, Вернет; у германцев — Лессинг, Мендельсон, Виланд, Энгель и пр.
Примечание. Особенно достойны внимания по редкому остроумию разговоры Альгаротти: «Невтонова философия для дам» и Фонтенелевы «О множестве миров». (Они переведены: Ант. Калтемиром. СПб., 1740; и кн. Трубецкою, М., 1802).
[56] §165. В нашем отечестве отрасль разговоров ещё не весьма обширна: однако ж мы имеем во всех трёх родах примеры более или менее изящные.
§166. К философским разговорам мы отнести можем: а) богословские, Филарета — между испытующим и уверенным (см. § 129); философские, Карамзина — о счастье между Филалетом и Мелодором; б) исторические — о древностях великого Новагорода, Евгения (ныне митрополит киевский); в) литературные — «Разговоры о словесности», А. С. Шишкова и многие другие:
а) «Разговор о счастии» заключает всю философию нежного и доброго сердца: он очень любопытен и приятен; б) «Разговоры о древностях» любопытны: они были говорены студентами Новгородской семинарии и по содержанию занимательны; в) «Разговоры о словесности» поучительны.
§167. К драматическим разговорам отдельным отнести можно: разговор Карамзина «Нежность дружбы в низком состоянии»; б) разговоры о физических и нравственных предметах для воспитанников Универс. благор. пансиона. М., 1810; и мн. др. (см. § 1З7):
а) Разговор «Нежность дружбы» отличается необыкновенною живостью и естественностью слога; б) в Университетском благородном пансионе (в Москве) был обычай ежегодно на актах читать разговоры о различных предметах наук и нравственности; сии разговоры очень полезны для учащихся по содержанию и слогу и, если нужно, могут приучать к декламации.
§168. Драматические разговоры в связи с повествованием и описанием встречаются часто в повестях, в новейших исторических романах и даже в «Письмах русского путешественника», «Русского офицера» и т. д.
§169. К разговорам в царстве мёртвых [57] относятся: М. Н. Муравьёва «Разговоры в царстве мёртвых великих князей». Они превосходно изображают характеры великих князей, всегда основываясь на великой политической или нравственной истине (см. §. 155—159).
Батюшков говорит о них: «Желая начертать в юной памяти исторические лица знаменитых мужей, а особливо великих князей и царей русских (они писаны для августейших юных читателей), автор, подобно Фонтенелю, заставляет разговаривать их тени в царстве мёртвых. Он, как Фонтенель, разрешает в маленькой драме своей какую-нибудь истину политическую или нравственную, но жертвует ей ничтожными выгодами остроумия, и, если смею сказать, скрывается за действующее лицо». Они превосходны по мыслям, по чувствам и по слогу.