В глубь чёрной пустыни
Отдохнув, продолжали путь вверх по долине. На обоих склонах тянулись те же чёрные, мрачные скалы, разбитые трещинами то на огромные неуклюжие кубы, то на стройные тонкие столбы. Растительность вдоль ручья становилась всё беднее, хвощи попадались реже, папоротники и пальмы совсем исчезли, и только трава и сладкий тростник продолжали окаймлять берега ручья.
На ночлег остановились у последнего сухого дерева, чтобы воспользоваться им в качестве топлива. Сварили чай и пили его в большом количестве с соком тростника, чтобы обмануть голод, так как никакой дичи не попалось.
После чая Макшеев и Каштанов вздумали подняться на склон долины, чтобы осмотреть местность. Последняя представляла собой равнину, расстилавшуюся во все стороны на далёкое расстояние; только на юге, километрах в двадцати, над ней поднималась группа плоскоконических гор.
Когда оба исследователя отошли на несколько десятков шагов от края обрыва, так что долина ручья совершенно скрылась из виду, они почувствовали всё мрачное величие окружающей пустыни.
Чёрный голый утёс, усыпанный крупными и мелкими осколками, отделившимися от него под влиянием высокой температуры вечно греющих лучей, представлял почву этой пустыни. Нигде ни кусточка, ни былинки, один чёрный камень под ногами до горизонта, небо с красноватым Плутоном над головой — абсолютная, непроходимая пустыня, грозившая верной смертью от голода и жажды смельчаку, который решился бы надолго углубиться в её необозримые просторы.
У чёрного камня, нагретого Плутоном, было жарко, как у раскалённой печи, а сверху жгли отвесные лучи Плутона, от которых решительно негде было укрыться. Только горы, поднимавшиеся на юге, вносили маленькое разнообразие в ужасную, подавляющую монотонность пустыни, потому что они были не чёрные, а изобиловали белыми, красными и жёлтыми полосами и пятнами.
Рассмотрев местность, Каштанов сказал своему спутнику:
— Я думаю, что нашему проникновению в глубь таинственной страны поставлен недалеко отсюда окончательный предел. Долина, по которой мы идём, вероятно, оканчивается там, у группы гор, и я боюсь, что дальше расстилается такая же мрачная пустыня, абсолютно непроходимая без специального снаряжения, без больших запасов воды, провианта и топлива.
— Неужели вся остальная часть внутренней поверхности Земли представляет такую же раскалённую пустыню?
— Вероятно, что так; по крайней мере до окрестностей входного отверстия у Южного полюса, если такое существует. Ведь влагу, необходимую для растительности и животной жизни, внутренняя поверхность получает через эти отверстия. Очевидно, море, которое мы переплыли, составляет последний резервуар этой влаги.
— Но, как мы видели, господствующие здесь северные ветры могут заносить эту влагу и дальше.
— За последнее время мы этих ветров не ощущали, кроме редких бурь с грозами. По-видимому, последние тучи, приходящие с севера, разряжаются над морем и в ближайшей к югу от него полосе, а дальше над этой раскалённой пустыней несутся только остатки влаги воздух не насыщается ими и дожди невозможны.
— Значит, мы дойдём только до этих гор на юге?
— Да, доберёмся до них и увидим, правильны ли мои соображения.
— Что же делать, если на этом пути мы не найдём нужных нам сернистых руд?
— Эти горы, судя по их форме и цвету, вероятно, представляют потухшие вулканы, а на склонах вулканов почти всегда можно найти серу. Я убеждён, что там мы найдём всё необходимое.
— И повернём назад?
— Я думаю, нужно воспользоваться тем, что мы уже проникли так далеко от моря, и сделать ещё экскурсию на юг, чтобы убедиться, что пустыня непроходима. Тогда наша совесть будет спокойна — мы сделали всё, что в человеческих силах.
— Но, может быть, в другом месте море проникает дальше на юг, а следовательно, даст нам возможность проникнуть дальше.
— Если мы отнимем у муравьёв наши вещи, то можем проехать вдоль берега моря на восток и на запад и убедиться в этом.
Насмотревшись на пустыню и бросив прощальный привет синей поверхности моря и его зелёным берегам, которые чуть виднелись на севере, за краем пустыни, геологи направились обратно к своему лагерю. Когда они спускались по расселине, скользя на осыпях и прыгая с глыбы на глыбу, они услышали один за другим два выстрела.
— Что это? Неужели муравьи забрались так далеко и напали на наших товарищей? — заметил Каштанов.
— Нужно поспешить на помощь! — ответил Макшеев.
Удвоив быстроту спуска, они через несколько минут достигли подножия склона и бегом направились к месту стоянки.
Но их тревога оказалась напрасной: не муравьи напали на товарищей, а благосклонная судьба послала голодающим запас провизии.
Сидя на берегу ручья, Папочкин и Громеко заметили чёрную тень, пронёсшуюся над ними. Они подняли головы и увидели, что над долиной кружит большой птеродактиль, внимание которого, может быть, привлекла блестевшая на солнце жестянка. Недолго думая они схватили ружья и выстрелили, когда ящер, описывая новый круг, спустился ниже. Одна пуля попала, и животное свалилось. Это был очень крупный экземпляр — длиной от головы до кончика хвоста больше полутора метров, так что его туловище имело много мясистых частей.
Насытившись ужином из ящера, залегли спать, поочерёдно карауля, так как мясо, разложенное на камнях для провяливания, нужно было беречь от летучих ящеров, которые могли сюда залететь.
На следующий день движение вверх по долине продолжалось; путешественники были нагружены запасами сушёного мяса, а также сладкого тростника и топлива, так как опасались, что всего этого выше по долине уже не встретят. Долина действительно становилась всё более и более пустынной, и растительность на берегах ручья попадалась всё реже. Сернистая руда не встречалась, и теперь Каштанов возлагал единственную надежду на вулканообразные горы в верховьях долины, которые к концу длинного перехода казались уже совсем близкими. Немного не доходя их, долина сузилась и превратилась в короткое ущелье, которое вывело путешественников в котловину, расположенную у самого подножия гор.
К всеобщему удивлению, на дне котловины оказалось довольно большое озеро, скалистые берега которого местами были покрыты зеленью — небольшие хвощи, папоротники и тростник росли группами на более отлогих участках берега, прерывавшихся невысокими скалами. Это озеро представляло удобное место для стоянки, где можно было оставить лишний груз, чтобы подняться налегке на горы в поисках серы или сернистых руд.
Расположившись в тени папоротников, путешественники вздумали выкупаться в тёмной спокойной воде озера, которое походило на большое гладкое зеркало в раме чёрного дерева с изумрудными вставками. Папочкин, раздевшийся первым, храбро нырнул с головой в воду, но тотчас же вынырнул и выскочил на берег с возгласом:
— Вода горячая, дух захватывает!
Остальные стали пробовать воду — кто рукой, кто ногой — и убедились, что зоолог прав.
Громеко вытащил карманный термометр, единственный уцелевший из инструментов экспедиции благодаря тому, что он всегда был при ботанике. Опущенный в озеро, он показал 40 градусов по Цельсию.
— Ну, это ещё не так страшно! — сказал ботаник. — Сорок градусов Цельсия равны тридцати двум градусам Реомюра, а это температура горячей ванны, которую вполне можно выдержать.
Но горячая ванна в жаркий день не могла освежить, так что путешественники ограничились только тем, что помылись основательно, употребляя вместо мыла белый тонкий ил, который лежал толстым слоем на дне озера. Он был нагрет ещё больше, чем вода, и положительно обжигал погружённые в него ноги, зато пенился подобно мылу и прекрасно заменял его.
— Вот ещё неожиданное богатство, остающееся без употребления в этой стране чудес! — сказал Макшеев, усердно натираясь илом.
— Да, предприимчивые люди создали бы громадное дело. «Целебное мыло из недр земли излечивает всякие болезни, начиная от насморка и кончая раком», — приблизительно так гласили бы рекламы, которыми были бы наводнены страницы газет и журналов! — смеялся Громеко, относившийся иронически к богатствам, возбуждавшим предприимчивый дух прежнего золотоискателя.
— Уж если говорить о богатствах Плутонии, то нельзя забывать и животный мир! — воскликнул Папочкин, сушившийся на солнце после «ванны». — Я бы организовал акционерную компанию для вывоза всех этих «живых окаменелостей» и снабжения ими зоологических садов и музеев всех государств поверхности нашей планеты. Такая компания имела бы огромный успех — больше ваших горнопромышленных предприятий, потому что золото, медь, железо — всё это есть в достаточном количестве и там наверху, а живых мамонтов, плезиозавров, птеродактилей там нет.
— Меня интересует это горячее озеро, — сказал Громеко. — Я уже раньше заметил, что вода в ручье тепловата, но приписывал это её нагреванию в голой долине с чёрными склонами; теперь ясно, что ручей получает своё тепло из этого озера.
— Мы, несомненно, находимся у подножия старых вулканов, — пояснил Каштанов, — и озеро получает приток в виде горячих ключей, выходящих из нагретых ещё недр вулкана.
— Нужно обследовать это озеро по всей окружности и выяснить этот приток, — заявил зоолог.
— Вот вы и займитесь этим вдвоём с Михаилом Игнатьевичем, пока варится ужин, а мы пойдём на разведки к вулкану, — предложил Каштанов.
Одевшись после «ванны», он и Макшеев обогнули западный конец озера, из которого вытекал ручей, просачивавшийся между наваленными чёрными глыбами, и начали подниматься на совершенно голые и усыпанные чёрным щебнем холмы, лежавшие у подножия вулкана. Перевалив через них, разведчики очутились у подножия первой большой горы, на крутом склоне которой можно было различить потоки лавы, изливавшейся в разное время из кратера на вершине горы и застывшей на поверхности то округлёнными волнами, то хаотически нагромождёнными друг на друга глыбами.
Рассматривая более старые потоки, поверхность которых была местами жёлтая, красная и белая, Каштанов объяснил своему спутнику, что здесь находится охра, нашатырь[1] и сера.
— Ну вот и сера, которая нам так нужна! Но только здесь её немного и собирать трудно, а в кратере, надеюсь, найдём её больше.
Карабкаясь по глыбам потока, разведчики через час достигли вершины горы. Она была плоская, и в центре её зияла чёрная пропасть с почти отвесными стенками.
— Вот и кратер довольно солидных размеров.
— К несчастью, совершенно недоступный.
— Обойдём его кругом — может быть, найдётся удобное местечко для спуска.
Вершина горы также состояла из застывшей глыбовой лавы. С вершины открывался обширный вид в обе стороны. На севере, у подножия холмов, лежало озеро в своей зелёно-чёрной раме. Оно имело форму почти правильного круга и, быть может, тоже представляло кратер ещё более древнего вулкана. На восток и на запад спускались огромные лавовые потоки, постепенно терявшиеся в виде гряд и стен чёрных скал на поверхности пустыни. На юге поднималась намного выше вторая гора — очевидно, главный конус вулкана, закрывавшая дальнейший вид; с первой горой она была соединена узкой и скалистой седловиной.
Обогнув кратер с запада и убедившись, что с этой стороны спуск в него тоже невозможен, разведчики прошли по седловине на вторую гору. Её вершина имела также глубокий кратер, но разорванный на юго-востоке громадной выемкой, от которой вниз по склону шёл гигантский лавовый поток — вероятно, продукт последнего извержения вулкана.
Эта выемка в вале кратера позволяла спуститься на его дно без особого риска.
Теперь вид на юг был открыт. В ближайшем соседстве с главным вулканом возвышалось ещё несколько низких вулканов с обвалившимися кратерами, за ними до горизонта расстилалась та же чёрная пустыня, которой, казалось, не было конца.
— Да, дальше, на юг, в глубь Плутонии, здесь хода нет! — воскликнул Макшеев, впиваясь своим острым взором вдаль. — Километров на сто не видно ничего, кроме чёрного камня.
— И экскурсировать в эту сторону нечего! — прибавил Каштанов. — Осмотрим вулканы, наберём серы — и назад к муравейнику отбивать наше имущество.
Вид с вершины горы произвёл на них удручающее впечатление.
Под ногами наблюдателей тянулась группа чёрных гор, изрезанных глубокими ущельями, словно морщинами, с жёлтыми, белыми и красными пятнами, словно набрызганными гигантской кистью неопытного маляра, а затем во все стороны шла чёрная ровная пустыня без единого признака жизни, безотрадный простор которой под красноватыми лучами Плутона имел особенно зловещий характер.
— Это царство смерти, более ужасное, чем полярные снежные пустыни! — воскликнул Каштанов.
— Да, если бы дух зла существовал, то лучшего местопребывания ему не найти, — подтвердил Макшеев.
— Вы подали хорошую мысль. Назовём эту местность пустыней Дьявола.
— А эти вулканы — троном Сатаны. Мне так и рисуется зловещая картина: в те дни, когда Плутон меркнет и воцаряются красноватые сумерки, из кратера поднимается дух зла, похожий на исполинского птеродактиля, носится над этими горами и над пустыней, оглашая воздух своим воем, купается в волнах горячего озера, отдыхает на чёрных высоких скалах, любуясь своим царством…
Осмотрев местность и заметив наиболее удобный пункт для спуска в кратер, разведчики пошли к озеру, выбирая более прямой путь от главной вершины, чтобы отправиться на следующий день вчетвером за серой.
Примечания
- ↑ Нашатырь — соединение аммиака с хлором в виде белой соли, которая при нагревании улетучивается; встречается в расщелинах лавы и вулканов; изготовляется также искусственно для применения в медицине и технике. Охра — минеральная краска от жёлтого цвета до буро-красного; представляет собой водную окись железа в смеси с глиной и известью.