Незваный гость
Когда охотники подошли настолько, что на холме можно было различить не только юрту, но и силуэты людей и собак, Каштанов сказал своему спутнику, обладавшему менее острым зрением и слухом:
— А на стану у нас что-то происходит неладное — люди бегают, собаки заливаются лаем.
Оба остановились, чтобы прислушаться. Действительно, явственно доносился неистовый лай собак, затем послышался выстрел, другой, третий…
— Уж не напали ли мамонты или другие ископаемые звери? Я теперь готов поверить! — сказал зоолог.
— Бежим скорее, может быть, наша помощь очень нужна.
Они побежали, насколько позволяли их ноша и усталость. У подножия холма они бросили лыжи и хобот и мигом вбежали наверх.
Собаки рвались и лаяли на привязи, в юрте никого не было. Но на противоположном склоне бежавшие увидели тёмную массу, возле которой стояли Боровой и Иголкин с ружьями в руках.
В один миг Каштанов и Папочкин очутились возле своих товарищей:
— В чём дело, что случилось?
— А вот полюбуйтесь! — отвечал взволнованный Боровой. — Этот странный зверь напал на собак, или собаки напали на него. Мы сидели в юрте и не видели начала схватки, — одним словом, пока мы выбежали с ружьями, он затоптал у нас двух собак! Ну-с, чтобы остановить это занятие, мы запустили ему пару разрывных пуль в брюхо — и у него произошло смертельное расстройство желудка.
Иголкин увёл собак, вертевшихся вокруг убитого зверя, и три путешественника начали рассматривать его. При первом взгляде на голову Каштанов и Папочкин в один голос воскликнули:
— Да это носорог!
— Носорог здесь, на полярном материке? — недоверчиво сказал Боровой.
— Правда, что он довольно похож на носорогов, которых я, впрочем, видел только на картинках. Но всё-таки может ли быть здесь, в тундре, животное, родина которого под тропиками?! Не могу этому поверить!
— А вы поверите, — перебил Каштанов, — что мы только что охотились на мамонтов, понимаете ли, мамонтов, которые до сих пор считались только ископаемыми животными, существовавшими десятки тысяч лет назад?
— Помилосердствуйте! — завопил Боровой. — Не шутите так жестоко. Я боюсь за свой рассудок. Всё, что мы видим за последние дни, так необыкновенно, противоестественно! Мне просто кажется, что я вижу это во сне или же сошёл с ума!
— Да успокойтесь, мой дорогой! — вскричал Каштанов, схватив Борового за руку. — Мы все испытываем волнение. Мы тоже поражены тем, что видим за это время. Всё это странно, пока необъяснимо, но противоестественного в природе не бывает! Вспомните, что мы на уединённом полярном материке, глубоко вдавленном в поверхность нашей планеты, отрезанном широким поясом льдов от остальной суши. На таком материке должны быть своеобразные физические условия, благодаря которым продолжает существовать мамонт, давно уже вымерший в других странах. Почему же не мог сохраниться и его современник — носорог?
— Африканский или индийский носорог в полярной тундре!
— Да не африканский, а сибирский, длинношёрстный, живший несколько тысяч лет тому назад в Сибири в тундрах вместе с мамонтом.
— Вот как! Я не знал, что существовали и такие носороги. Но почему же вы думаете, что это не африканский?
— А вот посмотрите! У него длинная бурая шерсть, тогда как носорог тропических стран голый; размеры его больше, чем у ныне живущих представителей этого рода млекопитающих; передний рог огромных размеров и сплющен с боков.
Увидев, что Каштанов и Папочкин относятся так спокойно к этому удивительному происшествию, Боровой также успокоился и спросил:
— А где же мамонт, на которого вы охотились?
— Не могли же мы притащить его на себе сюда! — рассмеялся Папочкин. — Мы убили его довольно далеко отсюда, в тундре. Там было маленькое стадо в четыре головы, и наш геолог издали принял их за крутобокие базальтовые холмы! Но потом эти вулканические холмы начали бродить по тундре, к нашему ужасу, ха-ха-ха! А кстати, где наш хобот? Мы принесли только хобот и хвост. Не попортили бы его собаки.
— Идём за ним!
Фотографирование, измерение и описание носорога заняли больше трёх часов, и только после этого исследователи подумали, что пора отдохнуть. Завтракая, они вспомнили, что не хватает ещё двух товарищей, и встревожились их долгим отсутствием.
— С этим солнцем, вечно стоящим в зените, решительно теряешь всякое представление о времени! — ворчал Боровой. — Утром, в полдень, вечером — всё одно и то же! День кажется бесконечным.
— Он здесь действительно бесконечный, если солнце остаётся в одном пункте небосклона, — подтвердил Каштанов.
— Прошлой так называемой ночью свет всё-таки ослабел, — заметил метеоролог. — Хотя вы склонны были объяснить это сгустившимся туманом, но я выходил из юрты около полуночи и обратил внимание, что туман был не гуще, чем днём, а это странное солнце светило заметно слабее, и на его диске как будто видны были большие тёмные пятна.
— Это очень интересно! — воскликнул профессор. — Почему вы не сообщили нам об этом новом странном факте?
— Странных фактов здесь не оберёшься! Да я хотел проверить себя, прежде чем говорить вам. Сегодня около полудня я опять наблюдал это сумасшедшее светило и убедился, что тёмных пятен нет. Я и думал, что ночью просто ошибся.
— Я думаю, — сказал Папочкин, — что с центральным телом нашей планетной системы случилась какая-то катастрофа, пока мы путешествовали в тумане по Земле Нансена. Поэтому-то оно и очутилось в зените под восемьдесят первым градусом северной широты и светит круглые сутки.
— Может быть, Земля наша повернулась постепенно так, что её северная полярная область оказалась обращённой прямо к солнцу?
— Это что-то непонятное, — проворчал Боровой. — Как мог без серьёзных потрясений произойти в короткое время такой значительный наклон земной оси?
— Мы могли и не заметить эти потрясения в тумане среди льдов. Иначе я не могу объяснить себе это странное положение солнца, — настаивал Каштанов.
— А почему вы уверены, что это светило, которое мы видим теперь, то же самое, которое мы видели в последний раз над гребнем хребта Русского? — спросил Боровой.
— Что же это может быть иное? — удивился Папочкин.
— Почему нельзя предположить с таким же основанием, что Луна загорелась вновь или что в нашу систему залетело случайно новое самосветящееся тело и увлекло за собой нашу планету в качестве спутника? — с загадочной улыбкой говорил метеоролог.
— Зачем делать разные невероятные предположения! — сказал Каштанов. — Ведь есть же гипотезы, основанные на геологических фактах, что ось вращения нашей Земли перемещалась. Этим объясняют, например, оледенения, имевшие место в некоторые геологические периоды в Индии, Африке, Австралии, Китае, и субтропическую флору других периодов на Земле Франца-Иосифа, в Гренландии и т. п.
— Не спорю, это вам лучше знать. Но я сегодня измерил угловой радиус этого светила, и оказалось, что он равен двадцати минутам, тогда как угловой радиус Солнца равен почти шестнадцати минутам, как вы, конечно, знаете[1].
— Вот это важный факт! — воскликнул поражённый Каштанов.
— А затем этот красноватый свет вместо жёлтого?
— Не вследствие ли тумана? — вставил Папочкин.
— Я сам думал так. Но сегодня удалось видеть это светило, когда туман на некоторое время совершенно рассеялся. И диск был всё-таки красноватый, какой бывает у солнца, когда оно стоит низко над горизонтом и светит через более влажные нижние слои атмосферы или во время пыльной бури.
— Да, это тоже странно!
— А эти тёмные пятна, обусловливающие ослабление света в известные часы суток! Сегодня ночью я постараюсь проверить и это. Если они повторятся, то я буду окончательно убеждён, что над нами не солнце, а что-то другое.
— Где же, куда же девалось наше солнце? — с тревогой спросил Папочкин.
— Почём я знаю! Это ещё одно звено в цепи непостижимых явлений, свидетелями которых нам суждено было сделаться за последние дни.
— Да, целая цепь! — задумчиво сказал Каштанов. — Огромная впадина на материке; странные показания магнитной стрелки; непонятные изменения атмосферного давления; тёплая погода над широтой восемьдесят один градус — не случайная, судя по этой границе льдов и зеленеющей тундре; мамонты и носороги, разгуливающие по ней; солнце — не солнце, в зените днём и ночью…
— И ещё будет немало, я в этом уверен. Вот идут наконец наши товарищи и несут, держу пари на что угодно, ещё один странный факт.
Все вскочили, всматриваясь вдаль, где уже хорошо видны были два человека, нёсшие что-то тёмное, подвешенное на длинную палку. Папочкин поставил чайник на спиртовую печь и принялся готовить шашлык из носорожьего мяса, остальные побежали навстречу приближавшимся.
— Ну и намаялись мы нынче! — заявил Макшеев. — Видели и коров, и быков, стреляли, но добыли только телёнка и тащим его уже часа три.
— И набрали интересную флору тундры, совершенно своеобразную, я бы даже сказал — ископаемую, если бы не рвал её сам, — добавил Громеко, за спиной которого болталась набитая ботаническая папка.
Закусывая и попивая чай, Макшеев и Громеко рассказывали о виденном:
— Километров десять по нашему пути шла та же тундра, но более сухая, чем здесь. Затем растительность стала богаче, появились кусты и даже небольшие деревья…
— Полярная берёза и полярная ива, но новых видов, а затем и тощая лиственница, — добавил Громеко. — Попались и цветущие растения, частью совершенно незнакомые мне, частью описанные разными исследователями в качестве представителей послетретичной (ископаемой) флоры Канады.
— Мы дошли наконец до узкой, но очень глубокой речки, через которую не было брода, и направились вниз по её течению. Деревья становились выше человеческого роста, кусты между ними образовали чащу, через которую трудно было пробираться. Вот тут-то мы и набрели на стадо быков, пришедших на водопой.
— Какого вида быков? — с интересом спросил Папочкин.
— Они походили скорее на диких яков, — поправил Громеко, — чёрные, с длинной шерстью, с огромными толстыми рогами и с горбом на спине.
— Такой вид имели быки, — продолжал Макшеев, — а другие, очевидно коровы, ростом были немного меньше и с рогами потоньше и покороче; кроме того, там было несколько телят. Я надеялся встретить в тундре только болотную птицу и мелкого зверя, поэтому взял с собой дробовик.
— А я совсем не взял ружья.
— Ну вот и пришлось стрелять только в телёнка крупной картечью, которая нашлась в патронташе. Стадо скрылось в чаще, а телёнок свалился в речку, откуда мы его выловили и прикончили ножом.
— Телёнок весил добрых пятьдесят килограммов, а тащить его домой нужно было двенадцать километров. Поэтому мы для облегчения ноши выпотрошили его, хотя и знали, что Семён Семёнович будет недоволен этим.
— Ну, он получил достаточное утешение! — засмеялся Каштанов. — Знаете ли, какой шашлык вы сейчас скушали?
— Какого-нибудь полярного зайца, что ли? Не знаю, есть ли такой вид.
— Не зайца, а носорога, и даже ископаемого!
— Тьфу! Это вы, значит, нашли где-нибудь труп носорога в вечно мёрзлой тундре[2] и решили попробовать мясо, пролежавшее десятки тысяч лет? — удивился Громеко. — Если бы я знал, не стал бы есть. Меня теперь будет тошнить.
— Но шашлык был вкусный, немного жестковат только, — заявил Макшеев.
— И неудивительно, такое древнее мясо!
— А знаете ли вы, — спросил, в свою очередь, Папочкин, — что к ужину мы вас угостим варёным хоботом мамонта?
— Ну, это уж чёрт знает что такое! — возмутился Громеко. — Что вы, отравить нас хотите, что ли? Пробуете, как действует на желудок современного человека разная геологическая падаль!
Макшеев, который во время своих скитаний по Аляске и Чукотской земле отвык от брезгливости, сказал:
— Я читал, что хобот слона — лакомое блюдо; но хобот мамонта должен быть верхом совершенства.
— Нет, я не стану его есть! — сердился Громеко. — Я лучше поджарю себе телячью печёнку, она, по крайней мере, свежая.
Насладившись удивлением своих товарищей, остальные наконец посвятили их в события этого дня, показали им труп носорога, хвост и клок шерсти мамонта, и ботаник успокоился. Он принял даже участие в решении вопроса, как и с чем сварить пресловутый хобот, и вынул из кармана несколько головок дикого чеснока, который нашёл недалеко от места встречи с быками.
— Эти овощи будут хорошей приправой к хоботу, — сказал он, — жаль, что их попалось так мало.
За ужином решили пробыть на том же месте ещё один день, чтобы сходить впятером туда, где лежал убитый мамонт, и доставить к юрте запасы мяса и части, подлежащие сохранению.
— Теперь мы можем обсудить серьёзно, куда и как нам двигаться дальше, — предложил после ужина Каштанов. — Наша разведка дала некоторый материал для этого. А во время разговоров поможем зоологу отпрепарировать черепа носорога и телёнка, назначенные для сохранения… Кстати, Семён Семёнович, к какому виду вы относите телёнка?
— Если бы я не видел собственными глазами живого мамонта и сибирского носорога, — ответил зоолог, — я бы сказал, что встреченные быки близки к современному яку Тибета. Но теперь я решаюсь думать, что это были первобытные быки, исчезнувшие с лица Земли вместе с мамонтом и носорогом.
Примечания
- ↑ Размеры диска Солнца, Луны, планет и звёзд определяют телескопом и другими оптическими инструментами в минутах градуса небесного свода и называют угловым радиусом.
- ↑ На севере Сибири в вечно мёрзлой почве изредка находят целые трупы животных, существовавших много тысяч лет назад и сохранившихся полностью — с кожей, мясом и внутренностями — благодаря мерзлоте, предохранившей их от гниения. Всего чаще находят трупы мамонта, редко — носорога, ещё реже — других млекопитающих. Для изучения и вывоза таких трупов Академия наук снаряжает особые экспедиции.