1282-zemlia-sannikova/32

Материал из Enlitera
Перейти к навигации Перейти к поиску
Земля Санникова
Автор: Владимир Афанасьевич Обручев (1863—1956)

Источник: Обручев, В. А. Плутония. Земля Санникова. — М.: Детгиз, 1958. — (Библиотека приключений) Качество: 100%


Наводнение

Переночевав в палатке казака, всё ещё стоявшей в ледяном гроте, значительно увеличившемся за лето вследствие таяния, путешественники с утра принялись за прорубку ступеней вдоль гребня сугроба.

Все пятеро работали усердно и перед вечером очутились на площадке уступа. Она имела от четырёх до десяти метров ширины и тянулась в обе стороны от сугроба метров на сто; далее же быстро суживалась, оставляя место только для прохода каменного барана. Над ней поднималась стена, имевшая в самом низком месте метров десять вышины; она не везде была отвесна, а распадалась на отдельные высокие и низкие уступы, по которым опытный альпинист мог бы взобраться наверх. Но для собак и для подъёма груза уступы были слишком высоки, и нужно было сделать промежуточные, что при слоистости базальтовой лавы не представляло непреодолимой задачи. Работы, во всяком случае, хватало на день.

Осмотрев площадку, Горюнов сказал:

— Как вы думаете, не поднять ли нам весь груз и нарты сегодня же сюда?

— А зачем это? — спросил Костяков. — Внизу ночевать удобнее: здесь можно спросонок и свалиться с обрыва.

— Ночевать мы можем внизу, но всю тяжесть лучше поднять сегодня, и вот почему. Сегодня вечером мы должны были вернуться на стойбище, что, согласно нашей записке, Горохов должен был сказать Амнундаку. Последний, видя, что нас нет, может послать вечером же погоню, — онкилоны дорогу знают. Погоня придёт сюда завтра рано утром, и, если весь груз будет ещё внизу, нас захватят — стрелять в онкилонов мы, пожалуй, не решимся. Если же груз будет уже наверху, мы сами быстро поднимемся и можем разрушить дорогу по сугробу, то есть будем в безопасности. Смотрите, срубить верхнюю узенькую часть гребня на протяжении десятка метров недолго, и тогда никто не решится лезть сюда.

— Пожалуй, вы правы! — согласился Костяков.

— Ну, а как же собаки? — спросил Никифоров. — Им на площадке будет тесно.

— Они тоже могут ночевать внизу в своих гротах. Им недолго взбежать порожняком наверх.

Приняв это решение, приступили к подъёму груза, пользуясь остатком дня. Это оказалось не так легко. Поднимать сильно гружённые нарты по крутому уклону, несмотря на вырубленные ступени, собаки сразу не могли, и пришлось сделать это в несколько приёмов. Поэтому провозились до темноты, но в конце концов весь груз, запасы мяса, дров и нарты были сложены на площадке; внизу остались только спальные мешки и посуда для ужина и чая.

Обилие дров, заготовленных на зиму, позволяло не скупиться ночью на костры, чтобы отогнать медведей. По словам Никифорова, они посещали его за лето не раз, и только грот спасал его от объятий косолапых, а мясо, которое привлекало хищников, — от разграбления.

Благодаря бдительности Белухи он своевременно просыпался и, притаившись среди льдин входа в грот, стрелял в ночного гостя, пытавшегося разворотить ледяные глыбы, закрывавшие мясной склад.

За ужином он рассказал также, что во время двух землетрясений ему было очень страшно: он выбегал из грота, опасаясь, что свод рухнет. С обрывов по соседству камни сыпались, словно град, и в земле образовались трещины.

Утомлённые работой, путешественники рано легли спать на площадке между четырьмя кострами и крепко заснули под охраной Крота и Белухи. Но около полуночи их разбудил сильный подземный удар. Приподнявшись в испуге, они стали прислушиваться; из-под земли доносился явственный гул, словно там по неровной мостовой катились тяжёлые возы; к нему очень скоро присоединился доносившийся уже по воздуху грохот, то близкий, то далёкий, от падения глыб, срывавшихся с обрывов окраин; земля под лежавшими дрожала. Но все эти звуки скоро покрылись неистовым воем собак, запертых в ледяных гротах.

Так как путешественники лежали под открытым небом и достаточно далеко от подножия обрыва, то бежать куда-нибудь им не нужно было, и они продолжали полулежать на спальных мешках в понятной тревоге.

Скоро последовал ещё один удар, более сильный; лежавшие почувствовали, как их слегка подбросило вверх; пламя догоравших костров подпрыгивало, головешки и угли рассыпались в стороны. Где-то поблизости что-то грохнуло, и Горюнов, лежавший против входа в грот, в котором стояла недавно палатка и в котором провели прошлую ночь, увидел, что из свода вывалилось несколько крупных ледяных глыб.

— Наше счастье, что мы ночуем здесь, а не в гроте! — воскликнул он. — Сейчас нас бы там придавило!

— А не может ли придавить и собак в их убежищах? — встревожился Ордин.

— Едва ли. Их гроты небольшие и расположены в самой высокой и толстой части сугроба.

— Если их выпустить, они разбегутся, — заявил Никифоров. — Привязать их не к чему — нарты наверху. Пусть сидят.

Но ещё несколько сильных ударов, последовавших один за другим, заставили путешественников переменить своё решение. Собаки подняли такой отчаянный вой, очевидно предчувствуя опасность, что Никифоров с топором в руках, пошатываясь, словно на палубе корабля во время качки, побежал к гротам, выворотил ледяные глыбы, которыми закрывал вход, и выпустил животных. Последние вырвались на свободу, словно ошалелые, прыгая друг через друга, но сейчас же перестали выть и, отбежав только несколько шагов, сбились в кучу и, помахивая хвостами, смотрели на своего каюра. Никифоров принёс потяги, привязал к ним собак и развёл все три упряжки в разные места, недалеко от костров, уложив их на землю. Потом он заглянул во все три грота и, вернувшись, сказал:

— Пёсики недаром беспокоились — лёд треснул над их головами, руку можно просунуть в щель. Того и гляди, глыба вывалится.

— Ну, в эту ночь все землянки онкилонов, наверно, опять обрушились, — сказал Горюнов.

— Теперь они припишут это новое бедствие нашему уходу, — заметил Костяков.

— Или тому, что один из нас остался у них, — прибавил Ордин. — И Горохову трудно будет уйти, если он теперь захочет.

Аннуир слушала молча, но со слезами на глазах. Новое бедствие постигло её род и всё её племя, и хотя она от него ушла, но его несчастия глубоко огорчали её.

— Но, может быть, это землетрясение к лучшему, — постарался утешить её Ордин. — Если оно восстановит подземные пути горячей воды и паров, то вернётся тепло, и жизнь онкилонов пойдёт по-прежнему, а землянки нетрудно восстановить.

Аннуир уже знала, почему наступили ранние холода, и предположение Ордина успокоило её; она благодарно взглянула ему в глаза и потихоньку погладила его руку.

— И почему бы им не строить жилища так, как было построено наше? Оно, наверно, не завалилось, — сказала она наконец.

— Может быть, после нашего ухода они и начнут делать это. «Колдуны» ушли, а их жилище стоит и не валится, — заметил Горюнов.

— А не начнётся ли теперь в северной части извержение? — предположил Костяков.

Все невольно взглянули на север. Но небо, покрытое густыми тучами, было черно, и нигде не видно было красноватого отблеска, который мог бы служить указанием, что где-нибудь выступила на поверхность лава.

Удары время от времени повторялись, но гораздо слабее. И наконец усталость взяла своё — все задремали.

Но сон был тревожный, и то один, то другой просыпался, приподнимался на своём ложе и озирался в испуге, а затем, убедившись, что всё спокойно, сугробы не валятся, костры горят, опять опускал голову. Никифоров иногда вставал и подбрасывал дрова в костры. Так проходили часы этой жуткой ночи.

Но вот на востоке тучи посветлели, затем подёрнулись красноватым отблеском лучей невидимого ещё солнца. На фоне туч слабо вырисовались гребень и вершины ближайшей части стены, и забелели на них полосы снега. На севере выступили очертания полосы леса; сугробы словно выросли и побелели, свет костров потускнел. Предрассветный холод разбудил дремавших.

— Не пора ли сварить чай, пока станет светло? — предложил Горюнов. — А потом наверх, за работу, пока не явилась погоня.

— И то правда! — сказал Никифоров, вскакивая. — Уходить, так уходить вовремя!

— Но если восстановилась грелка Земли Санникова, то, может быть, и уходить не нужно? — подумал вслух Ордин.

— А вот за день увидим: если станет тепло и снег сойдёт, ваше предположение окажется правильным. Но путь для ухода проложить нужно, — решил Горюнов.

Стало ещё светлее. Разорвавшиеся тучи окрасились на востоке пышными красками. На севере чёрная полоса леса видна была уже резко. Обрывы котловины тянулись в обе стороны чёрной стеной и казались такими же, как всегда, хотя за ночь с них свалилось немало глыб.

Никифоров, поправив костёр, взял чайник и пошёл к концу сугроба, из которого сочился ручеёк, собиравшийся в маленький бассейн, устроенный для черпания воды. Тотчас же оттуда послышался испуганный возглас казака:

— Батюшки, вода, вода везде!

Все бросились к нему мимо костров, огни и дым которых мешали видеть ближайшую полосу земли. Подбежали — и замерли в изумлении. Там, где на сотню метров от конца сугробов прежде тянулась мелкая каменная россыпь, накануне сплошь покрытая снегом, теперь расстилалась гладкая поверхность мутной воды, которая уходила до опушки кустов, тоже залитых водой. Это новое озеро, возникшее за ночь, тянулось в обе стороны, насколько хватал взор, — казалось, до подножия обрывов, и только южный угол котловины, где были сугробы, не был затоплен. Ручеёк из-под сугроба, шагах в десяти от его конца, впадал, тихо журча, в это озеро, отрезавшее путешественников от остальной котловины.

— Вот те на, вместо лавы вода после землетрясения! — нарушил молчание Костяков.

— Но смотрите, вода как будто подбирается к нам! — воскликнул Ордин. — Она прибывает!

Все подошли к берегу и увидели, что вода подвигается вперёд; на их глазах снег, устилавший землю, напитывался водой, оседал, расползался, и вода, наполненная таявшими комьями, занимала его место.

— Ну, товарищи, мешкать нечего! — воскликнул Горюнов. — Забираем вещи и айда наверх! Через полчаса нашу стоянку затопит.

— Но дальше хода нам ещё нет! — возразил Костяков. — Мы попадём в западню.

— Неужели вы боитесь, что и уступ затопит? Пока это случится, мы успеем расчистить путь дальше — ведь уступ поднят метров на сто над дном котловины.

— Как хорошо, что вчера завезли груз наверх. Теперь бы не успели, — заметил Ордин.

Вернулись к кострам, быстро собрали вещи и подняли их на поверхность сугроба. Потом взяли из склада, которому тоже грозило затопление, порядочный запас мяса на всякий случай, навалили вдоль лестницы по сугробу побольше дров — всё это можно было постепенно поднимать наверх. Последние поленья несли уже по воде, которая дошла до конца сугроба.

— Ну, поведём теперь собак! — сказал Никифоров.

Собаки уже беспокоились и порывались вскарабкаться вверх по крутому боку сугроба, но скользили, падали и выли. Никифоров, Ордин и Костяков взяли по одной упряжке и погнали их по лестнице наверх. Горюнов и Аннуир шли впереди с частью вещей. Добравшись до верха, они остановились в изумлении. Накануне ещё поверхность снега была почти на одном уровне с площадкой уступа; теперь их разделял обрыв вышиной почти в метр. Очевидно, вследствие землетрясения или весь сугроб расползся и осел, или дно котловины опустилось. Приходилось карабкаться. Первая упряжка собак остановилась перед этим обрывом и стала выть. Пришлось брать каждую собаку порознь в руки и подсаживать её наверх. На площадке собаки начали резвиться, подбираться к сложенному на нарте мясу, и Никифорову стоило много труда переловить их и привязать к потягам в одном углу. Остальные мужчины спустились вниз за кладью, оставленной в начале сугроба, а Аннуир занялась приготовлением чая; площадка была покрыта чистым свежим снегом, дававшим запас воды.

Когда все вещи были доставлены наверх, путешественники в ожидании завтрака имели время осмотреться. С высоты уступа видна была значительная часть котловины; насколько хватал глаз — везде стояла вода, все поляны превратились в озёра, а леса тянулись между ними чёрными островами и перешейками. Под лучами проглянувшего солнца повсюду серебрилась вода, и картина не представляла ничего ужасного, даже наоборот: в чёрной раме отвесных обрывов, опоясанных белыми лентами уступов и увенчанных снеговыми вершинами, расстилалось огромное озеро с сетью тёмных островов и полуостровов.

Но при мысли, что на месте этого озера накануне ещё жило целое племя людей и многочисленные четвероногие, становилось жутко. Неужели все они уже утонули? Люди могли ещё найти временное убежище на деревьях, но надолго ли? Если вода будет ещё прибывать, их затопит рано или поздно; но даже если она не поднимется, люди всё равно погибнут от голода и холода. А животным и деваться было некуда — отвесные стены окраин доступны только птицам и каменным баранам. Земля Санникова превратилась в гигантскую западню.

Эти мысли бродили в уме наблюдателей на уступе, и при помощи бинокля они тщательно осмотрели даль в надежде разглядеть где-нибудь укрывшихся на деревьях людей. Вблизи их не было, а вдали полосы леса уже закрывали друг друга, да и расстояние было слишком велико.

— Знаете что? — воскликнул Ордин. — Ведь у нас есть байдара! Спустим её на воду и поедем спасать Горохова и кого можно из онкилонов.

Едва он успел сказать это, как сзади его шею обвила мягкая рука, и Аннуир прижалась щекой к его щеке и шепнула:

— Да, да, поезжайте спасать наших, теперь они вам ничего не сделают худого.

— Но как мы проберёмся на байдаре через леса? — спросил Костяков.

— Во-первых, всюду есть звериные тропы, теперь превращённые в каналы, а затем, смотрите, вдоль окраин, где была каменная россыпь, теперь широкая полоса чистой воды, — сказал Горюнов.

Наскоро позавтракали, затем сняли с нарт байдару, соединили её части, сложили в неё руль, багор, вёсла, кучу копчёного мяса, бутылку спирта, немного сухарей из своего скудного запаса, верёвку, топор.

— Ехать всем, конечно, не к чему! — сказал Горюнов. — Достаточно двоих, иначе мы мало кого спасём. Один на руль, другой на вёсла, будем меняться. Кто хочет ехать?

Никифоров нужен был для присмотра за собаками, Аннуир не умела грести, выбирать приходилось только из троих. Решили оставить ещё Костякова.

— Остающимся тоже есть работа — заявил Ордин. — Вы должны за день проложить ступени с уступа наверх через скалы.

С помощью верёвок спустили байдару по гребню сугроба на воду, глубина которой была уже около метра. Горюнов сел на руль, Ордин — на вёсла, и лёгкое судно полетело по мутным водам, покрывшим Землю Санникова.

Содержание