Священный камень
Когда онкилоны, шумно выражавшие свою радость по поводу согласия чужеземцев остаться у них, несколько успокоились, а женщины опять разожгли костёр, Амнундак обратился к гостям:
— Вы сказали, что хотите осмотреть всю нашу землю. Но знаете ли вы, что это опасно? В лесах живут разные хищные звери.
— Мы их не боимся — наши молнии поразят каждого хищника прежде, чем он нападёт на нас, — услышал он в ответ.
— Кроме хищных зверей, в лесах живут дурные люди, гораздо опаснее зверей.
— Это интересно! — сказал Ордин товарищам.
А Горохов спросил:
— Что это, тоже онкилоны? Почему они опасны?
— Нет, это не онкилоны. Это дикие люди, и мы постоянно воюем с ними. Они очень сильные, и один на один мы не можем бороться с ними. Мы называем их «вампу», что значит «голые люди».
— Где же они живут?
— Они живут дальше, на востоке нашей земли. Они прячутся в лесах, нападают иногда на наши жилища, когда воины на охоте, и убивают стариков и детей, а женщин уводят. Мы очень боимся их. И вы с ними не справитесь, если они нападут на вас из засады с большими дубинами, копьями и ножами.
— Разве их так много?
— Мы не знаем, сколько. Когда наши предки пришли в эту землю, она вся была заселена этими дикими людьми. С ними долго воевали и вытеснили на восток.
— У них тоже есть жилища?
— Нет, они живут зимой в пещерах, а летом на деревьях, как птицы в гнёздах…
— Вот чьи следы мы видели во время прошлой экскурсии! — заметил Горюнов.
— У них есть живые боги, огромные и очень злые, — продолжал Амнундак. — Они приносят им жертвы.
— Какие такие боги?
— Видели вы на нашей земле большого зверя с рогами на морде?
— А, носорога! Да, видели.
— Их боги ещё гораздо больше. Но вместо рога у них на голове пятая нога или рука, длинная и гибкая. Этой ногой зверь ломает лес, схватывает людей, бросает их на землю и топчет остальными ногами.
— Вот так зверь! — удивился Горохов.
— У этого зверя из пасти торчат два длинных белых зуба, как клыки у медведя, но гораздо длиннее и толще.
— Очевидно, это слоны! — догадался Горюнов.
— Уж не мамонт ли? — предположил Ордин. — Слонам на севере не место. Есть ли у него мех? — обратился он через Горохова к вождю.
— Да, он мохнатый, шерсть на нём красная.
— Разве у мамонта шерсть была красная? — недоумевал Костяков. — Я думал, судя по картинкам, что она была чёрная.
— Это неверно, — заметил Ордин. — На трупах, найденных в Сибири, шерсть была красно-бурая или рыжая… Но неужели вампу удалось приручить мамонтов?
— Этими зубами, — продолжал вождь, — зверь роет землю и добывает корни, которые съедает, а зимой сгребает снег, чтобы найти траву. Эти зубы нам очень нужны, мы делаем из них самые лучшие ножи, копья, стрелы. Но нам редко удаётся убить этого зверя; дикие люди очень стерегут своих богов.
— Тем более интересно познакомиться с вампу и с их домашними мамонтами! — воскликнул Горюнов.
— Я всё рассказал вам, — закончил Амнундак. — Вы знаете теперь, что вам одним к диким людям идти нельзя. Они убьют и съедят вас, а для онкилонов начнутся беды. Мы будем охранять вас; все воины пойдут с вами к диким людям. Мы начнём большую войну, чтобы их уничтожить. Ваши молнии помогут нам убивать вампу и их богов.
— Карательная экспедиция, — засмеялся Ордин, — и мы в роли палачей! Не особенно лестно.
Но онкилонам слова вождя очень пришлись по душе. Они, очевидно, имели веские причины, чтобы так ненавидеть вампу. Такие свирепые соседи, конечно, не могли быть приятны мирному племени, ушедшему из-за войн с материка.
Исчерпав тему о вампу, Амнундак заявил, что пора приготовить гостям место для ночлега. В занимаемой им с семьёй скошенной части землянки против входа женщины очистили половину, разостлали на земле оленьи и медвежьи шкуры и положили даже подушки — валики из кожи, набитые оленьей шерстью. Эту половину отгородили от оставшейся для семьи вождя, расставив в ряд сундучки с домашним скарбом, и Амнундак предложил гостям ложиться спать. В двух остальных, боковых частях землянки онкилоны уже укладывались; мужчины раздевались донага и складывали одежду в изголовье, а оружие возле себя. Один воин остался на карауле у входа, а трое легли, не раздеваясь, у костра и в проходе, чтобы сменять его поочерёдно. Караульный поддерживал огонь, согревавший землянку, и время от времени выходил наружу за дровами. Менялись также воины, караулившие оленье стадо на поляне и перекликавшиеся друг с другом.
Ночь прошла спокойно. Онкилоны стали просыпаться на рассвете. Прежде всего поднялись женщины, усилили огонь и стали жарить мясо и калить камни для варки супа; другие побежали доить оленей и для этого одевались, потому что на дворе было свежо. Они надевали своеобразную кожаную одежду, в которой панталоны были соединены с курткой в одно целое с большим разрезом на груди. Женщина сначала просовывала ноги, а затем быстро поднимала одежду на туловище и засовывала руки в короткие рукава. Вернувшись в землянку, она лёгким движением плеч спускала куртку — и вся одежда соскальзывала к ногам.
Путешественники, лёжа на своих шкурах, с интересом наблюдали, как быстро и легко одевались и раздевались женщины и как почти голые хлопотали по хозяйству у огня, ярко освещавшего их смуглые тела.
Путешественники обратили внимание на то, что молодые женщины и девушки, которых легко было отличить от первых по их четырём косам, посматривают частенько в их сторону, перешёптываются и хихикают. Легко было догадаться, что красавиц занимал вопрос, на ком из них остановится выбор могущественных чужеземцев, когда они станут брать себе жён на весеннем празднике.
Горохов подслушал, что онкилонок всего больше интересовали густые усы и бороды его трёх товарищей и их светлая кожа.
У онкилонов растительности на лице почти не было, только у стариков вырастали жиденькие усы и тощая бородка. Горохов, как якут, в этом отношении был похож на онкилонов и имел такую же смуглую кожу, так что он онкилонок не привлекал.
Пока женщины хлопотали, мужчины не торопясь одевались, потом осматривали своё оружие. То из одного, то из другого угла землянки раздавались детские голоса, иногда плач младенца, на который спешила та или другая из женщин, чтобы покормить его грудью.
Мало-помалу все поднялись. И начался завтрак с тем же однообразным меню — жареным и варёным мясом; только вместо холодного молока из бурдюка дали горячее, разбавленное водой и слегка заправленное мукой из водяных орехов, нечто вроде супа, в котором плавали маленькие кусочки поджаренного сала. Суп оказался достаточно вкусным.
За завтраком спросили вождя, сколько лет онкилоны живут на Земле Санникова. Путешественники уже узнали, что у этого народа нет никакой письменности и все сведения о жизни предков передаются в виде преданий из поколения в поколение, может быть украшенные вымыслом. Но оказалось, что примитивная летопись у онкилонов имеется.
— Больше четырёхсот лет, — ответил Амнундак, немного подумав. — Если хотите знать точно, то пойдём сейчас к шаману; возле его жилища есть камень, на котором каждый год отмечен.
После завтрака путешественники в сопровождении вождя и десятка вооружённых воинов отправились по широкой тропе через лес на запад. По дороге Амнундак указал гостям искусно скрытую западню на тропе — квадратную яму глубиной более двух метров, перекрытую тонкими жердями, ветвями и старой листвой. В такие западни изредка попадали быки, лошади и даже носороги, которых онкилоны приканчивали копьями и стрелами.
— Таких ловушек довольно много на звериных тропах нашей земли, и вы можете тоже попасть в них, если будете ходить без проводника, — предупредил вождь.
— Впереди нас, — возразил Горюнов, — всегда бежит собака, которая умнее носорога и быка; она остановится перед западнёй и обнаружит нам её.
— Онкилонам собаки были бы очень полезны, — заметил Ордин, — и для охоты, и для караула жилища, и при войне с дикими людьми.
— Вот ваши собаки размножатся у нас, и через несколько лет мы будем иметь сторожей! — сказал Амнундак с такой уверенностью, что собеседникам осталось только переглянуться с усмешкой.
Вскоре свернули с большой тропы в сторону и вышли на небольшую поляну с жилищем шамана; оно было того же типа, как землянка вождя, но гораздо меньше, потому что шаман жил только с одним учеником и старой женщиной, готовившей пищу.
Шаман, очевидно уже предупреждённый о посещении, ожидал гостей у порога землянки и ввёл их на почётные места против входа. Внутренность жилища походила на своеобразный анатомический музей: на четырёх столбах на перекладинах и под откосом боковых стен белели черепа жертвенных оленей, быков, лошадей, а над почётным местом красовался череп носорога с огромным рогом.
Как только гости уселись, старуха подала угощение, состоявшее из варёного мозга, языка и губ жертвенного оленя, которого чужеземцы убили накануне своими молниями. Эти лакомые части жертвенных животных всегда доставались шаману, как служителю божества.
Узнав от Амнундака желание гостей посмотреть камень, на котором записаны годы жизни онкилонов, шаман после завтрака повёл их дальше на запад. Тропа вскоре вывела на окраину котловины. И здесь возвышалась высокая, неприступная стена того же чёрного базальта, вершина которой скрывалась в тучах, низко висевших в этот день над котловиной. У подножия обрыва, как и в других местах, лежали россыпи и глыбы свалившихся сверху камней, покрытых лишаями. Среди них выделялась огромная глыба в несколько сот тонн весом. Пространство вокруг неё было очищено от камней и выровнено в виде широкого круга. Перед этой глыбой совершали моления и приносили жертвы. Кости жертвенных животных лежали грядкой вдоль подножия глыбы, окаймляя чёрный камень зловещей белой полосой.
— Этот камень, — пояснил Амнундак, — упал с неба в год прихода наших предков на эту землю. Поэтому мы чтим его, как дар богов. Каждый раз, когда после зимней ночи солнце в первый раз показывается нам, здесь совершается большое моление и приносится жертва. Шаман отмечает это событие чертой на камне. Поэтому вы можете сосчитать, сколько лет мы уже живём здесь.
Он подвёл гостей к южной очень гладкой стороне глыбы, на которой виднелись высеченные твёрдым орудием небольшие вертикальные чёрточки; каждая десятая была немного длиннее, так что легко было сосчитать их. Оказалось, что онкилоны провели на Земле Санникова уже четыреста двадцать четыре года.
— Когда Амнундак сказал, что этот камень упал с неба, — заметил вполголоса Ордин, — я подумал, что это огромный метеорит, и очень заинтересовался им. Но оказывается, что это просто базальт и упал он, конечно, с этого обрыва.
— Что он говорит? — спросил шаман.
Горохов перевёл, что белый человек думает, что камень упал с горы, а не с неба.
Шаман укоризненно покачал головой и сказал:
— Великий шаман, который привёл наших предков сюда, сам видел, как этот камень падал, и первый поклонился ему.
— С горы падают только маленькие камни, — прибавил Амнундак, — а этот больше наших жилищ. Под ним лежат пять оленей, которых он придавил как первую жертву богам от пришельцев на эту землю. С тех пор и стали приносить здесь жертвы. Это было знамение свыше.
Пока происходила эта беседа у подножия священного камня, Костяков, отойдя в сторону, незаметно успел сфотографировать его вместе с беседующими.
Потом Амнундак повёл гостей к подножию обрыва и показал им большую пещеру, в которой раньше жили вампу. Накануне падения камня у подножия была большая битва онкилонов с вампу, и онкилоны одержали здесь первую крупную победу, заставившую вампу отступить на восток. Это событие тоже связывалось с камнем.
В пещере валялись ещё полуистлевшие дубины, поломанные копья с кремнёвыми наконечниками, гнилые остатки звериных шкур; видны были огнища и кучки обгоревших или расколотых костей.
В общем, эта пещера с костями, мрачная чёрная стена, терявшаяся в тучах, чёрный огромный камень, окружённый грудами костей среди голых россыпей, производили жуткое впечатление, и путешественники были рады вернуться в зелёный лес, лежавший на пути домой.
На поляне возле жилища Амнундака они застали начало кипучей деятельности — онкилоны приступили к сооружению землянки для своих гостей-пленников. Воины и женщины были заняты работой: одни копали ямы для четырёх столбов остова, другие перерубали и обтёсывали брёвна, третьи приносили брёвна из леса, где слышался стук топоров дровосеков; женщины нарезали дёрн для крыши. Но, несмотря на усердие строителей, дело подвигалось медленно, потому что каменные топоры, костяные ножи и кремнёвые скребки с трудом справлялись с деревом.
Поглядев некоторое время, как медленно перерубалось толстое бревно для столба, Горюнов предложил товарищам:
— А ну-ка, покажем онкилонам, как работают белые люди!
— И то дело, покажем! — согласился Горохов.
Все четверо принесли свои топоры и взялись за работу; быстро полетели щепки, с каждым ударом топор врезывался глубже в дерево, и то, на что онкилону с каменным орудием нужно было полдня, железный топор делал в четверть часа. Когда топоры белых людей застучали по брёвнам, онкилоны побросали своё дело и столпились вокруг них, глядя с восхищением, причмокивая и выражая разными возгласами своё удивление быстроте работы. Пока женщины успели вырыть четыре неглубокие ямы, ковыряя землю, к их счастью мягкую, ножами и выгребая её руками, четыре столба были отрублены, обтёсаны и перекладины к ним приготовлены.
— Эх, жаль, нет бурава, чтобы просверлить дырку и запустить хороший клин для связи! — жаловался Горохов.
— Или стамески, чтобы посадить перекладину на столб шипом, — прибавил Горюнов.
— Да, это бы не мешало, потому что, если случится лёгкое землетрясение, накатник откосов легко может соскочить с места и придавить нас, как в ловушке, — сказал Ордин.
— Разве здесь может быть землетрясение? — поинтересовался Костяков.
— И даже очень! Ведь мы на дне кратера старого вулкана, ещё не совсем угасшего, как доказывают горячие источники в озёрах.
— А ну-ка, Никита, спросите, бывает ли, что земля трясётся здесь, — предложил Горюнов.
Ответ получился утвердительный: онкилоны время от времени испытывали сотрясения земли, но большей частью лёгкие, не причинявшие вреда. Старики припомнили, что в давние времена случилось довольно сильное землетрясение, вызвавшее частичное разрушение почти всех жилищ; при этом было задавлено человек двадцать, не успевших выбежать наружу.
— Ну, мы на всякий случай подопрём накатник ещё одной перекладиной, чтобы не мог соскочить! — придумал Ордин.
К обеду успели поставить четыре столба и связать их перекладинами. После обеда путешественники пошли с онкилонами в лес рубить тонкие деревья для накатника, потому что и это подвигалось медленно; над деревом в десять — двенадцать сантиметров в диаметре онкилон трудился больше часа, а под железным топором оно валилось через пять минут. К вечеру лес был приготовлен и перенесён на поляну.
За этот день весть о появлении белых людей со всеми подробностями успели распространиться по стойбищам онкилонов, а к вечеру начали прибывать отряды воинов из ближайших жилищ, желавших посмотреть на чужестранцев. Последние отдыхали после работ в землянке, где скоро стало тесно от набравшихся зрителей. Но посетители вели себя с достоинством, расспрашивали население землянки, рассматривали гостей и обменивались впечатлениями. По просьбе Амнундака топоры и ножи были пущены по рукам, так как разговор шёл и о быстрой работе пришельцев, благодаря которой сооружение новой землянки, отнимавшее у онкилонов целую неделю, было почти закончено в один день.
Только после ужина жилище освободилось от гостей, которые расположились на ночлег вокруг костров на поляне.
Амнундак решил воспользоваться приходом многих воинов, чтобы устроить на следующий день охоту загоном на носорогов, надеясь на молнии белых людей. В ямы носороги попадали очень редко; копья и стрелы онкилонов не пробивали их толстую кожу. Последняя очень ценилась воинами как лучший материал для щитов, выдерживавших удары дубин вампу.