VII. «Трильби»
— Людвиг, наконец-то! — встретила Эльза Штирнера обычными словами и протянула руки. — Ты совсем забыл меня!
Они стояли в зимнем саду, разглядывая друг друга, как после долгой разлуки. В самом деле, они не виделись уже почти месяц, и за это время оба несколько изменились. У Штирнера лицо стало как-то суше, глаза запали, взгляд сделался беспокойным, и резкие переходы настроения стали появляться чаще. Эльза похудела так, что выступали ключицы и удлинился овал лица. Но её взгляд стал неподвижным, больше затуманился, движения сделались вялыми и автоматичными. Внутренне она изменилась ещё больше. Под влиянием ненормальной душевной жизни, в которой она жила, казалось, начинался распад её личности. Она думала отрывками, неожиданно, без связи переходя от мысли к мысли. Так же неожиданно ломалось её настроение. Из живого человека она всё больше превращалась в автомат. Это отражалось и на характере её свиданий со Штирнером. Их разговор то обрывался на полуслове, то вспыхивал необычным оживлением…
Штирнер усадил Эльзу рядом с собой и прижал щёку к её щеке. Она провела рукой по другой его щеке.
— Гладенький? Это Рудольф Готлиб выбрил меня!
— Готлиб? — удивлённо спросила Эльза.
— Да, Готлиб, он хочет открыть парикмахерскую и тренируется, брея своих друзей.
Штирнер трескуче рассмеялся.
— Я не понимаю, Людвиг, ты шутишь?
— И не нужно понимать. Забудь о Готлибе.
Наступила пауза.
— Ты так изменился, Людвиг. Ты утомлён…
— Пустяки!
— Зачем ты так много работаешь? Может быть, у тебя есть неприятности?
Штирнер поднялся и стал нервно ходить.
— Неприятности? Наоборот. Всё идёт прекрасно. Но я устал… да… Я смертельно устал, — тихо проговорил он, полузакрыв глаза. — Забыться… Ты холодна ко мне, Эльза!
Открыв опять глаза, он скрестил руки и внимательно стал смотреть в глаза Эльзы.
Под этим взглядом она вдруг побледнела и стала тяжело дышать полуоткрытым ртом. Как в опьянении, она с протяжным стоном бросилась к Штирнеру, обвила руками его голову и, задыхаясь, стала покрывать поцелуями глаза, лоб, щёки. Наконец до боли, до крови впилась в его губы.
Штирнер неожиданно оттолкнул её.
— Довольно! Иди на место! Успокойся!
Эльза покорно уселась на диван. Порыв её прошёл так же внезапно, как и начался, оставив лишь утомление.
— Не то, не то… проклятие! — бормотал Штирнер, быстро шагая между пальмами.
— Чем занималась ты, Эльза, последнее время? — спросил он, успокоившись.
— Я думала о тебе… — вяло произнесла она.
Штирнер кивнул головой с видом доктора, предположения которого оправдываются.
— А ещё что ты делала?
— Я читала. В библиотеке я нашла старинный роман «Трильби» и перечитала его. Ты читал?.. Свенгали гипнотизирует Трильби, и она делается игрушкой в его руках. Мне было жаль Трильби. Я подумала, какой ужас потерять свою волю, делать, что прикажут, любить, кого прикажут.
Штирнер хмурился.
— И я подумала: как хорошо, что мы любим друг друга свободно и что мы счастливы.
— Ты счастлива?
— Да, я счастлива, — по-прежнему вяло говорила Эльза. — Свенгали, какой это страшный человек!..
Штирнер вдруг резко расхохотался.
— Почему ты смеёшься?
— Ничего, так. Вспомнил одну смешную вещь… Свенгали — щенок. — И, направив на неё опять сосредоточенный взгляд, он сказал: — Забудь о Свенгали! Так что ты читала?
— Я ничего не читала.
— Мне казалось, ты говорила про какой-то роман?
— Я не читала никакого романа.
— Музицировала?
— Я давно не играла.
— Идём, сыграй мне что-нибудь. Я давно не слышал музыки…
Они вышли в зал. Эльза уселась за рояль, начала играть «Весну» Грига. Играя, она тихо говорила:
— Эта вещь напоминает мне Ментону. Тихие вечера… Восходящая из-за моря луна… Запах тубероз… Как мы были счастливы тогда, в первые дни!
— Разве теперь ты не счастлива?
— Да, но… я так мало вижу тебя. Ты стал нервным, переутомлённым. И я думала, зачем это богатство? Много ли нужно, чтобы быть счастливым? Уйти туда, к лазурным берегам, жить среди цветов, упиваться солнцем и любовью.
Штирнер вдруг опять трескуче, резко рассмеялся.
— Завести огород, иметь стадо коз. Я пастушок, ты прекрасная пастушка; Поль и Виргиния… Любимая белая козочка с серебряным колокольчиком на голубой ленте. Венки из полевых цветов у ручья. Идиллия!.. Ты ещё слишком много думаешь, Эльза. Идиллия!.. Людвиг Штирнер в роли доброго пастыря козлиного стада! Хе-хе-хе!.. Ты, может быть, и права, Эльза. С четвероногим стадом меньше забот, чем с двуногим. Забудь о Ментоне, Эльза! Надо забыть обо всём и идти вперёд, всё выше, выше, туда, где орлы, и ещё выше… достигнуть туч, похитить с неба священный огонь или… упасть в пропасть и разбиться. Оставь! Не играй эту сладкую идиллию. Играй что-нибудь бурное. Играй пламенные «Полонезы» Шопена, играй Листа, играй так, чтобы трещали клавиши и рвались струны.
Покорная его словам, Эльза заиграла с мощью, превосходящей её силы, «Полишинель» Рахманинова. Казалось, мятущаяся душа Штирнера переселилась в неё.
Штирнер ходил по залу большими шагами, нервно ломая пальцы.
— Так!.. Вот так!.. Крушить! Ломать!.. Так я хочу!.. Я один в мире, и мир — моя собственность!.. Теперь хорошо… Довольно, Эльза… Отдохни!..
Эльза в изнеможении опустила руки, тяжело дыша. Она почти теряла сознание от сверхъестественного напряжения.
Штирнер взял её под руку, провёл в зимний сад и усадил.
— Отдохни здесь! У тебя даже лоб влажный…
Он вытер ей носовым платком лоб и поправил спустившиеся пряди волос.
— Что пишет Эмма? Ты давно получала от неё письма?
Эльза несколько оживилась.
— Да, забыла тебе сказать. Вчера я получила от неё большое письмо.
— Как её здоровье?
— Лучше. Но врачи говорят, что ей нужно ещё пробыть на юге месяца два. Ребёнок тоже здоров.
— Чтобы сообщить это, ей потребовалось большое письмо?
— Она много пишет о муже. Она жалуется, что у Зауера стал портиться характер. Он сделался мрачен, раздражителен. Он уже не так внимателен к ней. Эмма боится, что его любовь к ней начинает охладевать…
Штирнер с тревожным любопытством выслушал это сообщение Эльзы. Казалось, любовь Зауера к Эмме интересует его больше, чем любовь Эльзы к нему самому. Штирнер задумался, нахмурился и тихо прошептал:
— Не может быть!.. Неужели я ошибся в расчётах? Огромное расстояние… Но ведь это ошибка… Нет! Не может быть!.. Надо проверить…
Он вдруг быстро встал и, не обращая на Эльзу никакого внимания, не простившись с нею, быстро вышел из зимнего сада.
— Людвиг, куда же ты? Людвиг! Людвиг!..
В большом зале замирали удаляющиеся шаги.
Эльза опустила голову и задумчиво смотрела на рыбок, плавающих в аквариуме. Беззвучно двигались они в зелёном стеклянном кубе, помахивая мягкими хвостиками и открывая рты. Маленькие пузырьки, блестящие, как капли ртути, всплывали на поверхность.