II
РАСПОЛОЖЕНИЕ
Отделение III
РАСПОЛОЖЕНИЕ ОПИСАНИЙ
XIII
Важность расположения. — Первые роды сочинений
§1. Доселе видели мы источники изобретения и первое соединение мыслей (периоды, начала прозы). Теперь приступим к составлению полного сочинения, к искусству расположения.
Примеч. Изобретение давало способы думать и, думая, соединять одну мысль с другою. Расположение учит соображать и, соображая, давать надлежащее направление рассудку и нравственному чувству. Расположение есть действие рассудка и нравственного чувства, которые от частых соображений, от частых примеров сами, наконец, образуются, укрепляются и приемлют надлежащее направление.
§2. Ничто так не важно для сочинения, как расположение, (operis summa, говорит Гораций), и ничем меньше не занимаются начинающие, как расположением. Они всё внимание обращают на прелестные выражения, на цветущие слова и картины, не думая и не подозревая, что истинное красноречие всех веков и народов состоит в прекрасных мыслях, в искусстве располагать и составлять сочинение, а [42] не в наружности, которая в живом языке пленяет только один век, одно поколение.
Заметим мимоходом, что живые языки изменяются с каждым двадцатипятилетием, сперва достигая совершенства, а потом уклоняясь от оного; и цветущее состояние их едва ли продолжается один век, но сила мыслей и доказательств, но искусство расположения остаются для отдалённнейшего потомства.
§3. Ещё не зная правил, но живо, пламенно обнимая свежим чувством красоты природы: явление новой зари, торжественный восход солнца, молодой талант хочет писать и — останавливается... Он не знает, чем лучше начать, как удобнее продолжать и чем приличнее кончить... Infelix — quia ponere totum nesciet.
§4. Располагать сочинение значит обнимать рассудком все части его и, соображая одну с другою, назначать по нравственному чувству место для каждой: что должно быть в начале, что в средине и что на конце; как лучше соединить начало с серединою, середину с концом, по законам природы, рассудка, нравственного чувства и общих приличий. Например:
Прилично ли будет, описывая день, начать вечером, продолжать утром, а кончить полднем? — Нет. Сама природа показывает иной постепенный ход дня.
§5. Расположение требует, чтобы всё было на своём месте, естественно, занимательно. Для юной неопытности предлагаются правила, но сии правила должны быть подкрепляемы собственным размышлением и наблюдательным чтением лучших сочинений.
§6. Всё искусство расположения состоит в том, чтобы скрыть искусство и показать, что не оно, а сама натура располагает вашими чувствами и ходом вашего сочинения. [43]
Примечание. Один из опытнейших писателей сказал: «Высшее искусство есть не что иное, как самая натура, сокрытая в правилах».
§7. Мы видели, что первый и главный источник всякого сочинения есть предмет или предложение (см. разд. II, §§ 1, 2). — Предметы требуют описаний, предложения — рассуждений. Отсюда рождаются два первоначальные, основные роды сочинений.
Примеч. Не должно предпочитать один род упражнений другому. Для начинающих оба равно полезны, равно необходимы; оба равно утверждают рассудок и нравственное чувство.
§8. Но очень часто мы соединяем описание с рассуждением и стремимся к известной, предположенной нами цели. Таким образом, составляем все виды прозы.
Примеч. Таким же образом составляются и все виды поэзии, но в ней преимущественно говорят чувствования, а рассуждения касаются только возможной, поэтической, а не действительной истины. Впрочем, поэзия отличается от прозы и целью своею, и средствами, и характером, и действием на читателя.
§9. Общая риторика не касается частных видов прозы; она рассматривает только сии два практические невинные сочинения: описания и рассуждения; и, показывая общее расположение их, учит составлять полное, удовлетворительное сочинение и тем полагает твёрдое основание всем видам прозы.
§10. Частная риторика, основываясь на сих главных правилах общего расположения, показывает удобнейший и легчайший путь к достижению предположенной цели. Следственно, частное расположение всех прозаических [44] сочинений относится к частной риторике, где рассматриваются все виды прозы.
XIV
Начало описаний
§1. Первый и лучший наставник в расположении описаний — сама природа, знакомая и детям. Она показывает главные, постоянные правила, нам остаётся только следовать.
§2. Природа представляет каждый предмет отдельно и просто. Отделяйте и вы предмет, данный или избранный вами для описания, от всех прочих и дайте ему простоту и единство. (Напр.: водопад, Луна, дуб, холм, пещера. Sit simplex et unum.)
Примеч. Простота служит основанием всему высокому и прекрасному, а единством возбуждается интерес или занимательность.
§3. Природа, представляя предмет в своё время, в своём месте, во всех оттенках и переливах света и жизни, придаёт всем частям его естественную свежесть и приятность, но всегда одним чем-нибудь пленяет нас больше, нежели всем прочим. Придавая подобную свежесть вашему описанию, сберегайте и вы силу чувств, или красоту мыслей для одного какого-либо места, особенно к концу. Это называется интересом описания.
Примеч. Интерес — в отношении к читателю — есть его удовольствие, его участие в чувствах автора или в положении предмета. Сие чувство низъяснимо и рождается, может быть, от применения к себе, или, по словам Карамзина, от тайной симпатии его (читателя) с автором.
§4. В природе всякий отдельный предмет [45] имеет свои части, из коих главнейшие: начало, средина, конец. Сии части и их порядок должны быть основанием расположения в вашем описании.
§5. Итак, всякое описание, как полное сочинение, должно иметь простоту и единство предмета, интерес, или занимательность, и три главнейшие части: начало, средину, конец.
Примеч. Описания бывают физические и нравственные: физическими называются те, коих предмет взят из натуры и подвержен чувствам (например: ручей, холм, долина), а нравственными — те, коих содержанием бывают отвлечённые понятия, постигаемые только умом и воображением (например: вера, надежда, любовь).
§6. Начало описания физического и нравственного может быть различно, но всегда должно быть естественно, кратко и отдельно. Главнейших правил для начала описаний четыре:
§7. [I] Начинают обращением к предмету. Пылкое воображение молодого писателя обращается прямо к предмету, хотя бы он был далёк или бездушен: как будто сей предмет может слышать и разуметь его. Это бывает в живом и сильном чувстве.
§8. [II] Начинают временем дня или года: явлением зари, восходом солнца, склонением его к западу, торжественным безмолвием ночи, новой жизнью весны, зноем лета, хладом осени, вьюгами зимы и проч.
§9. [III] Начинают местом: описанием горы, холма, рощи, пустыни, окрестностей, посторонностей — или картиною моря, озера, величественной реки, потока и пр. и потом переходят к главному предмету, на котором останавливают внимание.
§10. [IV] Наконец, начинают случайностями: [46] прогулкою, путешествием, нечаянною встречей и подобными обстоятельствами; потом нечувствительно останавливают внимание на главном предмете.
Примеч. Все сии правила требуют собственных соображений: какой предмет, чем начать лучше и приличнее?.. Тут очень полезно для начинающего собственное размышление и решимость следовать собственному чувству.
XV
Средина и конец описаний
§1. Средина описания заключает в себе всё, что хочет сказать сочиняющий. Она составляет вторую часть по расположению и сама может делиться на многие части.
Примеч. Если средина составляет одну или только две части, а конец — третью или четвёртую, то сие начальное, практическое упражнение будет равняться трём или четырём периодам и для начинающих очень приятно и полезно. Ибо они с удовольствием видят целое творение, принимают в нём участие, начинают соображать начало с концом, начинают чувствовать занимательность труда, охоту к словесности и неприметно раскрывают свои чувствования и мысли.
§2. Если средина делится на многие части, то мысли, картины и всё распространение описаний почерпается в источниках изобретения и почти таким образом:
§3. [I] Когда предмет представляется действующим (например: герой, благотворение, надежда), то вычисляются его действия одно за другим, постепенно и отдельно. Или, если предмет остаётся бездейственным (например: озеро, холм, кладбище), то описываются перемены с ним в разное время: днём, ночью, [47] утром, летом, зимою (см. ист. изобр. [XVII] Действие и страдание, разд. V, § 9).
§4. [II] Если предмет физический и составляет целое (например: город, сад, деревня), то вычисляются его части или картины с разных сторон, в разное время. Или, если предмет нравственный и составляет род (например: добродетель, порок): то описываются разные виды его, (например: скромность, сострадание, благотворение — роскошь, праздность и пр.) (см. ист. изобр. [XIX—XXI], разд. VI, §§ 1—3).
§5. [III] Если предмет живо напоминает о подобии (например: ручей — о времени; весна — о юности; времена года или дня — о возрастах человека; водопад — о шумной славе; фиалка — о скромности); или, если предмет даёт понятие о противном (например: буря — о тишине, грозный завоеватель — об истинном герое), то подобия или противные могут быть сравниваемы в каждом действии, в каждой отдельной части, или прежде описываются подобия, также и противные, а потом заключают уподобляемым, или главным противного предметом.
§6. [IV] Если предмет описания будет памятник герою, скала Фермопильская, то воспоминают о подвигах героев — пирамиды могут быть свидетелями разных событий. Если предмет напоминает прошедшее (например: развалины города, замка), то воображение оживляет обломки и видит цветущее состояние; или если предмет напоминает близкое сердцу (например: Родину, знакомой ручей, сад, реку), то возобновляются чувствования, коими некогда наслаждались и пр.
§7. Располагая сии разные картины, мысли и чувствования в средине описаний, соблюдайте четыре главные правила: [48]
Первое правило. Располагайте части по мере увеличивающегося интереса, начинайте слабейшим и оканчивайте самым занимательным. (Чувствования и начала вкуса раскрываются в детстве: каждый начинающий по собственному чувству может различать степени интереса.) Что больше вам нравится, то должно быть после.
Второе правило. Не смешивайте частей, и каждую мысль или картину, которая сама собою отделяется от другой, отделяйте новым предложением или новою строкою. (Это содействует ясности.)
Третье правило. Не повторяйте одного и того же, хотя бы то было другими словами, другими выражениями: одно и то же скучно.
Четвёртое правило. Не входите слишком в подробности: они помрачают ясность. Словом, думайте не о том, чтоб написать больше, но о том, чтоб расположить яснее и лучше.
§8. Конец описаний может быть различен, но главнейших способов заключать описания три.
Первый способ. Обращаться к предмету, прибавляя собственные чувствования, прекрасные желания.
§9. Вторый способ. Если описание напоминало о близком подобии или противном, то оканчивать уподобляемым, или главным противного предметом, или близким применением.
§10. Третий способ. Оканчивать описания нравстенною занимательною мыслью или высокою и разительною истиной.
XVI
Пример — расположения описаний
Предлагая в пример описаний к надежде — утренний цветок, одного из первых писателей в наше время В. А. Жуковского, прошу особенно заметить, что сей опыт писан им в виде класного упражнения в детстве. [49] (в 1799—1800 годах, см. «Утреннюю зарю», книжка 1). Рассмотрим его расположение.
§1. Молодой писатель прямо обращается к Надежде с живым чувством. Вот его начало:
«Надежда, кроткая посланница небес! Тебя хочу я воспеть в восторге души моей. Услышь меня, подруга радости! И ангельская улыбка твоя да будет мне наградою».
§2. Средину начинает общею мыслью (родом): в Надежде все находят отраду (первая часть). Потом общее понятие все люди разделяет на виды, на звания и состояния людей, одушевляет Надежду и заставляет действовать на царя (2), на героя (3), на земледельца (4), на мореходца (5). Сии пять картин следуют в постепенном порядке одна за другою. Вот они:
«Тобою — все живут и дышат, о божественная! От венценосца до пастуха, от первого счастливца до последнего бедняка, отверженного миром — в тебе находят все отраду и услаждение.
Без тебя царь несчастен на троне своём и уныл среди пышности, среди блеска, его окружающего, среди хвалебных в честь ему восклицаний.
Без тебя герой хладеет и лишается бодрости своей. Ты одушевляешь его, летящего на поле брани, и среди окровавленных трупов, среди дымящихся развалин, среди куч пепельных ты показываешь ему растущие победные лавры.
Ты водишь плугом земледельца, в поте лица возделывающего поле своё, и поддерживаешь ослабевающую руку его, предвещая ему щедрую награду за труды.
Ты управляешь кораблём мореходца, плывущего по зыбким хребтам непостоянной и грозной стихии в страны отдалённые, и веселишь сердце его, возвещая ему близкий предел его странствия, а там — несметные ожидающие его сокровища».
§3. В следующих частях усиливается интерес постепенно: Надежда радует нежную [50] мать (6), утешает нищего (7), наконец, (в восьмой части) интерес достигает высшей степени: Надежда провожает узника за пределы гроба. Вот слова его:
«Ты радуешь нежную мать, неусыпно пекущуюся о детях своих. Ты говоришь ей, что они будут некогда украшением её, подпорою, и извлекаешь из очей её слёзы восторга.
Ты утешаешь нищего, оставленного человечеством и издыхающего на голом камне. Ты снимаешь благодетельною рукою покров с томных очей его и показываешь ему в отдалении будущее — он взирает и видит могилу, конец своих страданий, за нею — бога, вечную радость, видит — и вооружается твёрдостью.
Ты озаряешь лучами отрады темницу узника, обременённого оковами и не обретающего сожаления в сердцах братий своих. Ты рождаешь бодрость в унывающей душе его и льёшь целительный бальзам в раны его сердца. Ты сопутствуешь ему до последней минуты горестного бытия и провожаешь его даже за пределы гроба».
§4. Конец сего описания составлен первым способом, то есть молодой писатель обращается к Надежде, главному предмету, с прекрасным его желанием:
«О Надежда, усладительница наших горестей, сопутствуй мне на мрачном пути сея жизни; сопутствуй до того времени, когда ангел смерти, отворив таинственные врата вечности, примет меня из объятий твоих и на крыльях бессмертия понесёт в лучший, блаженный мир».
Правильность расположения и ясность мыслей удивительны! Такая заря в юном певце надежды подавала прекрасную надежду увидеть в нём одного из классических писателей — и ожидание исполнилось.
§5. Вот вам несколько расположений для практики! Фиалка. Начало: В саду росла фиалка. Средина: (1) Весенний дождь питал [51] её корни; (2) Лучи солнца грели стебелёк; (3) Вечером и утром роса освежала листочки; (4) Фиалка расцвела и, в знак благодарности, разливала приятнейший запах — дань небу. Конец: Неужели юноша, осыпанный благодеяниями, останется неблагодарным?
§6. Ручей. Начало: В цветущей долине протекает ручей. Средина: (1) Он изображает течение времени и жизни; (2) Его струи текут и никогда не возвращаются — часы и дни также невозвратны; (3) Цветы и тёрны уносятся ручьем, радости и печали — временем; (4) Струи ручья стремятся в океан — дни и годы текут в вечность. Конец: О ручей, орашай долину: счастлив тот, чья жизнь, подобно струям твоим, может быть полезна.
§7. Водопад. Начало: При заре вечерней льётся водопад. Средина: (1) Вся природа покоится, а он шумит и сверкает; (2) Робкой олень от шума его убегает в густоту леса; (3) Голодный волк, слыша рёв его, воет; (4) Запоздалый путник чувствует трепет и спешит удалиться. Конец: О водопад, образ шумной славы! ты удивляешь и страшишь всех, но не слышишь мирных благословений.
§8. Дружба. Начало: О дружба, дар небесный! услышь песнь мою. Средина: (1) Счастлив тот, кому ты сопутствуешь в жизни; (2) В минуты радости ты возвышаешь их цену; (3) В минуты печали ты услаждаешь горесть; (4) В час бедствий ты, как провидение, спасаешь нас; (5) В минуты вечной разлуки ты провожаешь [52] нас в мир лучший. Конец: О дружба! будь спутником моей жизни.
§9. Уединение. Начало: Приветствую тебя, уединение! Средина: (1) В твоей обители царствует тишина и покой; (2) В твоём убежище задумчивость бродит по берегам потоков; (3) В твоём безмолвии любовь и дружба беседуют о таинствах сердца; (4) Под сенью дерев твоих вдохновение встречается с гением и улетает в область очарований. Конец: К тебе, уединение, стремлюсь я, прими меня под дружественную тень свою.
§10. Лилия в пустыне. Начало: В долине, окружённой горами и лесом, росла лилия. Средина: (1) Она цвела во всей красе, и никто не зрел красы её; (2) Она наполняла пустыню запахом, и никто не наслаждался им; (3) Подули ветры и разнесли листы её; (4) Путник видит остатки лилии и говорит: «Бедная лилия, к чему ты цвела?» Конец: Не так ли вянет талант, сокрытый в неизвестности?
Вот ещё несколько предметов! Сами составьте расположения и описания: Родина. — Хижина. — Сад. — Дуб. — Роза. — Цветы. — День. — Утро. — Полдень. — Вечер. — Ночь. — Весна. — Лето. — Осень. — Зима. — Сострадание. — Благотворение. — Слава. — Мир. — Кладбище. И пр. и пр.
XVII
Расположение повествований
§1. Другой род описаний — повествования — те же описания, но только не предметов физических или нравственных, а действий или происшествий кратких, отдельных. Например: сражение — единоборство — буря — смерть героя — пример великодушия — храбрости и пр. Или [53] происшествия басен: с Волком и Ягнёнком; с Лисицей и Козлом и пр.
Примеч. Описания и повествования, в обширном смысле, суть два способа изложения почти одинаковых предметов почти одинаковым образом, и обнимают многие виды сочинений, о чём увидим в Частной риторике. Но для начинающих повествование есть рассказ о каком-либо действии или происшествии.
§2. Повествование должно иметь те же три главные свойства, какие видели мы в описаниях, то есть: единство действия, простоту рассказа и интерес. Sit simplex et unum.
Примеч. Единство требует, чтобы действие было одно, отдельное, не смешанное с другим. Два разных действия вместе уничтожают интерес. А простота рассказа состоит в краткости, ясности и правдоподобии.
§3. Повествование также имеет и три главные части, какие видели мы в описаниях, то есть: начало, или приступ; средину, или завязку (затрудения, препятствия, сомнения, неизвестность), и конец, или развязку (удовлетворительное окончание дела).
§4. Начало, или приступ повествования, подобно началу описаний: начинают обращением к предмету, временем, местом и случайностями или общею мыслью, заключающею силу повествования; или краткою нравственною истиной, для которой повествование служит доказательством или примером. Иногда описанием повествующего лица.
§5. Средина, или завязка, заключает рассказ действия или происшествия, все затрудения, препятствия, словом, всё происшествие или действие. Она составляет вторую часть и может делиться на многие части.
Происшествие, в отношении к человеку, зависит от случая, происходит без намерения, без воли его, [54] а действие всегда предполагает волю человека и цель его. Например: Шёл и упал — происшествие, но когда решился встать и встал — действие.
§6. Расположение средины повествования, так как и в описаниях, должно следовать степеням интереса. Но сей интерес увеличивается от искусства рассказывать, от знания, что сказать прежде, что после, и о чём не говорить до известного времени, и от участия, какое принимает в рассказе сам повествователь.
§7. Главное правило при расположении повествований: следовать времени, или естественному ходу происшествия (что за чем следовало), дабы усилить занимательность развязки, или конца действия.
§8. Конец, или развязка повествования должна совершенно удовлетворять началу и средине. (Primum ne medio, medium ne discrepet imo. Hor.). Развязка составляет и конец практического упражнения. Но иногда после развязки оканчивается повествование какою-нибудь нравственною мыслью, или высокою и занимательною истиной, или описанием повествовавшего лица.
§9. Соединять повествование с описанием ещё полезнее, ещё занимательнее и приятнее для начинающих упражняться в сочинении. Место, время и лица описываются, а действие повествуется, и красотою описаний возвышается занимательность рассказа.
Примеч. Сии практические упражнения имеют ту выгоду, что, раскрывая чувствования и мысли, пробуждают в душе какую-то деятельность мыслить и изобретать, которая необходима для упражнений второго рода, то есть для рассуждений.
§10. Но ничто столько не важно при сих первых опытах, как верное направление вкуса. [55] (Ne quid nimis?) Должно избегать крайностей, всего чрезъестественного, странного, дикого... Должно следовать законам природы, рассудка, нравственного чувства и общих приличий.
XVIII
Пример. — Расположения повествований
§1. Повествование Шелонской битвы (из «Марфы Посадницы» Карамзина). — Начало заключает общую мысль рассказа. — Средина, или завязка, расположена в естественном порядке, что за чем следовало, исключая измену Димитрия, которая сбережена к концу. Конец, или развязка, удовлетворяет началу и средине.
§2. Сие повествование начинается и оканчивается трогательным описанием повествующего лица: оно взято из большой повести. Я прибавлю и сии описания. Вот первое:
Описание лица. «На щитах посадили витязя, от ран ослабевшего, но он собрал последние силы, поднял томную голову, опёрся на меч свой и вещал твёрдым голосом».
§3. Начало, или приступ, заключает общую мысль, содержание рассказа, в одной части. Вот оно:
«Народ и граждане! Разбито воинство храброе, убит полководец великий. Небо лишило нас победы — не славы».
§4. Средина, или завязка, заключается в семи частях. Части расположены по ходу действия и по степеням интереса. Слова Карамзина:
Первая часть. На берегах Шелоны мы встретились с Иоанном. Его именем князь Холмский требовал тайного свидания с Мирославом. «Увидимся на поле ратном!» — ответствовал гордый юноша — и стройно поставил воинство. [56]
Вторая часть. Онежцы первые вступили в бой на высотах Шелонских: там Образец, славный воевода московский, принял их удары на щит свой.
Третья часть. Мы шли в средине тихо и в безмолвии. Мирослав впереди наблюдал движения и силу врагов, воинство Иоанново было многочисленнее нашего, необозримые ряды его теснились на равнине. Мы видели князя московского на белом коне; видели, как он распоряжал легионы, и блестящим мечом своим указывал на сердце новогородское, на хоругвь Отечества; видели князя Холмского, с сильным отрядом идущего окружить нас.
Четвёртая часть. Мирослав повелел, и стража невская с Димитрием Сильным двинулась навстречу к нему. Вероломный!.. (Здесь причина вероломства не объявлена и соблюдена к концу для умножения интереса.) Ещё онежцы и волховцы не успели занять бугров Шелонских: меч витязя Образца дымился их кровью. Мирослав, пылая нетерпением, летел туда на бурном коне своём; мы взглянули — и Волховцы на щитах своих подняли вверх тело убитого начальника московского. Тогда, воскликнув громогласно: «Кто против бога и великого Новограда?» — все ряды наши устремились в битву и сразились.
Пятая часть занимательная рассказом общей битвы. На всей равнине затрещало оружие и кровь полилась рекою. Я видал битвы, но никогда такой не видывал. Грудь русская была против груди русской, и витязи с обеих сторон хотели доказать, что они славяне. Взаимная злоба братий есть самая ужасная! Тысячи падали, но первые ряды казались целы и невредимы: каждый пылал ревностью заступить место убитого и безжалостно попирал труп своего брата, чтобы только отмстить смерть его. Воины Иоанновы стояли твердынею непоколебимо — новогородские стремились на них, как бурные волны.
Шестая часть устремляет весь интерес на двух противных полководцев. Мы шли вперёд! за полководцем нашим, который искал взором Иоанна. Князь московский был окружён знаменитыми [57] витязями. Мирослав рассёк сию крепкую ограду, поднял руку — и медлил. Сильный оруженосец Иоаннов ударил его мечом в главу, и шлем распался на части. Он хотел повторить удар, но сам Иоанн закрыл Мирослава щитом своим (какое великодушие двух враждующих полководцев!).
В седьмой части интерес, или завязка, — затруднения и неизвестность — усиливаются в высшей степени. Опасность вождя удвоила наши силы — и скоро главная дружина московская замешалась. Новгородцы воскликнули победу, но в тоже мгновение имя Иоанново гремело за нами.
§5. Конец, или развязка, совершенно удовлетворяет началу и средине, объясняя вероломство Дмитрия, и состоит в двух частях:
Первая часть. Мы с удивлением обратили взор: князь Холмский с тылу разил левое крыло новогородское... Димитрий изменил согражданам! (Вот где открывается вероломство Димитрия, которое тем виднее здесь, что соединяется с пагубными следствиями) не исполнил повеление вождя, завёл стражу в непроходимые болота, не встретил врага и дал ему время окружить наше войско.
Вторая часть. Мирослав спешил ободрить изумлённых шелонцев: он помог им только умереть великодушнее! Герой сражался без шлема, но всякий усердный воин новогородский служил ему щитом. Он увидел Димитрия среди московской дружины, последним ударом наказал изменника и пал от руки Холмского, но, падая на берегах Шелоны, бросил меч свой в быстрые воды её...
Описание повествовавшего лица: Тут ослабел голос Михаила, взор помрачился облаком, бледные уста онемели, меч выпал из рук его, он затрепетал, взглянул на образ Вадимов и — закрыл навеки глаза свои.
§6. Вот расположения для практики: Олег пред Цареградом.
Начало, или приступ: Воображение представляет древность и видит Олега.
Средина, или завязка: (1) [58] Флот Олегов приближается к пристани Цареграда, а сухопутное войско идёт берегом и опустошает окрестности; (2) Император Леон заграждает цепью гавань; (3) Олег (описание наружности, одежды) является пред войском и велит ставить суда на колёса; (четвёртая часть заключает интерес в чудесном предании) Войско Олегово силою ветра на парусах идёт к Цареграду; (5) Греки, устрашённые чудом, предлагают Олегу мир и дань.
Конец, или развязка. Олег, в знак победы, прибивает щит ко вратам Царяграда и с множеством золота и дорогих тканей возвращается в Киев (см. Ист. Гос. Рос., стр. 130).
§7. Молитва старца (повествование с описанием).
Начало, или приступ. Вечер. Долина к западу граничит с горами, а к востоку с лесом; лучи из-за гор освещают пещеру у входа леса.
Средина. (1) Старец (описание наружности) выходит из пещеры и с благоговением смотрит на заходящее солнце; (2) Солнце как бы останавливается на горах и старец преклоняет колена с молитвою; (3) Молитва (благодарность за долголетие и желание кончить жизнь, как солнце кончает путь свой); (4) Лучи скрываются за горами. Старец медленно возвращается в пещеру.
Конец, или развязка: Но лучи утра не озарили старца. Небо услышало его молитву.
§8. Смерть Ермака.
Начало, или приступ. Обращение к тени героя.
Средина, или завязка: (1) Ермак, не находя Кучума, возвращается на берег Иртыша; (2) Ночь и буря; (3) Ермак располагает стан на берегу и забывает военные предосторожности; (4) Кучум был [59] недалеко и нападает в бурную ночь на полусонных казаков; (5) Смятение и битва; (шестая часть усиливает интерес) Ермак долго сопротивляется и уступает необходимости.
Развязка: Он бросается в волны и, отягчённый доспехами, полученными от Иоанна, тонет.
Конец. О герой! могила твоя неизвестна, но память незабвенна в потомстве (см. Ист. Гос. Рос., т. IX, стр. 407).
§9. Завещание Гостомысла (Предание, см. Ист. Гос. Рос., т. 1. стр. 114).
Начало, или приступ: Новгород — театр мятежей.
Средина, или завязка: (1) Старейшина Гостомысл на одре смерти созывает бояр: (2) Чертоги, освещённые тусклым светом. Печальный одр и умирающий старец. (Описание.); (3) Бояре окружают Гостомысла с живейшим участием; (4) Старец собирает последние силы и вещает: «Идите за море к варягам — руси и просите властителей»; (5) Бояре в слезах обещают исполнить волю его.
Конец, или развязка: Гостомысл спокойно умирает.
§10. Падение Икара (см. Превращения Овидия. VIII, Баснь 3).
Начало: Дедал с сыном Икаром на острове Крите и не может возвратиться в отечество, Грецию, против воли тирана.
Средина, или завязка: (1) Он делает крылья себе и сыну, укрепляя перья воском; (2) Подвязывая крылья сыну, говорит: «Следуй за мною, не опускайся низко, ибо крылья от влаги моря отяжелеют, и не подымайся высоко, ибо от солнца растопятся»; (3) Сын сперва следует за отцом, они пролетают половину пути и смертные считают их богами; (4) Но Икар, научась владеть крыльями, приемлет дерзость, оставляет [60] вождя-отца и парит к солнцу.
Конец, или развязка: Лучи растопляют крылья, и он падает в море. Сие море прославилось его падением и именем.
Примеч. Ещё несколько предметов для практических упражнений: Авраам приносит в жертву Исаака. Иосиф открывается братьям. Давид поражает Голиафа. — Избрание Нумы на царство. Леонид под Фермопилами. Великодушие Регула. Сражение горациев с куриациями. — Освобождение Киева от осады печенегов (см. Истор. Гос. Рос., т. I. стр. 173). Битва с Мамаем. — Подвиг Минина и Пожарского. — Румянцев под Кагулом. — Смерть Кульнева и пр.