Дело налаживается
В условленный день и час молодой человек явился. Шенк ждал его.
— Я перечитал всё, что известно об онкилонах, — сказал он, — и нахожу, что сведения противоречивы. Несомненно, что этот народ существовал и воевал с чукчами, оставил после себя жилища, каменное и костяное оружие. Но куда он исчез — неизвестно. Остаётся думать, что онкилоны или погибли на одном из островов вследствие слишком суровых условий жизни и недостатка промысловых животных, или остались на материке и вымерли давно от какой-нибудь эпидемии.
— Если бы они погибли на островах, там были бы найдены в изобилии их кости, — возразил собеседник. — Люди бесследно не исчезают. Если бы они вымерли на материке, об этом сохранились бы предания у их новых соседей — якутов, тунгусов, ламутов. Таких преданий нет совершенно.
— Так где же они наконец? — воскликнул Шенк. — Не на небо же они взяты живыми!
— Они, очевидно, на Земле Санникова, — там же, куда летят перелётные птицы, которые, вероятно, служили им проводниками.
— Да если бы люди могли летать, я бы этому охотно поверил. Но онкилоны летать не умели и должны были пробраться на эту землю или по воде, или по льду.
— По воде они не плыли, потому что взяли с собой свои стада, а это слишком тяжёлый и беспокойный груз для байдар.
— А по льду они пройти не могли. По всем имеющимся сведениям, Ледовитый океан замерзает не на всём протяжении; на некотором расстоянии от берега всегда остаётся более или менее широкая полоса открытой воды. Поэтому ни один чукча — а они достаточно смелый народ — не побывал на острове Врангеля и ни один промышленник — они тоже не трусы! — не достигал острова Беннетта. И гибель барона Толля доказывает, что по льду пройти нельзя!
— Всё это совершенно справедливо вообще, — спокойно возразил молодой человек горячившемуся академику. — Но вспомните, что климат не всегда одинаков, холодные периоды чередуются с тёплыми в зависимости от солнечных пятен…
— Ну конечно, я это знаю! — заметил Шенк.
— Мы знаем, что онкилоны перебрались на Новосибирские острова — там тоже найдены их землянки и другие следы пребывания.
— Ну хорошо!
— Они нашли, что место это плохое для жизни, мало зверя, птицы и год от году будет меньше в результате охоты. Перспектива голода должна была гнать их дальше, а птицы, пролетавшие большими стаями на север, показывали им, что там должна быть земля, гораздо более богатая дичью. Предположим, что как раз в это время был холодный период, выпало несколько особенно суровых зим и море замёрзло. Ранней весной, когда дни уже длиннее, онкилоны благополучно перебрались на Землю Санникова.
— И вымерли там от холода и голода, потому что невозможно допустить, чтобы под восьмидесятым градусом широты была земля, удобная для жизни человека. Гуси, утки, может быть, находят себе пищу на оттаивающей тундре, а человек…
— Человек добывает этих птиц, моржей, тюленей, белых медведей, рыбу и живёт в Гренландии и на островах к северу от Америки, на Шпицбергене и Новой Земле, — живёт, даже любит эти полярные страны и скучает по ним, если попадёт на юг.
— Я вижу, вы вполне убеждены в существовании Земли Санникова и на ней онкилонов.
— В первом я убеждён, второе считаю единственно возможным объяснением их исчезновения.
— К сожалению, Академия не разделяет этого мнения. Я наводил справки. Мои коллеги убеждены, что этой земли нет и что Толль погиб.
— Очень печально, если это так, потому что единственное место, куда мог спастись Толль, — это Земля Санникова. Я не утверждаю, что он там, но это возможно, и только там остаётся искать его следы.
— Едва ли найдутся теперь охотники искать эту землю и его следы после всего, что сделано, даже если бы нашлись деньги.
— Я бы поехал охотно и нашёл бы среди ссыльных Якутской области и среди промышленников северного берега надёжных спутников.
— Как бы вы организовали экспедицию, если бы нашлись деньги?
— У меня в виду два ссыльных, живущих тоже в Казачьем. Мы с ними часто обсуждали проект такой экспедиции, конечно платонически, потому что денег у нас нет, кроме скудного пособия, которое царское правительство очень неаккуратно выдаёт своим пленникам. Мы живём совсем как туземцы — охотой, рыбной ловлей. Оба товарища — люди молодые и не опустившиеся в ссылке; работа поддерживает нас, и мы закалились. Кроме того, я бы взял двух промышленников, не раз бывавших на Новосибирских островах, имеющих собак и снаряжение, опытных в путешествии по льду.
— Правильно, без них вам не обойтись. А дальше?
— Ранней весной мы бы перебрались по льду на остров Котельный, устроили бы себе там базу и склад и попытались бы немедленно, пока лёд крепок, идти дальше на север.
— А если море окажется не замёрзшим, в чём едва ли можно сомневаться?
— На этот случай у нас будут две лёгкие байдары, поставленные на нарты. На них попробуем переплыть открытое пространство. Оно не может быть широко — близ земли всегда есть лёд. Дальше пойдём опять на нартах до этой земли, исследуем её, а в конце лета обратно тем же путём.
— Но тогда открытое море будет очень широко и на ваших байдарах с тяжёлым грузом вы погибнете без всякого сомнения. В конце лета уже часты пурги.
— Если нельзя будет переплыть, останемся на зимовку на Земле Санникова и пойдём обратно ранней весной.
— А вы знаете, сколько корма нужно собакам на целый год? Этот груз задавит вас…
— Ну конечно. Но я не рассчитываю везти его о собой, а надеюсь на обилие дичи на земле. За лето мы наготовим запасы для зимовки и перехода обратно к базе.
— Но предположим, что вы никакой земли не найдёте?
— В таком случае мы немедленно вернёмся на Котельный, проведём на нём лето и осенью, как только море станет, переберёмся на материк. И на этот случай, по моему убеждению мало вероятный, нам нужен склад на Котельном, имея в виду возможность плохой летней охоты.
— Не подсчитали ли вы, во сколько может обойтись такая экспедиция?
— Я думаю — не так много. Мы трое не рассчитываем на заработок, лишь бы прокормиться. Двум промышленникам, конечно, придётся платить, но они люди скромные. Главный расход — собаки, их корм, нарты, байдары, ружья и припас к ним, одежда. Я уже приценивался здесь и в Казачьем и думаю, что тысячи две, две с половиной нам хватит.
— Да, сумма небольшая!
— Нарты на севере неважные, дерево не очень прочное, а нам нужно иметь нарты наилучшего качества, чтобы не тратить время на частый ремонт. Я думаю, лучше заказать их здесь и увезти с собой. Точно так же ружья и припас к ним — здесь это лучше и гораздо дешевле. Всё прочее — на месте.
— Ваш план мне нравится, — сказал Шенк, — и я думаю, что две с половиной тысячи рублей я вам найду. Но условие: с Земли Санникова привезти коллекцию горных пород и гербарий, если возможно — также мелких животных и записи о флоре, фауне и климате. Ну конечно, и об онкилонах, если таковые найдутся. Сможете ли вы с товарищами сделать это?
— Надеюсь, что справимся. Мы все, конечно, не заправские учёные, но подготовку имеем; один из нас немного геолог, другой ботаник, а я интересуюсь больше животными и человеком.
— Прекрасно! Инструменты для научных наблюдений — барометр, термометры, компасы и прочие — я добуду вам из академии. Вы понимаете, что очень важно будет определить широту и долготу нескольких пунктов этой земли, если вы её найдёте, — улыбнулся Шенк, — и сделать хотя бы грубую съёмку её очертаний и пути к ней.
— Разумеется. Съёмку я могу взять на себя. Но определение широт и долгот? Этому мы не обучены.
— Ну, это не так трудно. С этим вас познакомят в Главной физической обсерватории. Я дам вам записку к директору. На подготовку понадобится две — три недели. Есть у вас время? Когда вы думаете выехать отсюда?
— Сейчас у нас конец ноября. Необходимо выехать через месяц, чтобы быть в Казачьем в конце февраля, а в половине марта двинуться на острова.
— Обыкновенно туда ездят в апреле.
— Совершенно верно, но нам нужно попасть раньше, чтобы в начале апреля уже идти через море к Земле Санникова, пока лёд ещё прочен.
— А в один месяц вы успеете заготовить и закупить всё, что нужно?
— Да, я справлялся в мастерских. Нарты будут сделаны в две недели, закупить прочее я успею в это же время и вместе с тем могу посещать обсерваторию.
— Итак, дело устраивается здесь, но в Казачьем у вас будет ещё много хлопот.
— Если дело решено, я сейчас же телеграфирую в Олёкминск, почтой в Казачье, чтобы товарищи начали готовиться — закупали собак, одежду, собачий корм.
— Но ведь денег у них на это нет?
— Им поверят в долг до моего приезда: нас в Казачьем знают.
— А сколько нужно вам сейчас на задатки при заказах и покупке?
— Рублей пятьсот пока хватит.
— Я дам вам эту сумму из своих денег, а через две — три недели добуду и остальные и инструменты.
Шенк написал чек на банк и рекомендацию директору обсерватории и, передавая их молодому человеку, сказал:
— Зайдите ко мне через две недели, в это же время, рассказать, как подвигается подготовка.
— Позвольте выразить вам моё восхищение таким быстрым решением вопроса! — воскликнул молодой человек, глубоко взволнованный. — Идя к вам, я сильно сомневался в осуществимости моей мечты. А тут вышло всё так просто. Вы даёте большую сумму совершенно неизвестному вам человеку, веря ему на слово.
— Я ещё не разуверился в людях, несмотря на свои седые волосы, — добродушно ответил Шенк. — Я уже помогал не раз в научных предприятиях, и моё доверие очень редко бывало обмануто. Кроме того, я умею оценивать людей почти с первого взгляда. Но вы действительно напомнили мне, что я ещё не знаю ни вашего имени, ни ваших товарищей, а для открытого листа, который вам необходим для администрации края и который я вам достану, это нужно знать. Итак, вас зовут? Я записываю.
— Матвей Иванович Горюнов, бывший студент Петербургского университета, административно высланный в Якутскую область. Товарищи мои — Семён Петрович Ордин и Павел Николаевич Костяков, тоже бывшие студенты, первый — университета, второй — технолог. Мы все были высланы на пять лет за студенческие беспорядки в тысяча восемьсот девяносто девятом году.
— Чем же вы провинились, что вас выслали так далеко, точно опасных преступников?
— Мы были председателями сходок и потому причислены к коноводам. Нас хотели сдать в солдаты — помните, было такое распоряжение, — но мы отказались подчиниться. За это нас и отправили к белым медведям.
— А скоро ли кончается срок ссылки?
— Мой кончился, почему мне и разрешили выехать на родину в Вологодскую губернию под надзор полиции; в столицу я приехал, конечно, без разрешения. Товарищи освободятся через год.
— Я вижу, что для вас придётся ещё выхлопотать разрешение губернатора на выезд в Якутскую область.
— Ну, в этом, конечно, не откажут!